Баба Паня
И льется, кстати. Редко, но льётся. Причем льётся, как правило, сразу отовсюду. И вот уже из-под твоего унитаза соседям-армянам почему-то пролило потолок, и они уже сидят в твоей прихожей, вместе со скорбными своими женами, похожими на шахидок, а кошка злобно шипит и ссыцца от экзистенциального одиночества. Домработница Глаша лет 15 назад отпросилась в отпуск к маме в деревню, заготавливать кружовенное варение и закатывать патиссоны, да так и не вернулась, поэтому все последствия потопа, в том числе психологическая помощь кошке, ложатся на твои хрупкие плечи.
Ну да ладно, я снова отвлеклась. Я всё время отвлекаюсь, и моя основная задача – не забыть вернуться на круги своя. Каждая моя история имеет реальные шансы запутаться в собственных дебрях, кущах и отрогах, и не выйти на свет Божий к своему законному концу. На каждом повороте ожидает сюрприз – камень, на котором написано, накакано и наблёвано (шутка не моя), и если мне удается его отмыть, на нем, не дай Бог, проступит какая-нибудь «здесь была Света» - и всё. На Свету уйдет половину суток и все опять не выспятся.
Я вот, например, обещала вам, что стану рассказывать про телефоны. А вот и нет. Оказывается, рассказ получится про бабу Паню.
Только законченный сухарь и вурдалак не чувствует некую мистическую связь со своим мобильным телефоном. Людей эмоционально зависимых это не касается - у них там каждая смс-ка инвентаризована, лежит на своей полочке и время от времени глухо стонет оттуда от фантомной боли. Но ведь никто из вас не полагает, что телефон - это просто коробочка с какой-то херомутью внутри, которая обеспечивает нам связь с внешним миром? Конечно, нет.
А я вот вам расскажу, что происходит, когда вы, трепеща от любви и предчувствия, с каким сладким ужасом провалится в обморок душа, когда вы услышите это единственное на свете «Алло», набираете дрожащими пальцами номер. В этот момент, далеко-далеко, в длинном-предлинном доме (неважно, пусть он будет серый и белый, просто представьте себе этот невыносимый дом), с тяжким скрипом открывается дверь подсобки и оттуда, кряхтя и гремя ключами, неторопливо вышаркивает баба Паня.
Почесывая бока и приговаривая «И звОнют и звОнют», баба Паня долго идет по длинному коридору с рядами одинаковых дверей, выбирает одну ей ведомую дверь, достает из огромной связки одной ей ведомый ключ, подходит кровати, которая, как вы уже поняли, ведома только ей, и ведет лежащего на ней человека к ОКОШЕЧКУ. А там уж как вам повезет.
Вот уже два месяца баба Паня приводит мне кого-то чужого, с таким стеклянным голосом, что он режет мне горло, стоит мне только повторить за ним слово, а ни на что, кроме как тупое повторения слова, я не способна. Этот голос раньше брал за ниточку клубок моего сердца, и разматывал его, и разматывал до сердцевины, и ставил на нем ласковое клеймо, и аккуратно заматывал обратно. Да что там говорить, я отдала этого голосу все свои машинки, я вспомнила, как этот голос рыдал от страха в туннеле под поездом, а я была волшебным принцем и приносила с рельс расплющенные пятачки – это были наши медали. Я просила бабу Паню, умоляла сжалиться, пыталась даже подкупить эклерами, после чего весь офис три дня их доедал, баба Паня вроде чего-то обещала туманно, но потом опять притворялась старой глухой дурой. А самое страшное – где баба Паня прячет ту, чьи губы похожи на завиток бледного фарфора, согретого молоком с корицей? И кого, взамен меня, приводят ей?
Свидетельство о публикации №209011800421