Шутка

Батя, он же командир экипажа «АН-12», майор ВВС, Олег Александрович Батин, был под вечер неожиданно вызван в штаб, к командиру полка.
- Вот что, Саныч, - произнёс подполковник, - нужно срочно перегнать «полсотни пятнадцатый» в Иваново. Давай собирай своих архаровцев и через два часа вылетайте, - Саныч тоскливо сплюнул: подлёдная рыбалка на озере в выходные накрывалась медным тазом,
- -Нужно, Батя, нужно, - совсем не по военному мягко сказал КП. Полковник, гроза молодых лейтенантов и вороватых прапорщиков дружески похлопал Батина по плечу. Еще бы, когда-то Батя летал у него вторым нилотом, «праваком».
- Есть, понял, - спокойно произнёс он, - все будет в лучшем свете,
командир.
Экипаж собрался неожиданно быстро. Проблемы возникли только с борттехником Петрухой, которого пришлось вытаскивать из постели Людочки, официантки летной столовой, особы весьма привлекательной и неотягощённой нормами морали, поскольку всех мужчин части она рассматривала как свою личную собственность... Петруха был в состоянии полной потери ориентировки, в авиационном смысле этого понятия (т.е. когда компас разбит, весь спирт из него выпит, а экипаж в течение часа не узнает друг друга)...
Ровно в назначенный командиром полка срок, получив полетную карту, сверившись с метеопрогнозом по маршруту следования и погрузив «тело» в гермоотсек, «полсотни пятнадцатый» выруливал на взлет...
Полет проходил штатно, за исключением того, что всех достал проснувшийся Петруччо, предлагавший врезать с ним спирту. Он непременно желал облобызать всех сразу и каждого в отдельности, и в который раз изливал душещипательную историю, о том, какая сука у него жена, которая быстренько оформив с ним развод, смоталась с командиром «полсотни первого» в загранкомандировку в Анголу. Кое-как, совместными усилиями, разошедшегося гуляку урезонили, и уложили спать на ящик с парашютами.
- Вот, гад, - в сердцах матерился штурман, - ну забодал! Чего бы ему сделать такого, чтоб на всю жизнь запомнил?
- Есть одна мысль. - хитро глянув на Батю, усмехнулся 2-ой пилот, Женька Артамонов.
- Батя, было дело, рассказывал, бросали десантников в Туле, и тут, в разгар прыжков, повалил сильный снег ну, прыжкам отбой, конечно же, а один «АН-2», с 10-ю дембелями как раз взлетел. Выпускающим им на беду попался страдающий жестоким похмельем старый прапорюга Коля Тюкалов, большой души человек и мастер разных нестандартных шуток. Он им такую хохму отмочил, что вся дивизия ржала Представьте- метёт так, что вытянутой руки не видно, ну, Коля со штурманом перемигнулись, и когда самолет заруливал на стоянку, открыли дверь, штурман сирену врубил, как положено с иллюминацией, и так всех 10-х «дедушек» рылом в снег и выпустили из стоящего самолета, - летчики дружно загоготали. В Иванове сели без приключений, как но заказу пошел густой снег, Батя подрулил поближе к сугробам. Открыли рампу. Все надели парашюты, подогнали «пускач» - огромную машину с отработавшим летный ресурс авиадвигателем, (её использовали для прогрева моторов перед запуском). Эта хреновина ревела так, что заменяла все четыре движка "полсотни пятнадцатого", весь комплекс ощущений от якобы работающих двигателей был полным
- Ну! — весело скомандовал Батя, - поехали!
... Петруха проснулся от истошного вопля и жуткой тряски:
- Вставай быстрее, падаем, три движка клина дали, командир прыгать приказал. - проорал ему в лицо стрелок-радист Костя Зайцев. Очумевший, слегка протрезвевший от услышанного, но окончательно не проснувшийся и не пришедший в себя прапорщик, глянул в иллюминатор: так и есть, пропеллеры не крутились. Оглянувшись, он увидел, как экипаж, один за другим, покидал ревущий и трясущийся «борт». Петруха подскочил как ужаленный, откинул крышку ящика и обомлел, парашюта не было. Очко сыграло на минус, им овладел панический страх. Вломившись в пилотскую кабину, он увидел Батю, который в лучших традициях «Крутого пике», бешено, дергал и вращал штурвалом
- Чего ждешь?! - зло рявкнул он, - Прыгай к едреной фене! - но
Петруха увидел только одно: надетый на Батина парашют... Минуты через три, летуны, которые выпрыгнули раньше и теперь с нетерпением курили у открытой рампы, наблюдали незабываемую картину: из самолета, мордой вперед вылетел грешный прапор и с хрустом врубился в заранее насыпанный сугроб. Сверху его накрыло распустившимся парашютом. Летчики с хохотом стали извлекать бедолагу из снежного плена, когда до Женьки Артамонова дошло:
- Братки, а где это он «тряпку» взял?! - все с недоумением смотрели на белое полотнище «ПТЛ»- а. Женька опрометью бросился в самолет. Через некоторое время он появился, поддерживая окровавленного командира.
- Козлы, - хриплым прерывающимся голосом произнес Батя,- Дошутились, бля…!
Принесли аптечку и спирт…

Перевязанный и отпоенный живительным «шилом» Батя только матерился. Женька Артамонов виновато глядел в сторону, а произошло вот что:
 обезумевший от подогретого алкогольными парами животного страха, доблестный прапорщик ВВС, Петруха Огородников достал из ЗИП-а здоровенный гаечный ключ, треснул ничего не подозревавшего Батина по затылку, содрал с него парашют и выпрыгнул. Вся процедура заняла около 15-ти секунд. Как потом подсчитали, прапорщик, спасая свою жизнь, был предельно расчетлив и не сделал ни одного лишнего движения.
P.S. Прапорщик П.Ю. Огородников, был уволен из рядов ВВС по служебному несоответствию.