О чем мечтают лесные белки

Битый час Женя сидела перед компьютером. На открытой страничке нового документа Word одиноко ютилась одна-единственная фраза. Она гласила:
«Современная женщина, в отличие от наших бабушек, превыше всего ценит личную свободу...»
 Женя усердно морщила лоб, поглядывала в потолок и в окно, но продолжение не рождалось. Никак. Хоть тресни. Если к вечеру страничка не покроется буквами, несущими в себе определенный смысл, ВалСаныч, главред, скорее всего, отдаст отведенную Жене полосу в ближайшем номере Лине или еще кому-нибудь, поскольку все сроки сдачи материала давно вышли. Быть свободной современной хорошо, еще лучше быть независимым журналистом, но... Иногда Женя жалела о своем тихом месте в давно исчезнувшем с лица земли институте проблем непонятно чего и «маленькой, но хорошей» стабильной зарплате, не зависящей от личного вдохновения самой Жени и настроения руководства.
Свободная Женина личность решила устроить себе встряску и выпить чаю, но тут раздался звонок в дверь.
«Свобода личности ограничивается  приходом соседки», - подумала Женя, идя к двери.
- А Милочки нет? – улыбнулась тетя Римма.
- Они на даче. И мама, и папа, и Яна.
- Да, конечно. А ты что ж не поехала – выходной ведь?
- У меня работа срочная, - ответила Женя, втайне надеясь, что Римма поймет намек. И уйдет.
Напрасно надеялась. Римма не поняла. Или не захотела понять, потому как имела свой план. Пришлось пригласить соседку в комнату.
- Я хотела сначала с Милой переговорить, но раз ее нет – так даже лучше. Как Яночка, растет? – начала тетя Римма вступительную часть.
- Спасибо, все хорошо, - сдержанно ответила Женя.
- Да-а, - протянула тетя Римма, - вот время-то... Безотцовщина... Безответственность...
Женя прикусила губу, сдерживая рвущуюся на волю реплику. Почему люди так любят ковыряться в чужой жизни? Но, к счастью собственные проблемы занимали Римму больше, чем неудавшаяся, по ее мнению, семейная жизнь соседки.
- Ты ведь племянника моего, Илюшу, знаешь?
- Да, конечно, вы же нас знакомили.
Их дом, построенный в виде башни, раскинулся на две стороны от лифтового холла. Квартира тети Риммы находилась в другом крыле, поэтому соседи встречались лишь изредка, если не ходили друг к другу в гости. Мила, Женина мама, иногда забегала к соседке – они когда-то работали в одном учреждении. Жене ходить туда было совершенно незачем, да и некогда. Около полугода назад милейшая тетя Римма насильно затащила Милу и Женю к себе – знакомить с племянником, переехавшим в столицу из глубинки. Соседка взахлеб рассказывала, какой ее Илюшенька замечательный врач, какой он гениальный, какой добрый... короче, самый-самый - и лучше не бывает, что он ей ближе родного сына, которого, к слову сказать,  у тети Риммы никогда не было, равно как и дочери. Чудо-племянник оказался высоким, полноватым, угрюмым и не таким уж и юным. Он промямли что-то невразумительное, вяло подержал Женину руку кончиками пальцев и ретировался в отведенной ему в квартире комнате под предлогом ... нет, кажется, вообще без предлога. Жене были неинтересны дифирамбы, которые продолжала  петь тетя Римма, у нее, как всегда, не клеилась статья, и еще она обещала Янке посмотреть с ней мультики... Она оставила маму внимать приятельнице, а сама, тоже без всякого предлога, сбежала домой. С тех пор Женя пару раз утром встречала племянника в лифте, он все так же невнятно бурчал какие-то приветствия, и кажется, оба испытывали большое облегчение, когда лифт прибывал на первый этаж, и можно было больше не прижиматься к его стенкам, не зная, куда девать глаза, чтобы не пялиться друг на друга. Говорить им было совершенно не о чем. Да и желания общаться у Жени не возникало.
А потом у Жени изменился график работы, и их дорожки вообще перестали пересекаться.
- Илья для меня – самый близкий! – пафосно провозгласила тетя Римма. – Я должна устроить его судьбу! Я поклялась Бронечке! – Римма всхлипнула. Ее сестра умерла несколько лет назад. Женя принесла тете Римме стакан соку.
- Так вот, - продолжала Римма, успокоившись, - я нашла Илюшеньке хорошую порядочную девочку. Его надо женить! У него уже возраст – критический! Тридцать восемь!
Соседка сделала многозначительную паузу, позволяя Жене проникнуться. Женя не прониклась, у нее самой возраст уже за тридцать, и Янка с мамой на даче.
- Жените, а я тут при чем? – Она постаралась тоном смягчить резкость своих слов. - Тетя Римма, а может, пусть он сам свою судьбу устраивает? В тридцать восемь лет.
- Ты ничего не понимаешь! – возмутилась соседка, - Еще подцепит какая-нибудь фифа, или разведенка с ребенком, окрутит, знаешь ведь, какие нынче девки! Ты должна мне помочь! Без тебя – никак! Он скромный мальчик, неопытный, домашний.
- А я должна его совратить и передать порядочной девочке? – развеселилась Женя. Тетя Римма иронию не разделила.
- Ты должна познакомить его с невестой. Если невесту приведу я – он откажется даже выходить из комнаты.
- Ну, так уж и откажется...
- Ты думаешь, я не пыталась? Да еще Броня покойница,  царствие ей небесное, пыталась... Послушай мой план.
План Риммы Ивановны состоял в следующем. Скоро у нее день рождения, юбилей. Она пригласит их всех, а Женя придет с той самой девушкой, потенциальной невестой. Вроде как та ее подруга,  пришла неожиданно, и было неудобно ее выпроводить и не прийти неудобно. Девушка в курсе, дальше она сама проявит инициативу.
- А откуда девушка? Где эта фирма по поставке порядочных инициативных невест? Может, и мне туда пойти? – не удержалась Женя.
- Вот-вот, из-за твоего языка острого и бегут от тебя мужики, - пробурчала Римма. – Невеста – дочка нашего главбуха.
Женя поправила идеально лежащие подушки на диване. Передвинула вазочку на журнальном столике. Настроение портилось быстро и бесповоротно. Решение принято, осталось только слова подобрать, чтобы не вызвать  конфликта.
- Тетя Римма, вы меня извините, но я не смогу. Сами же говорите – острый язык, еще скажу что-нибудь не то. Почему бы вам не позвать вашу подругу с дочерью на день рождения? Так ведь намного проще?
- А если он что-нибудь заподозрит? Ты же не знаешь Илью, он жутко упрямый. Может и уйти. Придумала! Я приглашу вас и их – подруг с детьми, вот! Компанию молодежи!  Отличная мысль, спасибо тебе, Женька! Все, решено. Время сообщу. Поцелуй  Яночку от меня.
- Наверное, я не смогу, у меня столько работы... – начала Женя
- И не думай! Никаких отговорок, ты обещала!
- Я?
Но тетя Римма уже не слышала.

Женя закрыла дверь за окрыленной намеченным планом соседкой, вернулась к компьютеру. Мысли бурлили и рвались воплотиться в черненькие закорючки - буковки.
- Сейчас я вам расскажу про мужскую и женскую свободу, - бормотала Женька, торопливо отстукивая ритм вдохновенья на клавиатуре.


Главред раскачивался в кресле, поигрывая ручкой, довольно ухмылялся:
- Вот видишь, Саенко, умеешь, когда хочешь – и остро, и спорно, и свежие мысли есть! Ты  вправду так думаешь – что рождается новый тип разделения общества – не на социальные группы, а по половому признаку? Гендерный антагонизм? Новые амазонки? Институт брака нужно упразднить в принципе, как тормозящий развитие цивилизации?
- Какая разница, что я думаю на самом деле, - вздохнула Женя. – Идет материал?
- Идет, идет. Вот этот абзац, – главный пододвинул к ней распечатку, - и вот этот – подвисает, перечитай. И давай – разобьем на смысловые блоки, после каждого – вопрос. Спровоцируем дискуссию, как тебе?
- Дискуссию в женском журнале – ню-ню, - ухмыльнулась Женя.
- А ты так вопросы сформулируй, чтобы никто – слышь, никто не смог удержаться от ответа. Вот тебе и материал на еще один номер, а?
- Пошла морщить лобик – мысли искать, - поднялась Женя с места.
- Женя, - окликнул главный, - может, кофе выпьем после работы?
Женька взглянула на него с преувеличенным любопытством.
- Понял. В другой раз. Работай.

«Кому пришла в голову идея поставить мужика руководить журналом для женщин? -  в который раз недоумевала Женя. – Новаторы, черт возьми! Где-то в генеральном совете решили, что так будет оригинально.  Пустили козла в огород. Вал Саныч, конечно, мужик вполне адекватный, но не прочь использовать специфику контингента, так сказать. Решил, что раз я такие статейки пишу, то... А что, собственно «то»? Ну, пригласил на кофе после работы. Вполне, между прочим, симпатичный мужчина».
 Женя открыла файл со статьей: и что там подвисает?

- Пап, - позвонила Женя отцу на работу, - не заедешь за мной вечером? Хочу на дачу. Соскучилась по вас страшно.
- Так я сегодня машину в ремонт отогнал, назад автобусом поеду, - ответил отец. - Вот завтра заберу – созвонимся, заеду. А то – приезжай своим ходом. Янка тоже спрашивает, когда мама приедет.
- Когда там последняя маршрутка идет?
- В 20.30. Надо тебе свои колеса приобретать, Белка.
- Угу. В следующей жизни.
- Напрасно ты так, отставить  мерлихлюндию! Я этим вопросом  вплотную уже интересуюсь. Так приедешь?
- Не знаю, пап. Как закончу. Ты им ничего не говори, а то мама начнет волноваться, а Янка будет на ограде висеть – выглядывать.

Женя как в воду глядела – когда она закончила шлифовать статью, и удовлетворенный Вал Саныч отпустил ее, на маршрутку она уже не успевала.
«Завтра уйду ровно в шесть», - решила Женя. – «Просто встану и уйду, имею право. А сейчас надо в супермаркет заскочить, в холодильнике «голяк», и лечь спать пораньше» - планировала Женя вечер.


Судя по всему, в этот супермаркет заскочили, кроме Жени, все жители окрестных кварталов. Не было не только тележек, но и корзинок, и несколько человек уже дисциплинированно выстроились в очередь в ожидании, пока освободится тележка.
«Да мне и надо-то всего ничего, - подумала Женя, - обойдусь. Так, коробку йогурта, творог, сливки – для кофе, кофе, батон, черт! Почему у человека только две руки?»
- Помочь? - спросили рядом.
Женя обернулась, пачка кофе выскользнула из руки, полетела на пол. Нет, не упала, неожиданный помощник успел подхватить ее в полете. Положил в свою тележку:
- Кладите ваши покупки, места хватит.
Женя напряглась на секунду, где-то в глубине ее сознания проснулась маленькая настороженная зверушка: «Чего надо?» Но взрослая самостоятельная женщина заткнула ей рот:
- Спасибо, - и сложила свои пакеты в корзину тележки.
- Мне еще кучу всего надо закупить, поможете? – спросил парень. – Если не спешите?
Женя прикинула: спешит она или нет. По всему выходило, что нет. Она вообще давно уже никуда не спешит и ни перед кем не отчитывается. Особенно, когда Янка с бабушкой и дедушкой живет на даче. И парень симпатичный, волосы ежиком, очки стильные, без оправы, куртка замшевая тоже стильная. Сутулится вот только... как-то знакомо. Но нет, такого знакомого у нее нет, она бы запомнила. Ой, да он же ждет ответа!
- Конечно, я не спешу, помогу, – она улыбнулась своей главной светской улыбкой.
Парень покачал головой:
- А ведь вы меня не узнали...  Давайте знакомиться заново?
- А... – растерялась Женя. Вообще-то, память на лица она считала своим большим достоинством. Ей было ужасно неловко: - Конечно, узнала, - решила соврать.
- Конечно, нет, – весело засмеялся парень: Я – Илья.
- Илья... – протянула Женя, силясь вспомнить, кто это тако... - Ой! Племянник! Боже мой, вы же – ну да, без очков были! Как я могла узнать!
- Иногда в очках, иногда в линзах – маскируюсь. – Он протянул руку: - Повторим ритуал. Приятно познакомиться.
- Женя, - ответила, а в памяти всплыла первая встреча и вялые пальцы, скользнувшие по ее руке. Но отступать было поздно.
- Я помню, - обронил Илья.
Ее ждал приятный сюрприз: рукопожатие Ильи оказалось аккуратным, но вполне мужественным, и ладонь крепкая. И вообще, он совсем не походил на того неуклюжего и неприветливого дундука, каким она его помнила. Женя улыбнулась – на этот раз искренне, и услышала, как Илья тихонько и с явным облегчением вздохнул. Неужели он все-таки робкий и стеснительный? Или нелюдимый. Или? Какой он?
- Ну что, займемся вашими покупками? – спросила Женя.
- Да, давайте. Мне тетя такой список написала – с ума сойти. Заготовка к юбилею. Говорят, вы тоже придете, всей семьей?
- Мы... ну да... Римма приглашала. Но у меня работы много... я не знаю, – Женя вдруг подумала, что ее решимость: ни за что не идти на день рождения - медленно тает. Но тут она вспомнила о предполагаемом визите невесты – нет уж, увольте, эти игры – без нее!
- Работа... я понимаю, - кисло сказал Илья. – Это важно. Особенно вечером..
- Я журналист – а это почти ненормированная работа, особенно, когда идет подготовка номера, а мы как раз готовим номер, и у меня статья... Вот, это «Фета», вот тут в списке значится, - она перевела разговор, хватаясь за  покупки, как за соломинку. – Кстати, а как мы это все потащим?
- Я на машине, - просто ответил Илья.
- А... Римма ничего не говорила. Она обычно хвастается.
Он пожал плечами:
- Она вам все обо мне рассказала? Тогда, когда вы приходили знакомиться, она что-то так много говорила, у меня уши заложило. Это не считая того, что она наговорила «до» и «после». Тетка женщина хорошая, но... иногда ее бывает так много. И еще она все время забывает, что я уже давно весьма большой мальчик. И сам способен решить, что мне делать. Я ее люблю, но хотел даже уйти на квартиру – подальше от ее опеки. Так она в слезы, - Илья вздохнул. - Беда со стариками. Мама тоже все суетилась вокруг меня. Твои такие же? Ой, простите...
- Ничего, - ответила Женя. Ушам почему-то стало жарко от этого «ты», – можно на «ты». Мои, нет, мои привыкли, что я белка, которая сама по себе.
- Сама по себе была кошка.
- А я – белка.  Маленькая была рыжей.
Они медленно шли вдоль стеллажей, сверяясь со списком, собирали заказанные Риммой продукты.
- Ну вот, кажется, все, наконец, - устало сказал Илья. – Тетя собирается устроить вселенский бал. Подруг своих позвала с семьями. Соседей. Мне пришлось дежурством поменяться – она чуть не заболела, когда узнала, что я работаю. У тети грандиозные планы на мой счет. И считает, что я пребываю в полном неведении, – продолжал Илья, упаковывая пакеты и пакетики в багажник авто. – Она решила меня женить. В этой компании  подруг собирается замаскировать потенциальную невесту.
Женя почувствовала, что краснеет, и порадовалась, что уже смеркается – он ничего не заметил.
- Ну, она же вам добра желает... – пробормотала Женя. – А вы что - против?
- Вроде мы на "ты" уже перешли, - задумчиво пробормотал Илья. О открыл дверцу машины, подождал, пока Женя сядет.
«Когда передо мной дверцу открывали? - подумала Женя. – Не помню. И не потому, что мои мужчины невоспитанные. Коллеги – всегда в спешке, вскочили – помчались, главное, не забыть диктофон и камеру. Друзья? Тоже как-то, всегда все кучей, толпой, внимания на такие этикетные штучки не обращаем».
- О чем задумалась? – спросил Илья.
- Так, ни о чем. Почему мы не едем?
Ей показалось, что Илья хотел что-то спросить, но он молча завел машину.
«Он не ответил на мой вопрос. И чего я лезу? В конце концов, меня его личная жизнь совершенно не касается, равно как и Риммины наполеоновские прожекты».
- Я пытался объяснить тете, - вдруг сказал Илья,  - что мои жизненные планы не совпадают с ее планами относительно меня. Но она этого не понимает. В принципе. С ее точки зрения моя личность носит незавершенный характер. И меня необходимо доработать. Дополнить особой противоположного пола на законном основании, и занести все это в документ. Одно время она так активно знакомила меня с девушками, что это уже стало принимать маниакальные формы. Когда в доме появлялась очередная молодая особа, мне хотелось сбежать.
«Понятно, - сделала вывод Женя, - и мы с мамой вписались в этой хоровод. То-то он тогда так на меня смотрел – а я ничего не понимала!»
Он внимательно следил за дорогой, Жене показалось, излишне внимательно. Илья мельком взглянул на нее, словно прочитал мысли, улыбнулся:
- Я плохо вожу машину, не привык.
- Недавно купил?
- Да купил-то давно, но в родном городе в ней не было особой надобности, и она стояла в гараже. Вот, с весной решил перегнать сюда, все же иметь колеса – удобно. Ты ничего не ответила на мою реплику относительно тетиной позиции.
Женя пожала плечами:
- А что я могу ответить? Каждый имеет право строить свою жизнь по своему разумению... Римме придется смириться, что ты еще недостаточно большой мальчик, чтобы вступать в брак, но достаточно большой, чтобы не слушаться тетушку.
Он усмехнулся:
- Ты не поняла, Женя. Я не собираюсь ограничивать свое жизненное пространство только одной женщиной.
«Зачем мне эти откровения? – недоуменно подумала Женя. – Зачем-то же он все это говорит мне?» Вслух сказала:
- Так ты у нас обычный Дон-Жуан?
- А что плохого сделал Дон Жуан? – весело ответил Илья. – Он любил женщин, и женщины любили его. Он любил любовь. И умел дарить ее.
- Сейчас ты скажешь, что человек – существо полигамное, но при этом будешь иметь в виду только мужчин.
- Нет, я скажу, что человек гораздо сложнее, чем те рамки, в которые нас пытаются вот уже сколько веков загнать попы, моралисты и ханжи.  Мы приехали.


Женя с удивлением  поняла, что автомобиль  уже давно стоит во дворе, и пора выгружаться.
- Тетушка у меня в неоплатном долгу: эта сумка совершенно неподъемная, - пробурчал Илья. – Извини, Женя, но джентльмена из меня не получится – вот твой пакетик.
- В другой раз – засмеялась Женя. – Должок будет.
- Идет.
Как назло, подошел маленький, так называемый пассажирский лифт. «Этот лифт придумал извращенец, - мелькнуло у Жени в голове. – Пассажиры в нем стоят, почти прижавшись, друг к другу. И о чем мы в такой обстановке будем говорить?»
Ей было ужасно неловко: сумку с продуктами Илья повесил на плечо, в другой держал увесистый пакет. Они оказались упакованы в тесной кабинке лифта. Слишком близко. Женя уловила приятный запах одеколона, или дезодоранта, и легкий запах пота. Конец рабочего дня – что ж поделаешь. Но странно, ей не было неприятно, это сочетание запахов, несильное, ненавязчивое говорило о мужчине, его вкусах, о его жизни, его теле.
«Интересно, какой он? Кажется, за зиму похудел», – думала Женя. В тесноте кабины она чувствовала его тепло, и отстранилась, чтобы не касаться его. Это было не так-то просто сделать, и почти позабытое волнение начало нарождаться в уставшем Женькином теле, где-то в районе живота и медленно подниматься вверх, к тому месту, где, говорят, проживает любовь. К сердцу. После этого странного разговора в машине она не решалась взглянуть на Илью, но знала, что он смотрит на нее, и – молчит!
На этаже Илья коротко сказал:
- Пока. Спасибо за помощь.
- Не за что, - пожала плечами Женя, поспешила скрыться в коридоре.
Выкладывая покупки из пакета, размышляла над тем, что сказал ей Илья. Живет такой вот человек: взрослый, вполне симпатичный, по-видимому, достаточно успешный. Что-то из материальных благ у него есть, к чему-то он скоро придет, во всяком случае, стремится. Или к чему он там стремится? А она, Женя? Работа в журнале изматывает, и денег особых не приносит: только чтобы на жизнь хватало. На Янку времени совсем не остается. Надо будет летом вырваться хоть на недельку к морю. Осенью ребенку в школу – станет взрослой, появятся свои интересы. А что останется ей, Жене?
Женя недоуменно смотрела в пустой пакет: А где же кофе?
Она хорошо помнила, как брала пачку с полки, и как потом чуть не уронила батон на пол, потому что рук не хватало, и как Илья предложил помощь. Но кофе не было.
«Растяпа, - отругала себя. – Наверное, кофе выпал из пакета, и хорошо, если в машине. Придется утром пить чай. Ладно, не проблема. Сейчас в душ, и спать – устала. Вот и вся философия бытия, - усмехнулась она. – Что мне надо? Все, что мне надо...  Янка, мама-папа, работа – чтобы хватало на жизнь. И чтобы ВалСаныч не слишком цеплялся...»
В ванной она взглянула на себя пристальнее:
- Мне 33. Возраст вершины. Уже начинаем спускаться, как говорил поэт. Тетя Римма смотрит с жалостью. Мама с папой молчат, погруженные в воспитание Янки. Что сделала я со своей жизнью? А что я должна была сделать? В 26 я решила, что хочу ребенка. Мой возлюбленный моего желания не оценил. Поэтому из статуса любимого был низвергнут, а о рождении Янки и не узнал никогда. Я вполне довольна таким положением вещей и вполне самодостаточна. Полностью укомплектованная личность, как сказал бы Илья. Илья... вот, наверное, откуда все эти меланхоличные мысли...  Папа называет это мерлихлюндией.
Женя накрутила на голове полотенце – отжать мокрые волосы, завернулась в махровый халат до самого пола: любила большие махровые халаты, специально всегда покупала размера на два больше – чтобы можно было утонуть, и чтобы до пола. У таких халатов только один недостаток – их толстые пояса-завязки совершенно не держались на Жениной талии и постоянно развязывались.
Распечатала йогурт, включила двдишник – можно начинать неспешный вечер под любимую музыку.
В дверь позвонили. Почти десять уже – кого же это принесло в такой час? Она прошлепала босыми ногами в прихожую, заглянула в глазок. В невнятном свете в 30 ватт смогла рассмотреть только силуэт.
«Завтра же сменю лампочку, - пообещала себе в сотый раз. – Чтобы видеть, кого впускаю».
- Женя, это Илья, не пугайся, – окликнул гость.
«Господи, что ему надо среди ночи – удивилась свободная Женина личность,  а сердце гулко застучало в груди. – Волнуюсь, что ли? Фу, как глупо!»
Она открыла дверь
- Ты забыла кофе в моей сумке, - сказал Илья. – Я подумал, что утром тебе будет трудно проснуться.
- Спасибо. – Женя хотела уже взять пачку из его рук, но Илья не дал, переступил порог квартиры.
- Через порог нельзя передавать.
- Ты обращаешь внимание на такие предрассудки? – удивилась Женя.
- Нет, но это повод войти в твою квартиру, - улыбнулся сосед. – Теперь тебе придется пригласить меня выпить чаю – как гостеприимной хозяйке. Ты же гостеприимная хозяйка?
- Вроде да. Только для чаю уже поздновато – мне завтра рано вставать.
- Мне тоже. Но у меня самый голосистый будильник в городе – он похлопал себя по ремню, на котором был пристегнут кошелечек с мобильником. – Могу и тебя разбудить.
- Ты что, собрался до утра остаться? – не очень вежливо спросила Женя. И покраснела, поняв, что именно она ляпнула.
- Заметь, это ты первая сказала, - ответил Илья тихим, каким-то глухим голосом. И добавил, словно бы невпопад:- Тебе идет чалма, похожа на Шахерезаду. Ты умеешь рассказывать сказки всю ночь до утра?
Теперь у Жени пылали уже не только щеки, но уши (под импровизированной чалмой) и шея. Она на всякий случай поправила поясок халата, чтобы не предал ее в неподходящую минуту. Прокашлялась:
- Так, мне все понятно, спасибо за кофе, сегодня тебе не удастся пополнить твою коллекцию дон Жуана. Всего хорошего.
Но он прислонился к косяку двери и уходить явно не собирался. Правда, и дальше не шел.
- А знаешь, - все так же негромко сказал Илья, - я ведь твой кофе из пакета украл.
- Оригинально.
- Придумать что-нибудь пооригинальнее не было времени. А расставаться не хотелось.
- Расскажи об этом тете Римме. Спокойной ночи, - Женя распахнула дверь у него за спиной.
- Сладких снов, - пробормотал Илья, наклонился и быстро поцеловал Женю в губы. Пока она возмущенно хватала открытым ртом воздух, дверь за ним захлопнулась. Женя положила пачку кофе на стол в кухне, как во сне протопала в ванную, раскручивая полотенце. Посмотрела в зеркало. Из его прозрачных глубин на нее смотрело обалдевшее лицо знакомой, но удивительно похорошевшей молодой женщины, с изумленными карими глазами и пылающими губами.
- Ну, ты, мать, чуть не влипла! Вот тебе и скромный сосед, вот тебе и застенчивый племянник. И как это у него получилось – вроде бы просто чмокнул и в тоже время –  почти как страстный поцелуй ... – Женя остановила собственные мысли на полдороге к их словесному оформлению – дабы не углублять собственное волнение.
- Все, спать, а то завтра и, правда, не встану вовремя.
Но она ворочалась на постели еще очень долго: подушка была горячей, простыни с завидной вредностью все время сбивались в кучу, под одеялом было нестерпимо жарко, а без него она замерзала. В довершение, когда наконец-то удалось задремать, ей сразу приснилось такое! Что не снилось уже лет... нет, считать не будем.
А потом она провалилась в глубокую яму, на дне которой стоял гигантский будильник и противно пронзительно дребезжал.


Женя с трудом разлепила тяжелые веки: «Господи, что это же так быстро утро наступило!»
Хлопнула ладонью по будильнику, и с облегчением  опрокинулась обратно на подушку. «Еще капелюшечку», - пробормотала она, как в детстве, когда мама будила ее в школу, а ей так сильно хотелось спать!
Но не тут-то было! Пронзительные трели возобновились. На это  раз – телефон.
- Да, - отозвалась Женя.
- Мама, это я! – завопил в трубке радостный Янкин голосок. - Нас дед сейчас привезет с бабушкой. Мы завтра в гости идем! Просыпайся!
- Женя, - это уже мама, - у тебя есть двадцать минут.
- Для чего? – все еще не совсем проснувшись, пробормотала Женя.
- Ну... для сборов, ты же свободный человек... – ответила мама заговорщическим голосом.
- Господи, мам!
Стоя под колючими струями душа и медленно приходя в себя, Женя с благодарностью подумала о маминой предупредительности – а вдруг Женя не одна ночевала? К благодарности примешивалась грусть –  мамина предупредительность уже давно абсолютно беспочвенна – если же какой-нибудь «блиц» роман в ее, Жениной, жизни и случался – то только на чужой территории. Так проще уходить – закрыла за собой дверь, и точка. Было и не было. Белка, которая гуляет сама по себе. Почти как кошка, о которой Илья говорил.
Воспоминания о соседе отозвались легким учащением сердцебиения. Женя попыталась сосредоточиться на том, что сосед – нахал и приставала. Нет, никакой он на приставала, вел себя вполне по–джентельменски. Ну, немножко пофлиртовал, и даже чуть-чуть поцеловал -  вполне в рамках. «А если бы вышел за рамки?» – вдруг ехидно спросил некто в Жениной голове.
«Бы. Бы, – рассердилась Женя сама на себя. – Не было никакого «бы».
 И грусть стала еще немного глубже.

Не успели Мила с Янкой выложить из сумки дачные гостинцы, как  в дверь снова позвонили.
«Да что же это такое, - возмутилась Женя, - прямо день открытых дверей!»
- Я сама! – Янка вприпрыжку помчалась в прихожую.
- Привет, - услышала Женя мужской голос.
О господи, а ему-то что надо с утра!
- Привет, - вежливо ответила Янка.  – А ты кто?
- Я  - сосед, а ты?
- А я – Яна, я тут живу. А это – моя мама, – она показала на появившуюся в прихожей Женю.
- Доброе утро, - сдержано поздоровалась Женя.
- Доброе, - весело отозвался Илья. – Представляешь, а я-то кофе забыл купить вчера. Может, угостишь? А я потом тебя на работу подвезу.
Женя не успела ничего ответить, как вмешалась мама: «Конечно, Илья, проходите. Женя, ну что стоишь столбом? Яна, давай, неси чашки из серванта».
Вариант кофепития Женю не устраивал хотя бы потому, что она еще не успела собраться, привести себя в порядок. Ей предстояло еще гладить блузку и юбку, и все это – на глазах у соседа, поскольку гладильная доска обычно стояла в углу большой кухни. Но мама уже хлопотала у кофеварки, возмущалась пустотой холодильника, а Янка притащила из комнаты какую-то книжку и что-то увлеченно рассказывала соседу. И, кажется, ему это было, действительно, интересно.
Женя вздохнула и отправилась с утюгом в свою спальню.

Позднее, когда они уже ехали, а вернее, медленно ползли в плотном потоке машин на проспекте – час пик, нормальная ситуация! - Женя откровенно заметила:
- Знаешь, Илья, образ застенчивого мальчика, нарисованный твоей тетей, разительно отличается о реальности.
Он ответил очень серьезно:
- Тетя видит во мне все того же подростка, которым я был, когда мама начала болеть, и тетка приезжала и жила у нас месяцами. С тех пор я изменился, правда, не во всем. А ей все не хочется, чтобы я становился взрослым и от нее не зависел. Она меня любит, как сына, и это не просто слова, поверь.

Транспортный поток совсем остановился. Илья несколько расслабился, повернулся к Жене, смотрел на нее долгим пристальным взглядом и молчал. Женя же разглядывала заднее окно стоявшей впереди машины, не зная, как себя с ним вести.
« И чего ему надо? Клеится? Так вроде бы нет, разве что самую малость. И потом, теперь он знает про Янку, а значит, я ему не подхожу. Во всяком случае, дражайшая тетушка не допустит такого безобразия. И мне лишняя головная боль ни к чему. Ну что за манера вот так уставиться?»
Она не выдержала: «Все изучил?»
Он вновь повернулся к рулю, машина тронулась с места. Впереди показался конец пробки – как всегда, некто чересчур нетерпеливый врезался в другого такого же – вот и перекрыли дорогу. ГАИ, битое стекло и прочие радости...
- Как ты забавно играешь в независимую лесную белку, - мелькнула у него на губах чуть ироничная улыбка. - Ты красивая женщина, Женя, - негромко проговорил Илья. – На тебя приятно смотреть.
- Боже мой, Илья, ну, что за разговоры, - вдруг взмолилась Женя. – Я не знаю, что тебе ответить: спасибо за комплиман, мужчина, вы шутите, ой, я вся трепещу? Ну, что? Ты... ты ... - она запнулась от пришедшей в голову мысли: «Он затягивает меня в свои сети, медленно, мягко,  непреклонно. И я уже почти сдалась... У него такой мягкий голос, такая ненавязчивая манера говорить приятные и неожиданные вещи....»
Последним усилием воли выворачиваясь из его очарования, сказала:
- Ррасскажи лучше о своей работе, ты же хирург? Какого профиля? Кардиолог? Травматолог?
- Гинеколог.
Это было уже слишком.
- Что? Еще не хватало!
- Это тебя шокирует? Что я хорошо знаю женщин, до самой их интимной глубины?
- Да нет, - смутилась Женя. - Но несколько неожиданно – такой выбор направления.
- Меня всегда привлекало таинство зачатия и рождения человека, я профессию выбрал давно. И упорно поступал в мединститут, три раза, работал в больнице медбратом, зарабатывал стаж. Расскажу как-нибудь.
- Теперь все понятно.
- Что именно?
- Все твои рассуждения о жизненном пространстве и вообще... – Женя запнулась. Почему их разговоры все время носят такой завуалированно-чувственный характер? – Ну, то, что ты вчера о себе говорил, и о Римминых планах.
  - А может, я просто ищу ту, в которой смогу раствориться? – серьезно спросил Илья, и без перехода, сказал по-деловому: - Жень, ты прости, я тебя тут возле метро высажу – опаздываю из-за этой пробки. Ничего?
- Да, конечно, - ответила Женя слегка растерянно. Она не успела отвернуться – он опять быстро поцеловал ее, вроде бы лишь слегка коснулся – но на долю секунды губы ее оказались полностью в его власти – и сразу же обрели свободу.
- Встретимся у тети Риммы на юбилее.

Надо ли говорить, что работа в этот день окончательно валилась у Женьки из рук?

На юбилей Риммы Ивановны Женя идти отказалась наотрез. Участвовать в спектакле под названием «Давайте женим моего племянника» ей было неприятно. Сидеть за столом, слушать пустые разговоры, по большому счету совершенно чужих ей людей – нет, увольте. Мила с Янкой ушли вдвоем. Женя сама не понимала, почему настроение такое пакостное. Вчера весь день она, не имея на то никаких оснований, почему-то ждала, что Илья ей позвонит. Совершенно глупое предположение, исходящее лишь из того факта, что мужчина ее поцеловал. Она подумала, что если она ему в самом деле нравится, то ему ничего не стоит узнать номер ее телефона и позвонить. Не узнал, не позвонил. Вечером она невольно ждала, что он зайдет – не зашел. Утром Женя гнала от себя все мысли, связанные с соседом, так неожиданно влезшем в ее спокойную личную жизнь. Тихую, устоявшуюся.
- Серую – подсказал чей-то голос внутри нее.
- Молчать, - прикрикнула Женя на внутренний голос. - Сейчас позвоню Яшке и назначу свидание, пока они там, у Риммы, пируют.
Но Яшка – давний друг, товарищ и брат, и в минуты особенно гнусного настроения, блиц-любовник, но, в основном, все же друг и брат, оказался занят. Он что-то мямлил, и вдруг выпалил:
- Женька, я влюбился! Возможно, женюсь! Если она согласится. Ты рада?
- Очень. Будь счастлив, Яш.
- Женька, ты моя самая лучшая подруга, но тут – это совершенно другое, я такого еще никогда в жизни...
Жене было грустно слушать рассказ о чужой  страсти, и она, пробормотав что-то вежливо-безличное, повесила трубку. Разложила вокруг компа распечатки материалов для новой статьи, налила большую чашку зеленого чаю.
- Поработаем! – преувеличенно бодро провозгласила Женя, и даже руки потерла, вызывая в себе трудовой энтузиазм.
В дверь позвонили.
Женя чертыхнулась, и пошла открывать.
- Мам, - затараторила с порога Янка, - пусть Илья у нас пока побудет, ладно? Там у них так шумно, такой гам стоит. И еще эта тетенька, она его все время танцевать тащит, а он устал. Да, Илья? Ну, скажи! Мам, ну, ладно?
Илья молча смотрел исподлобья, и казалось, не знал, что сказать. Женя мысленно вздохнула: сосед был нарядным, очень симпатичным. Приспущенный узел красивого галстука придавал ему небрежно-сексуальный вид. Прям – товар лицом. Глухое чувство обиды непонятно на кого или на что вдруг навалилось на Женьку, и она язвительно спросила:
- Как проходит смотр невест? Сколько их там?
Илья никак не отреагировал на колкость, его вопрос просто огорошил Женьку:
- Можно, я у вас посплю?
- Мам, правда ж можно?  Он в твоей комнате, у тебя же кровать большая. Ну, мам...
- Ты нахал? – с некоторым удивлением спросила Женя.
- Нет, я с ночи. После суток. Так получилось, тяжелый случай, пришлось остаться еще на ночь. Не мог уйти. Но не отменять же теткин юбилей?  - он улыбнулся: - Тем более, там такой бомонд, столько красивых девушек и теткиных подруг с неженатыми сыновьями. Им и без меня неплохо.
- Чаю сделать? – спросила Женя. – Есть черный, зеленый.
- Сделай. Зеленый, и если можно, с медом.
Женя кивнула:
- Кажется, где-то есть немного меда. Янь, проведи его.  Плед в шкафу платяном, внизу.
На кухне Женя, наконец-то перевела дух. Сердце почему-то колотилось. «И чего я так разволновалась? Подумаешь, пришел передохнуть! Потом опять пойдет на свой смотр, выбирать себе юную и порядочную. Не фифу. А я – фифа! Да! И тем горжусь! И ребенка я себе сама родила! Вот захотела – и есть у меня Янка! Захочу – заведу роман – на день, на два, пока не надоест! Я – свободная белка. Лесная и дикая!»
- С кем ты собственно, споришь, Евгения? – спросила она себя сама. И сама же ответила: - Да ни с кем. Никому это не интересно – о чем думают по ночам свободные лесные белки.
Она поставила на поднос чайник с чаем, розеточку с медом и на всякий случай еще одну – с вишневым вареньем, красивую чашку – свою любимую.
Илья спал, смешно поджав ноги к животу - калачиком, укрывшись до самой шеи пестрым пледом. На стуле лежали аккуратно сложенные брюки, на спинке стула висела ослепительно-белая рубашка и яркий галстук. Янка тихонько, почти не дыша, сидела рядом на кресле.
Женя вздохнула: хоть бы никто не пришел, что подумают? По большому счету – наплевать на это нам, диким белкам, но все же... Она осторожно поставила чай на тумбочку у кровати. Села рядом с Янкой.
- Мам, - прошептала Янка, - а давай его нам в папы возьмем. Ну, мне, чтобы у меня был свой папа. А, мам? Он хороший, он мне всякие картинки рисовал, и обещал научить машину водить.
- Когда это он тебе рисовал? – удивилась Женя.
- Так пока все гости жевали, и жевали. А он все ждал, что ты придешь, и спрашивал меня – не заболела ли ты. Мам, так возьмем?
- Янь, ты еще маленькая, у взрослых все совсем не так делается, - начала Женя какие-то невнятные объяснения, не зная как выпутаться из сложных детских вопросов.
- Ты что, мама, он мне сам сказал, что ты ему нравишься, еще с того первого раза, и я нравлюсь, но ты такая строгая, гордая. Никогда даже на него и не смотрела  – да, он так и сказал, и он боится, что ты убежишь, как белка. Но он обязательно тебя приручит. Потому что уже решился. Мам, а как это – приручить?
Янка крепче прижалась к теплому маминому боку, обняв ее за талию, мечтательно-счастливо вздохнула: «У меня будет свой папа, настоящий, мы с ним в кино пойдем... А первого сентября в школу...»
Женя гладила дочку по голове и думала, что она давно устала быть свободной лесной белкой. И что совершенно не понимает этого человека с его рассуждениями о любви, свободе личности и страхом быть отвергнутым ею, Женькой, ничего из себя особенного не представляющей. И что ей очень хорошо сидеть вот так, словно охраняя его покой.
А Илья спал, и снился ему чудесный сон: будто у него на руке устроились две белки: большая и маленькая, с рыжими пушистыми хвостами и удивленными карими глазами, он осторожно гладит их кончиком пальца, и они никуда не убегают, и совсем по-человечьи смеются.