Heroin

 …Смерть медленная овладевает морфинистом, лишь только вы на час или два лишите его морфия. Воздух не сытный, его глотать нельзя… в теле нет клеточки, которая бы не жаждала… Чего? Этого нельзя ни определить, ни объяснить. Словом, человека нет. Он выключен. Движется, тоскует, страдает труп. Он ничего не хочет, ни о чём не мыслит, кроме морфия. Морфия!

М. Булгаков

Пролог

В Храм входит Dark_Dark_Dark.
EleGia: Milka, ты где вчера была? Я ждала тебя.
Milka: Вчера сервер сильно глючил. Извини;
Dark_Dark_Dark: Привет тем, кто есть.
EleGia: Dark_Dark_Dark, привет.
С@б@к@: А где lnholeym, кто-нибудь вчера или сегодня его видел?
Dark_Dark_Dark: В последний раз во вторник, он же говорил о важном деле.
EleGia: Да я тоже его больше не видела здесь.
В Храм входит Пrorok.
The shit: Был в среду, написал, что пошёл :))
EleGia: Куда пошёл?
Пrorok: lnholeym покинул жизнь сию.
С@б@к@: Давно тебя видно не было, Пrorok.
Milka: Пrorok, в смысле?
EleGia: Пrorok, опять ты?..
Пrorok: В смысле, это судьба каждого из вас. Вера обязывает ;)
The shit: lnholeym, что верил в эту х_ню?
Пrorok уходит.
Milka: Псих :)))))))))… …
The shit: А чо это за хрень здесь появилась?!
С@б@к@ уходит.
Dark_Dark_Dark: Жаль Вадика…
EleGia: The shit, какая?
The shit: Чо жалеть, он же – педик?!?!?!
The shit: EleGia, та, где написано HEROIN.
Milka: The shit – какое же ты дерьмо );
Dark_Dark_Dark: Пойду посмотрю, что за HEROIN. Пока.
EleGia: Dark_Dark_Dark, пока.
Dark_Dark_Dark уходит.

***

 - Нет, я не буду!
 - Тебе придётся. Или мы отключим Интернет.
 - Папа прав. Миша, мы не можем столько платить за Интернет, ведь ты в нём постоянно сидишь. Ты большой уже всё-таки, сможешь себя обеспечить. Ведь теперь нам надо платить ещё и за университет.
 - Да, ты узе больсой, смозес.
 Михаил с ненавистью взглянул на младшего брата.
 Раздражал капающий кран…
 - Где, по-вашему, я должен работать?
 - Где угодно.
 - Где, папа? Кем? Грузчиком?
 Но ответила мать:
 - Нет, зачем? Можно курьером, продавцом, мало ли профессий… Просмотри в газетах вакансии.
 - Кроме этих, меня вряд ли кем возьмут. – Михаил горько усмехнулся. Немного помолчав и поразгребав ложкой рис, он рискнул спросить. – Ведь вы работаете, нормально зарабатываете. Почему я должен раньше своего времени?
 Отец поднял свой самый суровый взгляд и негромко заговорил:
 - Твой дед, мой отец, в одиннадцать лет работал, родителям помогал… В 11! Тебе – 19!
 - Твой отец, а ты?!
 - Ну всё, хватит! – Мама грозно посмотрела на сына и отца. Папа запил кипячёной водой сухую котлету.
 - Миша, ты будешь работать, хотя бы какое-то время. Скорее всего, продавцом: многие работают посменно, сможешь после обеда.
 - Миса – плодавец! – Радостно загалдел братишка Коля.
 Поставив недоеденный ужин у раковины, Миша с нескрываемым презрением посмотрел на брата и, процедив сквозь зубы “Заткнись, овца”, покинул кухню.

***

 Эта жизнь и так достаточно унизительна, а они хотят, хотят заставить… И ведь придётся. Иначе прощай, глобальная сеть.
 А без неё Миша уже не мог. Полтора года в виртуальном мире оставили свой след, он не мог представить, как можно не заглянуть туда хоть раз в неделю. Узнать что нового, найти интересную информацию и уж, тем более, всегда находилось что-нибудь, что хотелось скачать: песню, фильм, игру…
 Ему нравился этот мир, где можно было найти всё, узнать всё; нравилось читать обсуждения на форумах (сам он в них почти не участвовал, предпочитая оставлять мнение при себе); нравилось иметь почти всё, что захочешь. Сначала, конечно, было большее… Он больше общался на форумах и в чатах, заходил на сайты всем мало-мальски знакомым, но потом надоело. Количество виртуальных друзей сократилось до двух, а постоянно посещаемые сайты колебались с одного до пяти, пока их не осталось также два. Сайт любимого им Крематория и сайт лучшего друга.
 На последний сегодня же он обязательно заглянет.
 Предвкушение этого несколько приподняло его угрюмое настроение. Сегодня ещё можно было немного посидеть. А потом он поработает где-нибудь, хотя бы месяц. Чтобы отстали, и чтобы Коля подавился своим сепелявым языком.

***

 Примерно так это начиналось… Расскажу, как сумею. Я не писатель, я лишь молодой психолог. Моим грубым и неаккуратным слогом писать только истории болезни, а не книги. Уж простите, пишу, как могу.

***

The shit: EleGia, та, где написано HEROIN.
Milka: The shit – какое же ты дерьмо );
Dark_Dark_Dark: Пойду посмотрю, что за HEROIN. Пока.

***

 Выйдя из чата, Михаил посмотрел на начальную страницу. Действительно, под «чатом» появилась новая кнопка – «HEROIN». А он-то не посмотрел, привычно щёлкнув место «чата», не дожидаясь загрузки первой страницы. В остальном всё как прежде, до боли знакомо: чёрный, с красными редкими полосами, фон; серая барельефная надпись My Suicide и те же ссылки: «О сайте», «Способы смерти», «Литература», «Религия», «Гостевая» и «Чат». И вот что-то ещё, пока совершенно непонятное, появившееся спустя шесть месяцев с появления сайта. Как давно это было…

***

 Он вспомнил, как впервые увидел всё это. Шесть месяцев назад. А за четыре месяца до того Пrorok рассказал ему свою идею. Когда-то Пrorok был его лучшим другом, они вместе учились с третьего класса, а звали его тогда Глазов Костя. Всё время отрешённый, витающий где-то не здесь, и от того страшно рассеянный, он прослыл неудачником. А внешний вид: однотонная рубашка, брюки, очки с большими линзами и короткие прилизанные волосы, - выдавал в нём ботаника, хотя он и не был круглым отличником.
 Михаил был более шустрым и остроумным пареньком, однако схожесть характеров и полёты в неведомую даль, быстро сделали их друзьями. Миша не раз выручал Костю и от вечных насмешек и от побоев, хотя самому порой перепадало. Но в то, в целом, беззаботное время, они не могли подумать до чего могут довести мечты и неприятие реальности. В 9 классе Костя впервые серьёзно заговорил о самоубийстве. Они по-прежнему были хорошими друзьями, да и Костя тогда был почти тот же, что и шесть лет назад, разве что брюки сменились джинсами, да линзы в очках перестали пугать размерами. Миша его отговаривал, но вряд ли слишком убедительно, – у него самого возникали подобные мысли. Костя не сделал этого, но вскоре он стал меняться, как бы жутко это не звучало. К середине 10-го класса его было не узнать. Не внешне, нет. Разве что его затравленный взгляд теперь смотрел с ненавистью (причём, на всех). От него исходила осязаемая угроза; если он отвечал кому-то, то нехотя и раздражённо, а сам он совершенно замкнулся в себе. Мало того, он, до того не куривший и не бравший в рот ни капли спиртного, сильно запил и всё реже посещал школу. Никто и никогда не видел его ни в какой дурной компании, и Миша знал, что он пьёт всегда один, дома, пока мать на работе вкалывает за двоих – себя и умершего отца, которого Костя никогда не знал. Пару раз Михаил пытался говорить с ним, но раздражённо-агрессивные ответы охладили и без того пошатнувшуюся дружбу. Костю исключили из школы, и связь оборвалась на полгода. Тем неожиданней было то, что в 11 классе он снова учился с ними. Общительней он не стал, однако школу больше не пропускал и, судя по всему, более не пил. Должно быть, мать как-то вытащила. Дружба не вернулась (у Кости вообще не было друзей), но что-то тёплое, некое взаимопонимание, всё же проявилось вновь. А ещё жалость. Мише было откровенно жаль Костю, и хотелось как-нибудь его поддержать. Но Костя никого не подпускал к себе близко. И тем неожиданней было то, что однажды, обычно немногословный, он с лихорадочным блеском в глазах, которого Миша никогда ранее не замечал, стал рассказывать ему о своей идее сайта. Наверное, ему просто не с кем было поделиться, потому как последующие четыре месяца он и словом не обмолвился об этом.

***

 Тем не менее, он сделал то, что задумал. К тому времени Костя уже два года увлекался программированием.
 С той поры оформление сайта не потерпело никаких изменений: тот же чёрный фон с редкими, но режущими непривыкший глаз ярко-красными полосами. И серая безликая и поначалу незаметная надпись «My Suicide». Рядом небольшой и непонятный рисунок, который сразу чем-то пугает. Только долго вглядываясь, начинаешь понимать. Сразу разум не воспринимает это нечто однотонное, серое и расплывчатое. А когда понимает, то тут же отводит взгляд. Но не надолго.
 Нечёткая женская фигура, едва проглядывающая из тумана, протягивает руки в мольбе; позади неё можно различить верёвочную петлю. Картина неназванного художника (а, возможно, и фотография) выполнена так, чтобы человек, смотрящий на неё, ежесекундно ощущал на себе взгляд женщины, как будто она просит о чём-то именно у смотрящего. Лёгкий холодок, вызываемый этим образом, усугубляется чувством вины. Ведь, в сущности, все мы, в той или иной степени, виноваты пред ней, за то, что она (а это несложно понять) оборвала свою жизнь.
 Насколько Миша помнил, каждая ссылка изначально в себе что-то содержала, нигде не было фраз вроде “сайт пока не закончен, ждите”, - всё оставляло ощущение конечного, если так можно выразиться, продукта.
 «О сайте» была попыткой логично оправдать (перед веб-модераторами, должно быть) столь вызывающий и аморальный проект. О нужде общения между людьми, погрязшими в своих бедах и в себе самих. В этом была своя логика.
 «Способы смерти»: некое пособие, необходимое каждому самоубийце. Описания методов самоубиения, со всеми плюсами и минусами. Около 100 способов, начиная столь обычными, как повешение и отравление всевозможными лекарственными препаратами, и заканчивая жутко мазохистскими – отрезанием половых органов и глотанием ваты…
 Со слов опробовавших и выживших. Не без сарказма. К примеру, описание непродуктивности традиционного способа вскрытия вен: “Тут уж, поверьте нашему богатому опыту, вам не светит абсолютно ничего, как бы профессионально вы их не вскрывали. Долго очень – не вытащат, так сами вылезете, ибо надоест в компотике плескаться”. Или прыжка с крыши: “Это не для вас. Во-первых, страшно. Очень. Очень-очень. А чем выше, тем страшнее. А чем ниже, тем бесполезнее. А ведь ещё и существует вероятность того, что, преодолев себя, вы таки шагнёте через этот бордюр и шлёпнетесь задницей на балкон ниже. Попа будет болеть”.
 В «Литературе» были представлены произведения на эту же тему, в основном, документальные исследования поведения самоубийц и причин, побуждающих к самоубийству. Но и несколько художественных книг, в их числе рассказ Ги де Мопассана Самоубийца.
 «Религия»… здесь было нечто странное: какое-то учение в виде небольшого эссе. Его придётся поместить ниже.
 Заглянув в «Гостевую», Михаил был, мягко говоря, удивлён количеством оставленных сообщений. Ведь он думал, что первый, кто видит всё это…
 Что же, оказывается, Костя не был так одинок… У него оказалось немало веб-друзей, которые полностью понимали его, и были ему ближе в гораздо большей степени, чем все те, кто был близок по понятиям пространства. Только сейчас Михаил осознал, что непонятый и неузнанный ни одноклассниками, ни учителями, Костя, его лучший друг с третьего класса, был совершенно неизвестен и ему.
 Восемь сообщений, все датированные сегодняшним, ещё не прошедшим днём. Первое из них, естественно, самого Константина, который назывался тогда просто KST. Имена посетителей были на тот момент таковы: EleGia, Milka, Зубрило, The shit. (Стоит отметить, что сообщение Зубрило было первым и последним, оставленным им. После этого его (её) уже не видели в сети, вполне вероятно, что и вне неё тоже).
 Отзывы были хорошие. Все замечали, с какой тщательностью проработан сайт, сколько всего есть изначально. EleGia высказалась по поводу того, что именно такого места и не хватало людям, удручённым жизнью. Места, где можно поделиться проблемами, и где тебя не осмеют, не примут за больную. Места, помогающего жить.
 Миша оставил сообщение под постоянным ником Dark_Dark_Dark, ограничившись чем-то вроде “интересный сайт…”, и открыл чат.
 Не в его привычках было общение в “комнатах для болтовни”, где, как он выражался, “накурено так, что всех норовит плеваться и блевать”, да и сообщения оставлял он нечасто. Только с двумя людьми он время от времени поддерживал связь перепиской, даже не удосужившись приобрести «Аську». Одним из них был школьный приятель Шурик, полтора года назад перебравшийся в Молдову. А вторым – парень под ником lnholeym (настоящее его имя было Вадим). С ним он познакомился совершенно случайно, на сайте Крематория. Миша оставил сообщение в «гостевой» и адрес почты, не обратив никакого внимания на идущее после Безобразной_Эльзы, непонятное и трудночитаемое прозвище lnholeym. Однако тот неожиданно, и к неприятному Мишиному удивлению, написал ему, и после пары-тройки суховатых писем между ними завязалась настоящая дружба. По крайней мере, они делились впечатлениями о любимой группе, у которой в родном Мишином городе, поклонников, вроде как, и не было… По крайней мере, он их не встречал. У Арии, Алисы хоть отбавляй, а Крематорий почему-то задвинули на задний план.
 Они переписывались восемь месяцев; а позже Миша узнал, что Вадик – гомосексуал, когда тот рассказал о своих проблемах на сайте, когда написал, что больше не может сдерживать психический конфликт… lnholeym станет постоянным посетителем «Моего суицида» и даже найдёт себе друга с прозвищем С@б@к@, а Миша пожалеет, что вообще дал ему ссылку…
 Но всё это будет так нескоро.
 Зайдя в «Чат», который здесь именовался «Храмом», он увидел то, что ожидал. Не больше и не меньше.
 Все те, кто накалякал в «Гостевой», дружно болтали, обсуждая сайт и прочие отвлечённые темы. К четверым гостям откуда-то прибыли ещё трое: EleGia, Milka, The shit, С@б@к@, Стомат, Mud и Kst.
 Миша не стал присоединяться к их весёлой беседе, ему вдруг почему-то стало очень грустно и одиноко. И он отключился от сети.

***

 Здесь я помещаю то самое эссе, что было в «Религии». Оно необходимо для понимания дальнейших событий. По тем причинам, что сайт ныне не существует в сети, я вынужден восстановить его со слов Михаила. Следовательно, возможны какие-либо несоответствия или пробелы.
 “Самоубийство – смертный грех”.
 Так учит Библия, но как мне кажется, в Библии огромное количество противоречий. Я же всегда считал, что Бог един. Он не может быть в трёх лицах, потому что у Него нет лица. Бог есть внутри каждого из нас. Он есть в музыке, которую вы слушаете. Он есть в любом другом искусстве, если только оно чистое, то есть самостоятельное. Помимо музыки чистыми искусствами являются литература и живопись/архитектура. Он есть то, во что вы верите.
 Следовательно, есть право делать то, во что вы верите.
 И только один завет может иметь силу: то, что вы делаете не должно причинять вред другому человеку, только если, он сам не пожелал этого. Так как у каждого человека своя вера и свой Бог.
 Таким образом, действия, в правильность которых вы верите, и направлены они не во зло другим – ваше право, будь то положительные действия, оказываемые кому-то или для себя, либо же действия разрушительного характера, направленные против себя. К коим, естественно, относится и суицид.
 К тому же, бессмысленно отрицать тот факт, что самоубийство – отважный поступок, на который решится далеко не каждый. Он ни сколько не проще того, чтобы жить. Надо уметь и вовремя уйти, поняв, что пора”.
 Сей недостаточно убедительный и, по мнению Миши, не очень вразумительный доклад о религии и вере, который Костя надумал сам, со временем, вроде бы, должен был расшириться и превратиться в целое Священное писание. Но, должно быть, Костя, объявивший себя затем Пrorokoм, просто не смог доработать эту идею.
 В сущности, изложенное являлось антибиблией и кощунством по отношению к мировой религии. Попыткой (довольно жалкой) опровергнуть убеждение, что суицид – смертный грех, попыткой доказать и сформулировать свои убеждения, в первую очередь, себе самому.
 Мише это не понравилось более всего – всё же он считал себя православным и время от времени ходил в церковь. Он даже пытался пенять на это Косте, чтобы тот убрал это с сайта, но тот не обратил на замечания никакого внимания. Похоже, он сам уверовал в написанное и, возможно, убедил в нём и кого-то ещё. Он не испытывал особой симпатии ни к одной из существующих религий, своя ему показалась привлекательней. И для начала, он просто записал свои мысли.

***

 После первого посещения Костиного сайта, оставившего в Мише лишь глубокую тоску, он не заходил туда около двух недель. По Мишиному убеждению, сайт был чрезмерно мрачен и действительно антисоциален. Он не столь отговаривал и успокаивал, сколь (во всяком случае, такое чувство возникло у Миши) провоцировал на самоубийство. Или, по крайней мере, поощрял, допускал его. К тому же, эта религия, убеждающая в отважности суицида… Всё это вызвало у Михаила противоречивые мысли. Радость за друга подавлялась обидой. Он чувствовал себя обманутым, когда узнал, что у Кости было немало веб-друзей, куда более близких ему, чем старый друг Миша. И ещё… эта девушка, протягивающая к нему руки. Он не мог снова взглянуть на неё. Этот жуткий образ несколько раз снился ему. Первый раз – в первую же ночь. Она так же стояла и умоляюще тянула руки с длинными острыми пальцами. Позади мерно покачивалась верёвочная петля. А он ничего не мог сделать, чтобы предотвратить неизбежное…
 Две недели он не мог позволить себе снова взглянуть на неё. Только, когда кошмаров стало меньше и любопытство (только ли любопытство?) взяло верх, он вновь набрал адрес сайта, ссылок на который не было ни в одном поисковике. Все немногие посетители знали о нём только от Кости или от его друзей. Это обеспечивало посещаемость сайта только теми людьми, которые действительно в этом нуждались.
 Именно тогда Миша привык открывать ссылки, не дожидаясь заставки, не дожидаясь призрачной женщины, что преследовала его во снах.
 Во второй раз своего посещения он зашёл в чат… И долго общался там. Он понял, что многие люди из тех, кто присутствовал, очень близки ему. Возможно, даже больше, чем Костя; наверное, тем, что были более понятны и просты. Некоторые были значительно начитаннее и умнее его, и неудивительно, ведь многие уже давно окончили школу и учились на 2-3 курсах университета.
 Некоторых ему было откровенно жаль, и хотелось чем-то помочь (к таким, несомненно, относилась слабая, постоянно прячущаяся за спиной подруги EleGia’и, Milka). Как бы то ни было, он понял, что симпатизирует этим людям и ему с ними интересно общаться. Даже с человеком, скрывшимся под прозвищем The shit, крайне циничным и постоянно нецензурно ругающимся.
 Ему нравилось обсуждать с ними как личные проблемы каждого или их творчество (почти все они писали стихи или короткие, по большей части, автобиографичные рассказы-размышления), так и глубоко философские вопросы…
 И под ником Dark_Dark_Dark он стал постоянным и привычным гостем «Моего суицида».

***

 И только это изменение неожиданно произошло на сайте спустя полгода. Недолгий срок, совсем недолгий и, в то же время, значительный. В любом случае, это неожиданное обновление удивляло. Да и что могло скрываться за таким словом как “героин”? Статья о наиболее опасных наркотиках? Истории из жизни наркоманов, закончивших самоубийством? Поиски жизненного счастья в полёте наркотического бреда?
 Миша щёлкнул ссылку. Она открывалась быстро, очень быстро. Хотя все ссылки на «Моём суициде» не заставляли себя долго ждать, эта, казалось, открывалась даже с какой-то излишней поспешностью. Мише стало слегка не по себе от этой спешки, как будто, так сделано специально, дабы не передумали и вдруг не закрыли появляющуюся страницу.
 На экране не было ничего. В смысле, была темнота. Абсолютно чёрный фон. Не тот цвет, когда монитор отключён, а гораздо более чёрная, глубокая тьма. Мрак космоса.
 Постепенно, так, что Миша поначалу и не заметил, в глубине мрака обозначились немногочисленные и действительно едва заметные точки не то серого, не то бежевого цвета. Неспешно они приближались и приобретали очертания каких-то изогнутых разветвлённых геометрических фигур. Фигуры распрямлялись, их становилось больше, они росли, приближаясь. Фигуры слегка мерцали и светились. И вдруг Миша понял, что это звёзды.
 Достигнув определённой величины (той же, как если смотреть невооружённым глазом звёзды на небе) они остановились. Несколько секунд они не двигались. За это время у Миши в голове вертелась одна лишь мысль: “Фигня. Полнейшая чушь”. Но он продолжал заворожено смотреть на слегка светящиеся фигурки. Звёзды сдвинулись с мест и поплыли по каким-то причудливым осям, ранее заданным программой. Наконец, они составили узор, отдалённо напоминающий нечто. Нечто вроде пентаграммы, но очень отдалённо. А потом звёзды стали кружиться. Медленно и плавно кружиться, походя на снежинки, порхающие в лёгком морозном ветерке. “Чушь. Полная фигня”. Миша осознал, что его тело мягко расслабленно, что испытывает он сладкую и приятную умиротворённость. Пора было уже отключаться от сети, но он не мог сделать это. Ибо это означало покинуть чувство покоя и сладостной неги. Сейчас он летал со звёздами. А звёзды танцевали ему. Он закрыл глаза и уснул.

***

Маленькая девочка со взглядом волчицы.
Я тоже когда-то был самоубийцей,
Я тоже лежал в окровавленной ванне
И молча вкушал дым марихуаны.

Ты видишь, как мирно пасутся коровы,
И как лучезарны хрустальные горы.
Мы вырвем столбы, мы отменим границы.
О, маленькая девочка со взглядом волчицы!

 Крематорий. Тихий полуакустический рок, который позволяет задуматься. Обычно мягкий, чуть насмешливый голос Армена Григоряна успокаивал Мишу. Успокаивал, как бы говоря, что хоть всё так плохо, можно взглянуть на это с долей лёгкой иронии. Обычно, но не сейчас.

Спи сладким сном, не помни о прошлом.
Дом, где жила ты, пуст и заброшен.
И мхом обрастут плиты гробницы
Маленькой девочки со взглядом волчицы.

 Сейчас он не мог задумываться… вообще, не хотел думать о чём-либо. Он вытащил диск из магнитофона и едва не с ненавистью посмотрел на зеркальную поверхность, в которой отразилось его искажённое злостью лицо. Нет никакой иронии, жизнь – дерьмо.
 Миша поставил другой диск, на этот раз врубив старый корейский бумбокс едва не на полную громкость. Более громкая, более тяжёлая и более депрессивная - как раз под настроение - Nirvana. И чуть хрипловатый вокал покойного Курта Кобейна,  повторяющий Rape me, my friend.

***

 Вчера (а точнее, сегодня ночью) он уснул перед компом. Он вообще вообразить не мог, что такое возможно. И, тем не менее, уснул. Находясь в Интернете. Лишь спустя час или даже более того, мама встала ночью попить и увидела, что из его комнаты льётся мягкий свет от монитора. Ему нельзя было вообще заходить в и-нет, и он думал, что пробудет там менее получаса. Миша специально зашёл попозже, когда убедился, что родители спят. Когда отец уже громко храпел, а мать мирно сопела. Где-то в полчетвёртого. А разбудила его мама без двадцати пять. Это было ужасно. До скандала. Она сказала, что отключит его к чёртовой матери, если он ничего не понимает. И не пожелала его слушать (замечу, весьма типичная для родителей ошибка). Никаких оправданий. Да и что мог Миша сказать в своё оправдание? Ведь он прекрасно понимал, что было нельзя… А скандал был наутро. Уже с отцом. И вот это действительно было ужасно…
 Лишь умоляющая клятва, что с завтрашнего дня он будет работать, отсрочила полное отключение от сети.
 Сегодня воскресенье и, по Мишиному разумению, искать работу было бессмысленно. Да и не хотел он её искать. Даже не думал с чего начать. Может, завтра начнёт. Он страшно из-за всего этого нервничал и потому бесился.
 А особенно бесился из-за себя: как он мог уснуть? Никогда такого не было. И не могло быть.
 Но в памяти, где-то, может, в подсознании, он помнил, как ему было тогда хорошо, какие сны ему снились. Те, что сентиментальные люди называют фантастическими снами. Звёзды и далёкие миры виделись ему, планеты и города на них. И так же, где-то на уровне подсознания, Михаил понимал, что хотел бы снова увидеть всё это и испытать.

***

 Нельзя заходить в и-нет. Нельзя в течение двух недель. Нельзя, пока не отработает. Нельзя. Такое чувство, что он всю жизнь только и слышит это слово. Нельзя. Нельзя брать руки в рот. Нельзя убегать с уроков. Нельзя бить камнем стёкла в домах… Нельзя огрызаться отцу…
 Ему было тринадцать, он закончил 6 класс… Отец, хмуря брови, просматривал табель, в то время, когда мать с Колей находились в санатории. По географии, биологии и истории у Миши стояли твёрдые трояки в каждой четверти и в году. В году были также тройки по русскому и рисованию. Отец был зол. Причиной были, конечно же, не знания Миши, которыми он никогда особенно не интересовался, - причина была в обострившейся обстановке их с мамой отношений (собственно, потому мать и уехала, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями): они были близки к разводу. Не замечая пятёрку по математике, он грубо отчитал Мишу, а когда, непривыкший к подобному, Михаил ошалело и несколько резко попытался оправдаться и заявил, что не может он тупо зубрить, папа избил его ремнём. Просто расстегнул ремень, снял и, не в полную силу, хлестнул им Мишу.
 Не ожидавший подобного, Михаил вскрикнул и прикрылся руками. Наверное, отец не собирался его больше бить, но такая реакция сработала, как зажжённая спичка в помещении, где накопился газ. Отец снова ударил его, и ещё раз. А когда Миша упал на колени, удары, казалось, посыпались бесконечной чередой. Хотя он понимал, что их было не больше трёх-четырёх, иначе бы папа убил его. Отец бил, в основном, по спине, но бил сильно, не так как в первый раз.
 Вот тогда он и произнёс, произнёс дважды, чтобы Миша усвоил: “Нельзя огрызаться отцу”. И Миша усвоил. И никогда не сказал маме, потому что знал, что может быть. Папа извинился на следующий день, когда Михаил всё же вышел из своей комнаты.  Комнаты, в которой один день и одну ночь, он стонал и плакал, бессонно ворочаясь на кровати, стараясь хоть на секунды приглушить ревущую боль в покрасневшей и оцарапанной спине. Папа извинился и ничего больше не сказал, но его самый суровый взгляд и тогда и после, как бы напоминал: “Только попробуй рассказать, и это повторится. Ведь ты знаешь, Мишка, что нельзя огрызаться отцу”.

***

 Три дня были позади. Три дня, которые Миша прожил, подвергаясь адским мукам. С одной стороны, его давили родители, требующие, чтобы он искал работу. Но другое давление было куда как более мучительным. Он не понимал, что же именно давит на него, не понимал, что ему нужно, чего не хватает, хотя чего-то явно не хватало. Не понимал, но смутно чувствовал, боясь признаться даже себе.
 На четвёртый день, это была среда, 4 августа, он принял максимум усилий, чтобы найти работу и в итоге нашёл её на автомойке. Унизительная и грязная работа, которую он возненавидел с первого же дня. И утешался лишь тем, что нужно проработать пару недель и можно будет вернуться в сеть. К тому же… работа помогала избавиться от давления, как со стороны родителей, так и (хоть отчасти) того второго, неясного и гнетущего.
 Но работа отнимала время, драгоценное летнее время. Время сна последнего свободного лета. Ведь это лето он проводил дома, так же как и три-четыре предыдущих, ни с кем и нигде не гуляя. Собственно, гулять было не с кем. И негде. Родной К. был довольно небольшим городом. Немногочисленные приятели поразъехались по деревням да сёлам, либо в столицу - учиться. Остался ли кто-нибудь из недавних одноклассников, Мишу не интересовало - на любого из них он не стал бы тратить время каникул. Последних каникул. Он поступил в университет ещё весной, на юрфак. Около года назад, когда действительно встал вопрос о поступлении, он решил, куда пойдёт. Будет учиться на адвоката, его это вполне устраивало. В принципе, пока всё равно, он будет учиться и, в сущности, какая разница, на кого? Пойдёт ли он в дальнейшей жизни по юридической специальности или будет всю жизнь мыть машины, покажет время. А пока Мишу занимали проблемы несколько иного, личного плана. Он терял это лето. Гулять было не с кем, это так. Некогда лучший друг Костя ни разу за лето не позвонил, весь учебный год они тоже особо не общались. Лишь в самом начале, когда он поведал Мише замысел «Моего суицида»… Которым теперь только и был занят, Магомет хренов.
 И все настоящие друзья были там, там, куда сейчас он не имел доступа, на этом сайте. А жили где-то далеко, в таких городах, как Москва и Питер.

***

 Катастрофа случилась в воскресенье, четыре дня спустя после того, как он стал работать.
 В этот день на автомойке была не его смена, и весь день он провёл дома. В томительном ожидании чуда. На выходных Интернет дешевле, и он привык заходить туда по воскресеньям.
 Но чуда не произошло, и доступ был по-прежнему закрыт.
 Забегая вперёд, стоит отметить, что HEROIN вызывал зависимость после первого же использования, однако состояние “ломки” поначалу не особо сильно выражалось, и было вполне переносимо. В отличие от реальных наркотических средств, таких как кокаин или, к примеру, опиум, воздержание от наркотика виртуального не сопровождалось чрезмерной раздражительностью, излишним беспокойством, ослаблением памяти или потемнением сознания. Однако лишь в первое время.
 В то воскресенье и дало о себе знать одно из обычных при воздержании состояний. Причём, дало знать с резкой силой и пугающей неожиданностью.
 Случилось это в тот момент, когда было уже вовсе не воскресенье, а с три часа, как понедельник.
 Мертвенный бледно-зелёный циферблат высвечивал «03:31». И эта цифра угнетающе давила на Мишин рассудок.
 День прошёл, надежды не было. Восемь раз за вечер Михаил пытался подключиться к сети, но всегда безуспешно. Было предельно ясно, что мама угрозу сдержала и, как минимум, ещё полторы недели Интернет будет отключен. Разум это прекрасно понимал, но подсознание, которое требовало раскрытия своего могучего потенциала, не могло довольствоваться пониманием и принятием этого простого факта.
 И угнетали не одни лишь цифры, призрачно мерцающие в темноте комнаты и темноте квартиры. Давила тишина (относительная) ночи, и нарушающие её: мерно капающий кран, стрекот сверчков на улице да редкие автомобили, в которых громыхала какая-то весёленькая “умца-умца”. Давила летняя жара, от которой не скрыться. За два с половиной часа, за всё то время, что он безуспешно пытался заснуть, а удавалось лишь погружаться в лёгкую недолгую дрёму, он пять раз вставал, чтобы попить. Легче от этого не становилось. Он хотел забыться во сне, он хотел выспаться, ведь завтра на работу. На проклятую гнусную работу. И он думал, как хорошо бы сейчас помог HEROIN. Он бы успокоил сознание, привёл в порядок мысли и унёс в страну фантастических грёз. Это было неделю назад, но ощущения он не забыл. Он мог это мысленно представить, но как тянуло вновь испытать. Сладостный покой, наполненный умиротворённостью и любовью. Полёт к высшим сферам сознания.
 Из спальни родителей раздался громкий ротовой храп отца. Новый звук, нежданно ворвавшийся в привычные, те, которые были. Звук, оборвавший поток его сладостно-мучительных воспоминаний, несущий его в давно ожидаемое забытьё. Звук, вернувший его к тупой действительности.
 Как действовал потом, Михаил не помнил. Разум отказал, руководили инстинкты. И первейшим из них была злоба. Злоба, жаждущая мести за столь бесцеремонный разрыв той хрупкой ниточки, что отделяет бодрствование от сна. И месть должна быть соответствующей.
 Включив на полную (стоит заметить, не чрезмерно большую) громкость свой бумбокс, вставил нужный диск.
 Взревели две гитары, ударные выбивали дикий ритм, демонстрируя всю мощь стального покрытия. Вокалист издал жуткое рычание. Это были Slipknot. Психи в уродливых масках рубили очень агрессивную музыку, едва не через фразу используя ненормативные выражения. Однако сами тексты сложно было назвать примитивными: в них была своя философия и трактовка жизни. Люди – дерьмо! (Ну что ты будешь делать?!). Незамедлительно последовал громкий стук по батарее, призывающий к тишине. На него Михаил откликнулся громким криком, послав всех на...

***

 Миша сам плакал, когда рассказывал, как в комнату вбежали испуганные родители. Как мама кричала в истерике и хотела выкинуть магнитофон. Как отец, впервые за последние семь лет, ударил его. Дважды, по лицу.
 И про то, что было потом…

***

 Они допросили его: не был ли он пьян, не болен ли он, что предвещало подобную реакцию… По большей части, он отмалчивался, но когда молчание не принесло результатов и они не оставили его в покое, он сказал. Но умолчал о правде от начала до конца, ни словом не обмолвившись про HEROIN, ни упомянув про храп отца (“нельзя огрызаться отцу”). Он сказал, что это всё из-за машины, которая беспрестанно сигналила на улице. Они не поверили, почти наверняка.
 Родители заподозрили что-то неладное и были правы в своём подозрении. Да и как было не заметить, когда здоровый и взрослый ребёнок, вполне сносно окончивший школу, посреди ночи включает музыку на полную громкость?
 Похоже, что они заподозрили его в пристрастии к чему-либо скверному. Возможно, они решили, что он курит анашу или глотает таблетки. Как бы там ни было, с этого момента Миша чувствовал строгий контроль над собой. Его вещи время от времени тщательно проверялись. Родители молчали и обращались с ним как-то непривычно вежливо. Это раздражало. Неужели они думают, будто он не замечает, что в его шкафу с одеждой и в ящиках стола кто-то шарит? Как будто он не видит, что всё лежит не так, как должно…
 Вполне вероятно, мама с папой решили, что на работе у Миши появились некоторые не очень хорошие знакомые, которые и оказали на него соответствующее влияние. Возможно, они насильно заставили их сына принять какой-либо препарат. Это могли быть даже отморозки, нюхающие клей!.. Не просто же так с работы Миша возвращается всегда такой хмурый и безжизненный.
 В любом случае, долго работать ему не пришлось и, видимо, взвесив “за” и “против”, и сделав некоторые выводы, ему вернули доступ в сеть.
 И сразу же, в первую очередь, он зашёл, конечно же, на ссылку под названием HEROIN, что располагалась на сайте его некогда лучшего друга.
 И уже спустя всего несколько минут, нескольких мгновений сладостного, хоть и мучительного, ожидания, он испытал чувство безумной эйфории, чувство несказанного облегчения и вопиющего восторга. Миша был счастлив, и хотел кинуться в спальню родителей, чтобы расцеловать маму и сказать, как сильно он её любит. Нет, не только маму, но и папу, и его он тоже любит… И даже Кольку, даже братика! Как жаль, что он не мог сообщить им это прямо сейчас… Ведь он не мог отвлечься: он следил за танцем звёзд и мысленно считал их. Но они не поддавались счёту. Одни гасли и на их место прилетали другие, ещё светлее, ещё красивее.
 Звёзды, звёзды!..
 И сейчас он не спал. Он летал с ними, летал наяву!

***

 Наверное, нет смысла подробно описывать последующие полторы недели, за всё время которых Миша ежедневно вечером заглядывал на сайт My Suicide, единственное место в сети, куда он вообще за это время заходил. Да и то, каждый раз используя только одну ссылку, – ту, которая называлась HEROIN.
 Нет смысла объяснять, что тогда он и оказался в полной зависимости от этого виртуального наркотика. Действие которого всё ещё полностью не изучено или же не раскрывается для общественности, дабы ещё какие компьютерные умельцы не сотворили нечто похожее. Хотя, вполне вероятно, что в ближайшие несколько лет Интернет пополнится подобными вещами, и сайты-барыги будут приторговывать этим.
 Понятно, что HEROIN – некая программа (но не вирус, т.к. не влияет на работу самого компьютера), воздействующая на мозг человека. Судя по всему, это схоже с эффектом 25-го кадра.
 Заметных отклонений психики, по словам родственников, у Миши в это время не наблюдалось. Он был, наоборот, вполне дружелюбен и общителен. Сам же Михаил описывал своё состояние во время использования программы следующим образом: сознание очищается, исчезает тревога и любые неприятные переживания; возникает ощущение полёта куда-то в глубины Вселенной, к звёздам. Спокойствие сохранялось и некоторое время после использования.
 Нет смысла, повторюсь, всё это подробно рассказывать, и стоит продолжить историю с того момента, когда HEROIN уберут с сайта.

***

 Был тихий и спокойный вечер 21 августа, когда Михаил вдруг с ужасом обнаружил, что на сайте My Suicide отсутствует такая ссылка, как HEROIN. Он дождался полной загрузки начальной страницы, чего не делал с самых давних пор. И поспешно отвёл взгляд, когда призрачная женская фигура умоляюще протянула к нему руки. А позади неё, как прежде, как и шесть месяцев назад, проступала из тумана верёвочная петля. Сейчас она вызвала у Миши какое-то смутное предчувствие, как будто имеющее отношение к нему самому.
 В гостевой книге он обнаружил несколько сообщений на тему отсутствия объекта. Как исходило из записей, HEROIN убрали ещё днём. Комментарии Пroroka отсутствовали. Его последнее проявление жизнедеятельности вообще было замечено только в памятную дату появления новой ссылки и недолгое пребывание в чате в тот же день.
 Что же, с того момента минуло три недели, а сейчас в “комнате для болтовни” происходило яростное обсуждение отсутствия HEROIN’а.
 The shit высказывал всё, что думал по этому поводу в предельно жёсткой, но очень понятной форме, и заявил, что “сдохнет без этой х-ни”. EleGia буквально рыдала и пророчила скорое закрытие «Моего суицида». Mud пытался мыслить трезво и убедить всех, что это лишь временные неполадки…
 Впрочем, мыслить трезво не мог никто: мозги всех уже давно были запорошены пургой виртуального наркотика.
 Что же касается Михаила, то он не мог и не хотел никак высказываться по этому поводу и думал только о том, что если сейчас же не получит HEROIN, то просто умрёт… Но сначала свихнётся. Свирепо ударив по стенке монитора, он, презрев правила безопасности, выдернул шнур из розетки. Упав на кровать, он принялся беззвучно плакать и скоро забылся беспокойным сном.

***

 Он шёл, не смотря по сторонам. Уверенно и быстро, вглядываясь в темноту перед собой широко открытыми глазами, продвигался вперёд, как будто что-то внезапно посреди ночи вспомнил и хотел быстрее это сделать, или, как будто стучали в дверь, и он спешил открыть.
 Пройдя по коридору и нигде не включая свет, он попал на кухню, а оттуда, ни секунды не сомневаясь в правильности действий, – на балкон. Свесившись через перила балкона, он поднял голову и посмотрел наверх. Стояла ясная летняя ночь: ни единое облачко не перекрывало небо; его усеяли лишь мерцающие звёзды и огромный жёлтый глаз Луны, висевший очень низко.
 - Здравствуй, Пророк, – произнёс он.
 - Здравствуй, Дарк. – Моргнув, отвечала Луна.

***

 Они говорили какое-то время, они – Миша и жёлтый круглый, похожий на кошачий, глаз Луны, оказавшийся Костей.
 И самым важным из того, что сказал последний, явилось признание, не лишённое, впрочем, самодовольной ухмылки, в том, что отсутствие HEROIN’а не следствие каких-нибудь неполадок, а вполне умышленный и обоснованный поступок. Цель его состояла в том, чтобы обречь людей, воспользовавшихся программой, на добровольную смерть во имя убеждения. Самоубийство становилось единственной возможностью избавиться от мук, вызванных отсутствием виртуального наркотика.
 Увы, их разговор был крайне бесцеремонно прерван родителями Дарка. В самый ответственный момент, когда он уже задал вопрос, касающийся его дальнейшей судьбы… и того, что ему сделать, дабы получить очередную дозу программы.
 Теперь он этого не мог узнать, и ему приходилось лишь сходить с ума. Его отвели к психологу.

***

 В заключение, стоит заметить, что HEROIN не вернут на сайт «Моего суицида». Немалое число из малочисленных веб-друзей Миши попало в клиники, но таким, на самом деле, повезло. Другие делали то, что предписывала им “Религия”: сообщения – цитаты, вроде Надо заново придумать некий смысл бытия. Нафига? несколько раз появлялись в «Гостевой книге» сайта.
 Состояние Михаила весьма напоминает то, что наблюдается у тех, кто в течение долгого времени употреблял тяжёлые наркотики. Абстинентный синдром. ”Ломка”, сопровождающаяся последовательной сменой состояний апатии и страха, а также интенсивными галлюцинациями. Разве что, абсцессов нет.
 Вчера в течение двух часов больной жаловался на некое полупрозрачное паукообразное, передвигающееся по потолку палаты. При попытке объяснить, как оно выглядит, было понятно только, что тело воображаемого существа вертикально вытянуто вниз, а восемь лап оканчиваются присосками. По внешнему виду паук больше походил на кишечнополостное, вроде гидры…
 Сегодня настроение хорошее. С утра напевал Крематорий: Никто не любит тебя, но ты не плачь: это солнце взойдёт ещё не раз и твой поезд уходит не завтра туда, где играет джаз наш самый весёлый на этой планете ансамбль!
 Похоже, идёт на поправку.
 Миша – один из тех, кому “на самом деле, повезло”; не случись с ним припадка сомнамбулизма, родители бы так и не догадались отвести его к психологу. Ещё слишком рано говорить о полном выздоровлении, но, похоже, виртуальный наркотик отпускает намного быстрее. Михаил находится под присмотром всего пару недель, но резких признаков агрессии, часто проявлявшихся в первые дни лечения, уже не наблюдается. Четыре дня назад пациент рассказал всё то, что здесь написано.
 Не судите строго: я – не писатель и никогда этим не занимался, я – лишь молодой психолог.

ЭПИЛОГ

В Храме: Стомат, EleGia, С@б@k@.
EleGia: Сколько нас осталось? Milka… теперь  Mud… Неужели это и вправду наша 
            судьба?
Стомат: Сайт закрывают.
С@б@k@: EleGia, наверное, многие просто лечатся.
EleGia: Это было единственное место, где можно было жить.
Стомат: Пrorok недавно появлялся здесь, его застали я и The shit. Наверное, больше 
            уже не объявится.
EleGia: И что он говорил?
С@б@k@: Что-нибудь сказал?
Стомат: Религиозный бред какой-то. Путь в космос, путь к звёздам.

***

 Могу ли я печатать записки, подаренные мне?
 Могу. Печатаю. Доктор Бомгард.

М. Булгаков



Примечание:

Сайт My Suicide действительно существует, и в некоторой степени послужил прообразом, однако ни в коей мере не относится к событиям этой истории, полностью вымышленным.



       Июль - ноябрь 2004