Линия

Последняя  облицовочная плитка  вписалась в своё место, как и  было, рассчитано.
- Прямо - квадрат Малевича! - обрадовался я  окончанию работы.
- Вроде ничего получилось, - осмотрела ванную комнату жена.
- Что значит «ничего»? Ты скажи: хорошо или плохо?
- Да говорю же: ничего. Чистенько. Сойдёт.
Но ни  в голосе её, ни в глазах не было  той радости, когда ей действительно что-то нравилось.   Не так получилось…  Дорогая, красивая плитка смотрелась уныло и тускло.   Хотелось добавить света.
- Да, Ольга, - «ничего»… хорошего. Квадрата Малевича у нас не получилось.
- Ну, ты пристал со своим «Малевичем»! Сам плитку выбирал. «Мальвина» понравилась. Покупал бы «Малевича»…
- Ага! «Чёрный квадрат» самого Казимира Севериныча… Миллион долларов – за штуку!
- Да ну тебя! – то ли обиделась, то ли поспешила по своим делам Ольга.
Вскоре из кухни послышалось шкворчание картошки на сковороде и запах жареного лука. А за окном опять зашумел дождь.
Я сидел на табуретке в ванной комнате и всё не мог понять: чего не хватает в отделке? Вспомнился «Чёрный квадрат», который я однажды видел по телевизору и в котором, конечно же, ничего не понял. Насмотрелся за эту неделю плиточных квадратов, потому и – Малевич. А связи - никакой. Причём тут квадрат - чёрное замкнутое пространство?! То ли дело, линия! Например, линия степного горизонта… Она открывает даль, увлекает в дорогу. Да что даль, душу открывает!
Школьником я любил рисовать «мордашки-загадашки». Линия мне знакома. Вот уж причёска заштрихована на бумаге, губы, нос… Но нет на лице  главного:  глаз и бровей. В этом загадка. Отгадайте: какой  человек на рисунке - добрый или злой? Никто не отгадывал. Нет глаз - нет человека. Скажут: добрый, а я выгибаю линии бровей, сближаю линии прищура глаз… Не угадали! Не добрый, а злой, самодовольный тип. Линия – это всё. Она дорогого стоит. Чуть выпрямил, скажем, линию Фронта на штабной карте - поражение, чуть искривил её до топких болот - победа. Главное - выбрать линию и в прямом, и в переносном смысле. Линия куполов храма приведёт к пониманию вечности и Бога, а правильная линия в семье - к любви и радости…
И вдруг я понял: в кафельной отделке моей не хватает линий, как на «загадашке». Эврика! Беру кисточку, олифу, рейку… И пошёл по серым тусклым швам - по верху, по  низу… И - чудо! «Мальвина» словно ожила и, раздвинув стены ванной комнаты, будто смотрелась в большое зеркало и будто улыбалась…
Когда пришла Ольга позвать меня ужинать, было всё готово.
- Эх, ты! - удивилась она. - Как здорово! Ты лампочку поменял?
И в глазах её, и в голосе - радость. И это тоже линия – живая и правильная.  Уж   так приятно   видеть радость жены! А всего-то -  лишь выбрать правильную линию.
За ужином Ольга, словно за ребёнком, ухаживала за мной: добавляла картошку и кефир, ласково называла мастером…
- А кухню ты мне облицуешь, Данила - мастер?
- Запросто! - восходил я к небесам.
-  Тоже «Мальвиной» или «Малевичем» своим?
- Причем тут Малевич?! Я «Берёзкой» отделаю. Будешь на кухне, как на лесной поляне стряпать.
А почему бы и не отделать под поляну, если в душе у меня, будто жар-птица в руках, есть правильная линия?!