Три пиона

Летняя ночь опустилась на горячую после полуденного солнца степь широким бархатным пологом. На черном полотне небосклона выступили звезды. Тишина…. Только летний ветерок нежно целует листья придорожных акаций. Где-то далеко сверкнула зарница. У самой дороги замер в ожидании мотоцикл. Подле него виднелось два силуэта. ветерок уносил вдаль тихий шепот.
- Милая…. Девушка потянулась, подставляя себя лунным лучам. Они пронизывали девичьи волосы насквозь так, что казалось, были сотканы из серебра. А потом девушка доверчиво прижалась к парню:
- Молчи, Андрей, молчи…. Послушай, как поют звезды….
- Нет, я должен тебе сказать, должен….
- Что? – Оживилась девушка.
- Марина, я …. Я люблю тебя. А завтра мы расстанемся. Ты меня будешь ждать? Скажи. – Парень привстал на локте, и с надеждой посмотрел в девичье лицо. В мягком лунном свете оно казалось ему неземным. Словно сотканным из тонкой паутины. И слышал ее тихое дыхание. Видел ее мягкие, совсем еще детские губы. И знал, что именно сегодня последняя встреча. Луна, степь, запах полыни – все это останется. И она тоже. Только его здесь не будет, потому что уедет за много километров. И что случится за эти два года службы – одному Богу известно. Парень ласково погладил девичье лицо. Она улыбнулась. И на миг волшебно преобразилась. Словно в ней раскрылся тайный бутон. Еще миг, и распустится полный цветок….
- Андрей, я тебя тоже люблю…. И буду ждать все эти два года. А два года – не такой уж большой срок. Моя бабушка прождала деда десять лет из лагеря. И дождалась. Надеюсь, армия полегче? Он обнял ее плечи. – армия – не лагерь. Там, наверное, немного легче.
- Пора домой. Мамка уже заждалась. Поди, волнуется. – Мягко отбивалась от него Марина. Только чур, я за рулем. Ты согласен?
- Садись, рули. Дорога широкая. Только…. А, ладно…. – Андрей немного поморщился, вспомнив, что под самим подъездом затеяли ремонт. И у поворота, вывалив несколько куч песка и щебня, забыли о своем намерении. Мотоцикл весело заурчал, и рванул, словно застоявшаяся лошадь. Замелькали серые тени лесополосы. И дорожный ветер ударил в лицо. Вдруг из-за поворота показался забытый дорожниками каток. Он не успел повернуть в сторону. Глухой удар, и тьма, - вот все, что мог потом вспомнить парень…. Его сознание пронзил дикий крик. Открыв тяжелые веки, увидел, что горящий мотоцикл лежит на хрупкой девичьей фигурке. Видно было, что при падении плеснулся из бензобака бензин. Парень бросился вперед, и попытался отодвинуть в сторону пылающий корпус. Лицо полоснуло жаром, мгновенно обгорели его ресницы. Но боль, острая, как бритва, казалось, была вне тела. Где взялись только силы отбросить пылающий мотоцикл в сторону. Началась борьба с огнем, и смерть, где ставка стала жизнь. Он бросал землю и песок голыми руками сбивал пламя, не обращая внимания на то, что лицо покрылось пузырями, и стало сплошной маской. Огонь, как бешенный зверь, не хотел отступать, но сломленный нечеловеческим упорством, начал постепенно уходить, отступать. Огненные языки начали опадать, и гаснуть. Андрей подхватил черное девичье тело в лохмотьях обгоревшего сарафана. И начал сбивчиво шептать:
- Потерпи немного. Сейчас….. он вперед, и нет вперед, почти ничего не видя перед собой обожженными глазами. Эти несколько сот метров до первого дома показались ему бесконечными.  «Я должен дойти. Должен. Обязательно. Только ради Марины. Только бы не упасть. Только бы не упасть!». Рука толкнула калитку. Шаг. Еще шаг и еще. Вот ступени. И он не почувствовал никакой боли. Только ступени стали почему-то такими крутыми, что внезапно заслонили собой небо. И тогда только глаза закрылись. «Все. Это конец. Почему так быстро?» - Промелькнула последняя мысль. И чернота накрыла его мозг.  А на востоке начинало сереть…. Хозяйка дома, зябко поеживаясь, вышла на крыльцо. Она сладко потянулась, и посмотрела на небо, сонно пробормотав:
- Уже светает. Пора доить корову. И тут услышала тихий, но леденящий душу стон. Ой, царица небесная! Да как же вас, сердечных? – Испуганно перекрестилась она, и бросилась в дом. А там дрожащими руками набирала номер телефона «Скорой помощи».  Через двадцать минут по городской дороге мчалась, завывая сиреной, «неотложка».  А в приемном покое их уже ждали…. Но Маринке помощь уже не понадобилась…. Девушка вздохнула, судорожно протянув ноги. Волна прокатилась по ее юному, обгорелому телу. Тонкие, сожженные поцелуями огня, губы приоткрыли полоску зубов.
- Скорее, скорее!!! – Торопил хирург санитаров. Наконец-то лифт поднялся на пятый этаж. Ожоговое отделение. Тишина. Покой. И разбитые надежды. Андрей лежал в палате один. И только мама была рядом с ним. Он молча смотрел в потолок. А вокруг чистота. Хлорка. Казалось, она пропитала все собой. Даже стены.
- Мам…. – Каждое слово давалось с большим трудом. – Где она? Мать виновато опустила глаза, словно она была виновата в смерти Марины. «Что ему сказать? Ему больно будет!». – В ее глазах промелькнуло сомнение. «Но все равно, рано или поздно, узнает. Это нельзя долго скрывать».
- Сынок…. – Наступила неловкая пауза. Он се понял.
- Ее нет?
- Она внизу, в морге. Это в подвале.
- Нет!!! – Он, как одержимый, рванул зубами повязку. – Нет!!- Простонал он, и начал рвать бинты – не хочу жить! Не хочу! – Брызнула кровь. Мать испуганно всплеснула руками, и выбежала в сестринскую.
- Сестричка, сделайте ради Бога, что-нибудь….. сестра сделала укол. И снова темнота. И забытье. «Марины больше со мной нет…. Ради чего теперь мне жить? Ради Бога? А есть ли он, если допустил такое!».  – Его душа, казалось, покрылась толстой корой и оцепенела. Андрей больше не пытался срывать бинты. Но его душа, казалось, оцепенела от горя. И тело начало таять  от скрытого душевного страдания. День за днем…. По пустому вечернему коридору послышались шаги. Открылась дверь. В проеме стояла девичья фигурка, затянутая в цветистый сарафан. Андрей от неожиданности привстал.
- Марина? Это ты? Ты…. – прошептали воспаленные от лихорадки губы. В палату проскользнула девушка в легком летнем сарафанчике. В ее руке были зажаты три бордовых пиона.
- Я не Марина.
- Кто ты?
- Не важно. – Она положила цветы на тумбочку. – Я знаю, что вы ее очень любили. Андрей вздрогнул, как от удара. Он узнал в гостье палатную медсестру. Однако девушка была без халата и косынки.  Поэтому и не узнал, а голосом и цветом волос напоминала ту, которую больше никогда не вернуть.  А девушка продолжала, - Конечно, это против правил. И цветы выбросят завтра утром.  Но пускай они постоят только одну ночь у вашей кровати. Посмотрите на них. Сейчас эти цветы есть. А завтра их уже не будет.  Так и Марину не вернуть. Так живите за нее. За нее и себя.  Люди, как цветы, приходят и уходят. Только у каждого свой путь.  И у каждого свой срок.  И своя судьбы. – Она вздохнула, и вышла. Андрей потянул цветы к себе.  И прошептал:
- Все мы странники. Он положил цветы на грудь. Вдохнул их аромат. И понял отчетливо, что нужно жить. В этот момент словно очнулся от какого-то кошмара. Смерть отступила, убрала от него свои ледяные крылья. Жизнь ворвалась в его кровь. И захлестнула горячей волной.  Он вдыхал аромат всю ночь. И тихо повторял, как молитву – нужно жить. К утру лепестки устлали пол. Их убрали. Три слабых цветка. Три пиона. Их мог растоптать маленький ребенок. Но эти цветы бросили  вызов смерти. И победили. Три слабых пиона.