Четыре секунды и вся жизнь...

Подслушанный разговор

2 августа 2000-го года в день Воздушно-десантных войск, стоя в толпе зрителей на городской площади, я случайно услышала обрывок разговора двух военнослужащих. Где-то в Чечне, спасая товарищей, накрыл своим телом брошенную боевиками гранату боец разведчик. Имени я не услышала, но из разговора узнала, что служил парень в отряде «Русь», и что в отряд перевелся незадолго до случившегося, из 21-й, Софринской бригады.
Когда-то в школе мы писали сочинение, определяя место подвига в нашей будничной жизни. Но тогда и героев было вокруг нас достаточно. Они защищали Родину, перекрывали сибирские реки, строили в тайге новые города и железные дороги, осваивали космос...
Сегодня ничего этого нет. Человек человеку уже давно перестал быть братом. И вдруг сегодня, в России 2000-го, человек, сознательно пожертвовал собой во имя спасения товарищей? Сегодня, когда основной лозунг строителя капитализма – бери от жизни все, в том смысле, что хватай что можешь, не спрашивая, чье это было?
А ведь этот парень, если он, конечно, существует, и есть самый настоящий Герой нашего времени! Не вымышленный, не телевизионный!
Но тогда почему общество ищет какого-то «последнего героя», на каком-то необитаемом острове, и ни слова не говорит о Герое истинном? Мне захотелось узнать о герое все: имя, откуда родом, как попал в спецназ. Я решила, что должна найти его сослуживцев, найти тех, кому парень подарил жизнь…

День призывника в Софрино

Случай вскоре представился: в Софринской бригаде проводился День призывника. С толпой журналистов я приехала туда. Основная часть бригады находилась в командировке на юге, видны были только новички - те, кто проходил «Курс молодого бойца». Но среди незнакомых лиц, были и знакомые…
Лицо капитана Олега Мулюкова показалось почти родным. Правда, разговор получился невеселым. Олег из бригады уходил, отдав ей 15 лет жизни, оставляя здесь частицу своего сердца.
– Пойду в охрану, – сказал Олег с горечью, – и риска меньше, и платят нормально,
Мне знакома проблема. Олег не первый говорит о положении российских военнослужащих, но я задаю ему вопрос, ради которого приехала:
– Кто тот герой, который накрыл своим телом гранату?
– Да вы же знаете его! – неожиданно говорит капитан, – помните, весной мы привезли дембелей?
– Вторым со мною тогда был…
Я открываю свой блокнот, нахожу запись, сделанную в апреле:
– Шрайнер, Сергей!

Это было в апреле 2000-го. Оборонку  к этому времени уже окончательно развалили, секреты государственные сдали потенциальному противнику, поэтому я, как и многие мои знакомые и друзья, работы лишились. Техника сверхвысоких частот больше никого не интересовала, и спасала меня – только журналистика. В тот день я отправилась в Центральный клинический госпиталь Внутренних войск, чтобы подготовить материал о бойцах, участвовавших в боях за Грозный... Действовала я на свой страх и риск, никаких специальных разрешений на встречу с бойцами у меня не было. Но была предварительная договоренность с бригадными медиками, – если из бригады в госпиталь пойдет санитарная машина, меня возьмут.
В ожидании «попутки» стояла я на обочине, недалеко от станции.
Было холодно и ветрено. Солнце то выглядывало, то пряталось. К исходу третьего часа ожидания я промерзла насквозь. К исходу четвертого поняла всю бессмысленность происходящего.
Однако другой возможности попасть в госпиталь у меня не было, и я продолжала ждать.
Начался, а потом и закончился перерыв в движении электричек. Мчались мимо машины, проходили люди, а я стояла.
Неожиданно от платформы мимо меня протопала колонна солдат.

Случайная встреча

Темные усталые лица, оружие, бронежилеты. На ремнях большие тяжелые ящики, которые время от времени срываются... Тогда колонна останавливается, ждет, пока солдаты перехватят груз…
Впереди колонны шел офицер, с небольшим букетом цветов в руке, сзади - сержант, и тоже с цветами. Колонна довольно быстро удалялась. Еще минута и я уже не смогу догнать их…
Я оставила свой пост, поспешила вслед. В бригаде я бывала ни раз. Осенью, когда уезжали софринцы, провожала их. В декабре 99-го, встречала смену на вокзале... Комбрига и его зама знала лично. Поэтому вопросы задавала конкретные.
Высокий парень, замыкавший колонну, отвечал сдержанно:
– Да, с юга... Нет, привезли дембелей. Комбриг и бригада остались...
– Но почему вы идете с таким грузом пешком? – я хотела объяснить необъяснимое.
–  Наверное, в бригаде телеграмму не получили, – усмехается в ответ старший сержант.
Видно было, что внимание постороннего гражданского лица к проблемам армии его удивило.
Колонна останавливается в очередной раз, солдаты поправляют срывающиеся ремни...
– Но почему вы не остановите любую машину? Вон сколько их на дороге!
Я, наверное, последний, а, может и единственный человек в России, считающий, что армия и ее заботы – дело каждого из нас.
Конечно, я сама попыталась тогда остановить пролетавший мимо грузовик…  Но водитель, завидев вооруженных солдат с грузом, лишь нажал на газ.
Тем временем, дойдя до проходной Художественно-производственного предприятия «Софрино», солдаты опять остановились. Кто-то закурил, кто-то достал фляжку, кто-то просто присел на ящик, который тащил.
 Я же, воспользовавшись остановкой, поспешила на проходную предприятия, за помощью...
Руководителя – Евгения Алексеевича Пархаева,  я немного знала по прошедшим недавно выборам. Впрочем, даже если бы я никогда не слышала имени директора, – все равно попыталась бы помочь. 
Трубку взяла женщина.
Боясь, что меня прервут, на одном дыхании, без точек, изложила суть ситуации:
–  Софринцы вернулись с войны! До войсковой части еще топать и топать, а у ребят тяжеленные ящики с оружием, автоматы, бронежилеты!
Невидимая собеседница вопросов не задавала.
Дослушав до точки, она произнесла тогда всего два слова:
— Подождите минуточку!
А еще минут через семь из-за угла забора выехал раскрашенный в счастливые цвета огромный автобус. Обалдевшие от этого чуда солдаты, начали грузить в машину свои ящики, снимали с плеча автоматы, удобно тонули  в мягких креслах, поглядывая на меня как на ископаемое...
Я не досмотрела тогда до конца эту картинку.
Долгожданный УАЗик с красным крестом, наконец, появился, и, перебежав через дорогу, я уже подняла ногу, чтобы влезть в него… Что произошло дальше я тогда объяснить не могла. Что-то остановило меня. Я вернулась к автобусу, чтобы спросить имена сопровождавших колонну военнослужащих.
Они охотно назвали себя. Впереди шел мой теперешний собеседник, – капитан Олег Мулюков.
Сзади – старший сержант Сергей Шрайнер.
Сережа смотрел через плечо в мой блокнот, беспокоясь, чтобы я правильно записала его «трудную» немецкую фамилию.
Шрай-нер — продиктовал он по буквам.
Запись осталась в блокноте.
Я отправилась в госпиталь, а бойцы – в бригаду.
Тот холодный апрельский день закончился вполне благополучно.
В газете и в журнале «Братишка» прошла тогда целая серия материалов, связанных с 21-й и судьба надолго увела меня от моих героев. Теперь круг замкнулся. Теперь я знала, кого искать, и где.

Отряд «Русь»

На самом деле в отряд «Русь» попасть постороннему человеку вовсе не просто. Но случай представился. В отряде проходили испытания на краповый берет. Мероприятие это захватывающее, где-то даже жестокое, но на этот раз главным для меня был вопрос о Сергее Шрайнере.
Я задавала его всем, встреченным в отряде бойцам. И никто не удивился. Ни полковник – командир отряда, ни самый молодой боец, пришедший в отряд уже после гибели Героя. Все называли поступок Сергея именно подвигом. Все вспоминали о товарище с теплом и болью. Вот что ответил на вопрос, помнит ли он Сергея, командир учебного взвода отряда «Русь», в котором проходил подготовку мой Герой:
– Конечно, помню! Весной 2000 го года, из Софринской бригады к нам в отряд, пришли сразу 9 человек. Среди них было четверо ребят – немцев: Шрайнер, Зиберт, Рейзнар, Брумгер. Все они земляки, все – с Алтая… Кстати, я тогда еще про себя отметил, как тепло Сергей к землякам относится. Они так и ходили в отряде все четверо, вместе… А вообще-то, вы же многое видели сегодня сами. Понимаете, случайные люди сюда не попадают. Да и краповые береты достаются бойцам не просто так. Испытание жесткое, но, ведь, и это – лишь небольшой эпизод службы…
К сожалению,  Сергей в отряде пробыл недолго. Очень скоро уехал в командировку… Но по жизни своей он из тех, кто идет до конца. Кстати, знаете, командир разведгруппы – старший лейтенант Константин З., проходит сегодня испытание. Найдите его!

Конcтантин

Конечно знаю! Конечно, найду! Ради этого приехала!
Впрочем, этот летний день оказался долгим, и совсем не таким простым. В поисках Константина я прошла с бойцами практически весь маршрут, исключив разве что 12 километровый марш-бросок  по пересеченной местности. Вот уж он-то точно мог стать последним в моей жизни. Но и то, что я увидела, наблюдая за происходящим, заставило меня с еще большим уважением относиться к тем, кто служит здесь. Можно не сомневаться – это сильные, мужественные и очень надежные люди!
А вот разыскать «старлея» мне удалось только на последнем этапе соревнований. На ринге, где начинался поединок. Зрелище, скажу я вам, не для слабо нервных, но Константин это испытание выдержал. Чтобы читатель понял, что стоит за этими словами, расскажу об этом чуть подробнее.
Итак, на ринге трое соискателей и один инструктор. Бой длится 12 минут. Каждые четыре минуты – смена партнера. Ни рост, ни вес в таком бою значения не имеют. Только умение вести бой, только сила воли и желание победить. В то время, когда с одним испытуемым четыре минуты работает инструктор, два других претендента дерутся друг с другом. Бой идет в полный контакт, но одна деталь придает особую остроту и жесткость поединку.
В случае, если испытуемый одержит победу над инструктором, инструктор лишается крапового берета! И, чтобы обрести его вновь, весь этот путь ему придется пройти с самого начала. Можете представить, как бьется на ринге инструктор!
Если же два претендента ведут бой пассивно, – пару разбивают и на ринг выходят еще два инструктора...
Достойно выдержав испытание, Константин попал сначала в дружеские объятия своих боевых товарищей, потом ему оказали первую медицинскую помощь, и только после этого, мы смогли поговорить. Дальнейшее записано с его слов.

Как это было

На охрану КПП № 708, на трассе Аргун-Гудермес группа заступила вечером, в ночь, с 13 на 14 июля 2000-го. Задача – своевременно обнаружить и пресечь действия боевиков, коими богата местность. Ночь прошла относительно спокойно, а в половине шестого утра, наблюдавшие за дорогой снайперы, доложили, что в развалинах, недалеко от КПП замечена тонированная Нива. Сколько всего человек в машине, не разглядеть, но один из «пассажиров» вышел и, скрытно, прячась за развалинами, движется в сторону нашего КПП.
Ниву ждали. Те, кто приезжал на ней доставляли немало хлопот. Было принято решение брать бандитов. Выдвигались двумя группами: захвата и прикрытия.
Группа захвата – лейтенант Петров и ефрейтор Пелихов. Прикрытие – Шрайнер, Максимов, и сам старлей.
Двигались, стараясь остаться незамеченными, где ползком, где короткими перебежками… В одном месте пришлось ползти по канаве.
Когда до «Нивы» оставалось меньше ста метров, стали двигаться еще осторожнее, обходя машину с двух сторон. Неожиданно мотор заработал и «Нива» начала сдавать назад, пытаясь развернуться на узкой площадке, чтобы вырваться на дорогу.
Разведчики поднялись в полный рост, и уже не скрываясь, бросились наперерез машине.
Встреча с правительственными войсками, и тем более открытое боестолкновение с ними, в планы бандитов не входило. Разговора явно не получилось, бандиты не оставили времени на реверансы… Водитель отчаянно газовал, бросая машину то вперед, то назад, пытаясь вырваться из западни, в которую в один миг превратилось укрытие.
В тех условиях решение, принятое командиром было единственно верным! Автоматная очередь прозвучала коротко, как приказ заглушить двигатель…
Вам, уважаемый читатель, это ничего не напоминает? Нечто подобное мы слышали на процессе в Ростове-на-Дону… Когда судили других НАШИХ разведчиков.
Только здесь, на КПП № 708 на трассе Аргун-Гудермес «пассажиры» оказались не такими «мирными», вернее, совсем не мирными, а за свою «деликатность» группе пришлось дорого заплатить…
Старший сержант Сергей Шрайнер, лейтенант Петров и рядовой Максимов уже подбегали к машине, когда дверца «Нивы» неожиданно распахнулась, и один из бандитов, крикнув свое неизменное «аллах, акбар», метнул под ноги разведчикам гранату… Граната, описав короткую дугу, упала под ноги командиру группы, не оставляя ему шанса… Реакция Сергея была мгновенна.
Одним прыжком он рванулся в сторону гранаты, навалился на нее грудью…
Взрыв прозвучал глухо,  но тут же потонул в грохоте автоматных очередей, которые сошлись на быстро удаляющейся машине.
На какое-то мгновение Нива потеряла управление, завиляла, поднимая клубы пыли. А еще через секунду прогремел мощный взрыв. Оказалось, что машина была под завязку загружена взрывчаткой и оружием. Позже, на месте взрыва были обнаружены 4 обгоревших трупа бандитов. Не исключено, что и этих «пострадавших» со временем наше правосудие признает невинноубиенными, а Европейский суд обяжет Россию выплатить за них бешеную компенсацию. Но там, в боевых условиях, думать о таких глупостях некогда. Цена секунды – жизнь.

Место подвигу

О том, что решение пожертвовать своей жизнью во имя спасения жизни товарища было принято Сергеем осознанно, что Герой был готов к своему поступку, говорит другой случай. Рассказали мне о нем там же, в отряде. За несколько месяцев до гибели Сергея, бандит бросил в окно солдатской палатки гранату, подкатив к ней под видом мирного жителя на мотоцикле. Все, кто был в палатке, в том числе и командир, погибли…
Естественно, случай обсуждался в войсках, и когда о нем узнал Сергей Шрайнер, он сказал странные на первый взгляд слова:
– Неужели там не оказалось ни одного настоящего мужика!?
Он же мог спасти остальных…
В тот момент, никто не понял, сказанное Сергеем.
И только значительно позже, когда Сергей Шрайнер сам совершил поступок, стало понятно, что именно он имел в виду.

Четыре секунды и вся жизнь…

Вот,  собственно и весь рассказ о Герое. Нашем современнике –  Сергее Александровиче Шрайнере.
Сколько было времени у Сергея, чтобы принять решение?
Мне сказали, что не больше четырех секунд.
Что можно успеть за четыре секунды?
Сергей успел подарить жизнь.
Что осталось после него на Земле?
Скромный солдатский обелиск на сельском кладбище?
Мемориальная плита на здании сельской школы?
Слезы близких?
Третий тост и память друзей?
Много это или мало, если цена всему твоя жизнь?
Каждый отвечает себе на этот вопрос сам.
Вся биография моего Героя поместилась на половинке тетрадного листа. Спустя некоторое время я нашла и этот листок в архиве музея внутренних войск. Вот он.

Шрайнер Сергей Александрович – родился 1 апреля 1979 года в селе Веселоярске, Рубцовского района Алтайского края. Окончил Рубцовское ОПТУ-75 по специальности "водитель". 26 апреля 1997 года призван на действительную военную службу, которую проходил в Софринской бригаде внутренних войск. С апреля 2000-го – инструктор-водитель разведгруппы отряда специального назначения "Русь" Внутренних войск Министерства Внутренних Дел (МВД) Российской Федерации, старший сержант. Остался в армии по контракту. 14 июля 2000 года в составе разведгруппы вступил в бой с боевиками на трассе Аргун-Гудермес. В ходе боя один из боевиков бросил гранату. Она упала возле командира. Сергей Шрайнер накрыл гранату собой, этим спас от смерти командира и своих товарищей. Похоронен, на родине.

Да, висит Сережина фотография на стенде памяти в разведроте Софринской бригады. Там он остался своим, хотя и состав  роты сменился после его ухода не один раз, и командование бригады...
За мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга, Указом Президента Российской Федерации за №255, от 5 марта 2001 года С. А. Шрайнеру присвоено звание Героя России (посмертно).
А еще через месяц, 5 апреля 2001 года в трех тысячах километров от этой проклятой чеченской земли, на родине Героя, в невеселом селе Веселоярске, заместитель главнокомандующего внутренних войск МВД Станислав Кавун передал матери погибшего старшего сержанта Сергея Шрайнера – Анне Александровне Зайцевой Золотую Звезду Героя.


Я не знаю, кто из спасенных Сережей ребят выживет на этой проклятой войне. Я не знаю, как проживут они свою жизнь, и расскажут ли своим сыновьям о подвиге разведчика, но в моем журналистском блокноте осталась короткая запись, которую продиктовал мне сам Сергей. И мне, кажется, что я просто обязана рассказать соотечественникам о нем.
Человек жив пока о нем помнят.