В отшельничестве

 Горы. Горы - моя обитель. С самых давних пор я живу в горах. Мне сложно сказать, как давно.
 Я не слежу за временем. Мне безразлично, какая нынче эпоха, кто руководит странами и какие войны имеют место быть. Дав обет служения только Богу, я окончательно ушёл от мира. Я - отшельник.
 Некоторое время я жил при монастыре, но, являясь послушником, мне приходилось нести различные обязанности, которые казались мне пустыми и отвлечёнными. Они мешали мне в исполнении моей основной обязанности, единственно приносящей мне непередаваемую радость - в молитве.
 Батюшка хоть и не раз повторял мне, что не одной духовной пищей должен питаться человек, что должен нести он покаяние и искуплять грехи свои тяжелейшим трудом и оказанием помощи ближним, я не мог этим удовлетвориться. Наверное, дело было в том, что я был безгрешен. С детства я не припомню за собой ни одного греха. В храм я пришёл по доброй воле, когда мне исполнилось 17 лет, и получал в нём дальнейшее воспитание. И до того времени ни одного греха за собой не зрел. Родители мои рано покинули меня: мать умерла при родах, а отец мой оставил меня на воспитание своей матери, а сам уехал (где он, я не знаю и по сей день). Таким образом, с пяти лет я воспитывался в бабушкином доме. Здесь стоит сразу заметить, что отец не говорил со мной о религии, и я не знаю, верил ли он, тогда как бабушка моя была набожной женщиной старого уклада - советская власть не сумела сломить её неутомимую веру. Едва не в первый же день моей жизни у неё в доме, она дала мне Библию со словом: "Прочти". И я прочёл.
 Конечно, в возрасте пяти лет, мне трудно было разобраться во всех хитросплетениях библейских преданий. Я не запомнил имён, и путался в том, кто кому приходится сыном, братом или отцом. И всё-таки основы я усвоил: всех нас создал Бог, он единственно наш Отец и только Его мы должны чтить.
 А в 17-летнем возрасте, с бабушкиного благословения, я ушёл в церковь. Воспитанием моим занимался отец Афанасий. В миру - Анатолий Яковлев, около 40 лет проработавший инженером-наладчиком, он обратился к Богу, после того как сорвался с высотного крана и всё-таки выжил. Для меня он был просто покорным служителем своего дела. Под его ненавязчивым и мягким крылом, я воспитывался четыре года, а затем ушёл.
 Невзирая на то, что отговорить меня пытались едва не всем храмом, отец Афанасий отпустил меня с лёгким сердцем. Поначалу казалось мне, что даже рад он тому, что освободился от обязанности заниматься воспитанием несколько своенравного и неспокойного послушника. Я действительно был своенравен, но, в основном, в делах общественного служения. Мне всегда казалось, и я не отрекусь от слов своих по сей день, что цель моя не в служении окружающим меня людям, но в служении Отцу Сущего.
 Я слышу колокольный перезвон, он зовёт меня. Я знаю, это в разуме моём знак свыше, и я преклоняю колени. Я рьяно молюсь.
 Однако колокол постепенно удаляется и затихает. Я на единственно истинном пути.
 Я отрёкся от мира давно, я не помню, когда. Предположительно, лет семь назад. Я помню, как в одиночестве, без гроша в кармане, лишь с рюкзаком, в котором было только самое необходимое - чашка, ложка, нож, две пары обуви да бельё (замечу, что Священное Писание я не взял - ни к чему оно тому, у кого Бог в сердце), молодым, но уверенным в себе, твёрдо осознающим своё призвание в мире, я пришёл сюда.
 Сюда - в горы. В уединённый горный край, где до ближайшего поселения достаточно далеко, где цивилизация не протащила свои телефонные линии и железные дороги. Да, наверное, я романтизирую, они есть в местах этих, но только не рядом с моим жилищем.
 С самого начала, с тех пор, как я поселился в этой долине, первым моим пристанищем стало небольшое ущелье между горами. Достаточно скрытое и защищённое от сильных ветров. Я помню, как уставший и измождённый, рухнул на колени на этом месте, и вдруг осознал, что здесь мне и предстоит жить. Это было знамением правильности пути. Ветерок теребил волосы и освежал меня, и я услышал, - только второй раз за свою жизнь я слышал его так громко, - колокол. А вскорости обнаружил неподалёку от этого места реку с чистейшей и вкуснейшей водой. О, мир так прекрасен, когда чувствуешь Бога и сердцем и разумом!..
 Затем, на том месте, где прочувствовал Отцовское откровение, я соорудил жилище. Но дожди очень быстро разрушили мою неумелую постройку. И отныне, я жил так, как начал: я спал на голой траве, питался плодами (здесь в обилии произрастали дикие яблоки и виноград), рыбой, пойманной в реке, и прочей живностью, словленной поблизости, нередко приходилось мне есть и насекомых, - но лишь благодарил Господа за эту жизнь, у большинства людей считающуюся тяжёлой и одинокой. Однако я не был одинок. В кажущемся безмолвии природы я лишь явственнее ощущал наполненность жизни, и просил прощения у каждой твари живой, что мне пришлось использовать для еды. Но плоды и живность изначально были даны человеку для существования, и глубокой вины за собой я не ощущал. К тому же, на небольшом участке земли я разбил свой огород, и с того времени, когда попросил в ближайшей деревушке семена, практически больше и не показывался на людях. В любом случае, они, по большей части, сторонились меня, как и всех непонятных им людей. А я и не пытался говорить с ними или просвещать их. Я был счастлив и полон жизни с Богом.

* * *

 Я смутно вижу человека - он идёт ко мне от дальнего холма. Я различаю за спиной у человека крылья. Искуситель. Рано или поздно он обязан был придти ко мне, дабы испытать мою веру.
 - Кто ты? - Произнёс я, не имея сил встать с ложа.
 Человек остановился, скрытый в сумраке. Некоторое время постоял, словно ожидая вновь услышать вопрос. А затем, сделав несколько шагов, оказался в неверном сиянии Луны.
 Он был молод, должно быть, не старше моих лет. Его лицо было чистым и свежим, моё же покрыто густой щетиной, и, вероятно, рядом с ним, я, больной и оборванный, казался ветхим стариком. На человеке были длинные одеяния, а волосы были собраны в хвост.
 - Можешь не отвечать. Я знаю, кто ты. Ты - искуситель.
 Человек печально улыбнулся и покачал головой.
 - Не отрицай явного, демон, я вижу это.
 Нежданный гость, наконец, ответил:
 - Ты не прав, святой человек, я не демон-искуситель, что явился испытать силу твоей веры. - Его голос был мягок и приятен. Он завораживал. Этот голос и плавные, едва уловимые, движения его губ привораживали, и вырисовывался единый прекрасный образ незнакомца.
 Я попытался встать - мне хотелось заглянуть ему в глаза, - но недуг, сразивший меня несколькими днями ранее, окончательно владел моим телом, и я не смог даже приподняться.
 Так всегда - Дьявол приходит тогда, когда человек слаб и безволен.
 - Ты не прав, святой человек. - Мягко повторил незваный гость, видимо, узрев мои мысли.
 - Дьявол коварен, - прохрипел я. - Он облачает ангельскую маску и ласковыми речами заводит в бездну.
 Незнакомец устало вздохнул и грустно сказал:
 - Однако я не Дьявол. Я послан Отцом. Ты прожил короткую, но праведную жизнь. Немного таких, как ты в нынешнее время. Время, когда Сатана окончательно овладел умами людей, когда злато и власть вытеснили разум и совесть. Время, когда даже мудрец порочен и жалок. Ты показал истинность веры своей, не свершив за жизнь ни единого прегрешения. Ты пойдёшь со мной.
 Ласковый голос звучал так мягко и убаюкивающее, и всё чётче раздавался в ушах моих колокольный звон, и я знал теперь, что мой гость - посланник Господа. И он призывал меня идти с ним! Ни мига я не колебался и не жалел о расставании с этим краем - ведь предо мной открывался путь в Царство Божие. И я ответил:
 - Да, я пойду с тобой.
 Посланник кивнул и протянул руку:
 - Так вставай же, идём.
 Повинуясь, я поднялся с ложа из трав и листьев. Я почувствовал абсолютную лёгкость - недуг исчез.
 - Ты воистину свят, человек, - сказал посланник. - Ты не только попадёшь на Небо, но и будешь исполнять волю Его на земле. Я был таким же, как ты, смертным, и я вознёсся на Небо, и я стал одним из Его ангелов. По человеческим меркам, множество столетий кануло с тех пор, и немного подобных мне и тебе рождалось с того времени. С течением лет власть Сатаны всё явственнее ощущается в мире. Ты нужен нам для победы в решающей битве, что всё ближе.
 Господи! Я счастлив!
 Я не только попаду в Царство Божие, но и буду высшим исполнителем воли Отца. Напрямую способствую свержению Дьявола и установлению Вечного Мира и Вечной Любви!
 И громче, всё громче звенели колокола в моём сознании!..
 Я взял за руку посланника и, посмотрев ему в глаза, улыбнулся, готовый идти.
 - Так идём же!
 Он кивнул, и глаза его блеснули. Он сжал мою руку и повёл за собой.
 Колокол в голове бил всё громче и, казалось, вот-вот треснет.
 От звона моя голова разболелась.
 Ангел вёл меня по холмам, и дальше в горы. Мы всё глубже уходили от привычных и хорошо знакомых мне мест. Мы шли огромные расстояния, но время казалось застывшим: Луна всё так же бледно освещала долину, а я не чувствовал устали, лишь голова болела и болела всё сильней.
 Наконец, мы достигли склона очень высокой горы, и взору предстала удивительная картина, которая выглядела в фантасмагорическом свете Луны довольно пугающе: по крутому склону горы росли бесчисленные деревца, и их голые ветви переплетались друг с другом, а всё пространство под горой заполонял огромный тёмный лес, и лишь вдали вновь проглядывали горы.
 Колокол продолжал звонить, его звук был величественно-тревожным, словно отбивающим набат.
 Я не мог осознать, где мы находимся, в этом крае я не бывал.
 - К несчастью, я должен открыть тебе истину, святой человек. - Грустно сказал посланник. - Ты видишь этот чёрный лес, и он не ведёт на Небо. Он ведёт к совсем другой тропе. И эта тропа - твоя.
 Я непонимающе посмотрел на Божьего посланника, мне подумалось, что я ослышался из-за несмолкаемого колокольного гула. Посланник смотрел на меня, и в его глазах плясал огонь, а мягкая улыбка была искажена злобным презрением.
 - Ты был обманут, человек. Ты отдал душу, соблазнившись льстивыми словами о Божьем царстве и своём ангельском предназначении. Отныне ты лишь пополнишь великий Легион Ада. Так же, как я когда-то.
 Ужас на миг овладел мной, но тут же вернулось чувство спокойной уверенности - со мной всегда был Бог, и Он не оставит меня в этом испытании.
 - Значит, я был прав, искуситель. Да, жаль, что ласковые речи так затуманили мою веру. Я обознался, но впредь буду внимательней. Ты не сможешь вести меня за собой, лукавый демон. Ты сам знаешь, что не свершил я за жизнь свою недолгую ни единого прегрешения.
 Дьявол осклабился:
 - Заблуждение - удел человека. Как трудно порой увидеть собственный порок. - И вдруг вздохнул. - Один есть, и он был с тобой всю твою недолгую жизнь, а этого достаточно... Ты обязан был просвещать людей, указывать им путь к Богу, а ты ушёл от них, ты ослушался и отцов церкви, которые пытались вразумить тебя. Грех твой...
 Он назвал его, и колокол в моём сознании треснул.
 ...Равнодушие.
 В следующее мгновение он столкнул меня со склона.

                Сентябрь 2005