Берджесс А. - Гибель на рассвете. Глава 15

                Г л а в а   XV

   Известия о событиях в Праге вызвали  нарастающее  чувство
страха у сержанта Карела Чурды, скрывавшегося на ферме мате-
ри возле деревни Нова Глина за много километров от Праги.
   Его окружали  до  ужаса напуганные люди.  С того момента,
как Чурда прибыл в Чехословакию,  и его мать,  сестра и  два
женатых брата узнали, что они укрывают парашютиста - они бо-
ялись. Все чаще и чаще он слышал плач матери,  все больше  и
больше видел ее покрасневшие глаза и выражение укора на лице
сестры.
   Когда он возвратился после эпизода со "Шкодой", они упра-
шивали его больше не заниматься такими делами. А узнав о по-
кушении на Гейдриха,  поняли, что уже поздно. Вот он и довел
их всех до погибели.
   Храбрость Карела  Чурды  в таком моральном климате начала
потихоньку утекать.  Газеты и непрерывные сообщения по радио
вызвали новые трещины в его умственном фасаде. Его моральное
состояние постепенно ухудшалось.
   Каждый день он читал о все новых и новых казнях. С утра и
до вечера он слышал отрывистые сообщения,  угрожающие винов-
ным  пытками и смертной казнью,  но обещающие безопасность и
награды всем добровольно признавшимся.
   Два имени  в списке жертв нанесли особый удар по его соз-
нанию. Это были имена братьев  Арноста  Микса  -  Франтишека
Микса, жандарма  из Табора,  и Антонина Микса,  служащего из
Праги. Они были братьями человека, с которым они вместе при-
летели в Чехословакию,  с которым вместе проходили обучение,
жили, смеялись и пили английское пиво,  а главное  -  верили
друг другу.  Эти  его братья даже не знали о возвращении Ар-
носта Микса  в Чехословакию. Они никак не были связаны с со-
противлением - и все же их казнили!
   Так будет и со всей его семьей,  если на них падет подоз-
рение. Даже его невеста с ребенком, по всей вероятности, по-
гибнут. Для оставшегося в деревне в одиночестве и в борьбе с
собственной совестью  Карела Чурды эта мысль становилась не-
выносимой.
   Он слышал также заявления министров правительства протек-
тората - просящие, убеждающие, угрожающие. Они говорили, что
поймать этих убийц - долг всей нации.  Как только их поймают
- террор и репрессии будут сразу  остановлены.  Граждане  не
должны слушать  предательские передачи чехов из Лондона.  Их
фальшивая пропаганда, будто те, кто разоблачит убийц или по-
может властям их найти, будут впоследствии казнены - чепуха.
Что они могут противопоставить могуществу рейха?  Правитель-
ство гарантирует,  что всякий,  кто поможет найти убийц,  не
будет привлечен к ответственности, даже если он окажется сам
виновен. В равной мере это относится и к его семье.
   Все это воздействовало на Карела Чурду,  но больше  всего
на него повлияло происшествие, случившееся в самом конце му-
чительной цепи событий.  А началась эта цепь из далека  -  с
бедного несчастного Пешала.
   С тех самых пор,  как Олдрих Пешал прыгнул на парашюте  в
Чехословакию, он,  последний действующий член группы Пешала,
Герика и Микса, продолжал прятаться в лесу. Группа Индры без-
успешно  пыталась  установить с ним контакт.  Он упорно про-
должал влачить существование в лесу,  желая видеть, что слу-
чится с его семьей.
   Немцы, в результате предательства Герика,  приблизительно
знали, где он находится.  Знали они, конечно, и о его семье.
Напрасно Пешал приходил тайком к отцу с матерью  и  говорил,
чтобы они уехали.  Отец устало сказал:  "Куда нам ехать, сы-
нок? Мы с матерью уже слишком старые, чтобы бегать".
   Когда Гейдрих  умер - их сразу арестовали.  Произошло это
вскоре после того,  как Пешал вышел на контакт с людьми, ко-
торые выдали себя за представителей местной организации соп-
ротивления.  Его заманили на встречу в безлюдном месте в ле-
су, а  когда он попытался от них ускользнуть,  его избили до
полусмерти. Его привязали к носилкам,  притащили в  одну  из
местных нацистских ночлежек,  и начался жестокий допрос.  Но
Пешал не выдал ничего.  Он бывал нерешительным и эмоциональ-
ным, он безусловно был слишком занят своей семьей,  но в его
личной храбрости и стойкости не может быть и тени сомнения.
   Нацистам, конечно,  больше не было смысла сохранять жизнь
его отцу,  матери и брату. Они были расстреляны, и сообщение
об их казни было напечатано в газете,  но очень сомнительно,
что нацисты понимали, что оно кого-то так сильно запугает.
   А оно запугало.  Оно довело Карела Чурду до крайности. Он
вновь и вновь перечитывал сообщение. Погибли братья Микса, а
теперь - семья Пешала! Как сделать, чтобы такое не случилось
и с его семьей?  Его мать, сестра, два брата со своими семь-
ями - все будут расстреляны!  Он должен был как-то не допус-
тить этого.  Но как?  Даже если он выдаст своих товарищей  и
все их дела, что толку?
   Можно ли верить словам министров правительства  протекто-
рата? Можно ли верить нацистам, что они не погубят его мать,
сестру и братьев? Он убеждал себя тем, что не причинил им до
сих пор большого вреда.  Да, он нелегально проник в Чехосло-
вакию на парашюте.  Он поджег свечу в сарае, которая вызвала
большой огонь  для целеуказания английским бомбардировщикам,
но это и все. К тому же налет оказался неудачным.
   Он снова послушал радио,  просмотрел газеты и прочел пос-
леднее официальное заявление Карла Франка и последние  усло-
вия. Если информация о личности убийц Гейдриха будет сообще-
на до 18 июня, то не только информатор и его семья будут ос-
вобождены от  ответственности  даже в случае его виновности,
но он,  кроме того, получит вознаграждение. А размер вознаг-
раждения составлял теперь двадцать миллионов крон!
   И Карел Чурда сделал первый шаг.  Он написал письмо  шефу
полиции в близлежащем городе,  но из предосторожности отпра-
вил его из места,  достаточно удаленного от  своей  деревни.
Письмо он не подписал,  а просто указал в нем, что имена лю-
дей, убивших Гейдриха, - Ян Кубиш и Йозеф Габчик. Так начал-
ся его путь к предательству.
   Почти нет сомнений,  что в  отделении  полиции  полностью
проигнорировали полученное письмо. Возможно, анонимки, напи-
санные кому-то в отместку,  были для них обычным делом.  Два
дня Карел Чурда выжидал и недоумевал.  При этом до него дош-
ло,  что он погубил себя. Теперь они могут найти отправителя
письма. Если такое случится, все будет потеряно. Делать было
нечего,  кроме как пойти в полицию,  а еще лучше -  прямо  в
гестапо,  и во всем сознаться.  Только так можно спасти свою
семью.
   Он сел на поезд и приехал в Прагу. Как бы желая убедиться
в правильности своих действий,  он прежде  всего  пришел  на
квартиру, куда его ненадолго определял дядюшка Гайский.  Хо-
зяева смотрели на него в ужасе. Что он делает в городе? Раз-
ве он  не  знает,  что  в  любую минуту может быть внезапный
обыск? Все затаились.  Он должен немедленно  возвращаться  в
деревенское укрытие.
   Тогда Карел Чурда ушел от них  и  направился  обратно  по
улице. Он удовлетворил остатки своей совести тем, что сопро-
тивление ему помочь не может. Поэтому ему и приходится обра-
щаться к другим - к тем, кто может. Ноги притащили его в уп-
равление гестапо - в Банк Печека.
   Дальнейшие события  задокументированы в германских офици-
альных источниках.  Дежурный эсэсовец обратился к  комиссару
Янтуру и  возбужденно доложил,  что внизу ждет чех,  который
утверждает,  что ему известны личности совершивших покушение
на  генерала Гейдриха!  На комиссара Янтура это не произвело
чрезвычайного впечатления.  На своем веку он повидал  немало
чудаков,  патриотов,  верующих маньяков, самозванных мучени-
ков,  глупых, ненормальных и полностью сумасшедших. Он знал,
что  вероятнее всего этот новый информатор принадлежит к од-
ной из этих категорий. Тем не менее, встретиться с ним будет
не вредно.
   Когда этого человека привели к нему в кабинет, Янтур пос-
мотрел на него с интересом.  Человек этот был явно не сумас-
шедшим, но очень испуганным.  Комиссар Янтур знал, что это -
обнадеживающий признак. У гестапо был богатый опыт обращения
с запуганными людьми.
   Этот человек  был  среднего роста и телосложения.  У него
были маленькие черные усики и черные волосы, зачесанные пря-
мо назад. Он был неопрятным, совсем неброским - такие не вы-
деляются в толпе.  Янтур кивком показал на стул,  и он  сел,
явно нервничая  и  поглядывая вверх на двух огромных эсэсов-
цев, стоящих с обеих сторон по бокам.
   Янтур начал допрос вполне спокойно. В результате длитель-
ного опыта гестапо выработало верные способы извлечения  ин-
формации из нервничающих свидетелей.  Фамилия?  Возраст? Род
занятий? Тут Чурда признался, что он парашютист.
   Янтур спокойно спросил:
   - Насколько я понимаю,  вы желаете сделать  заявление?  -
Чурда кивнул.
   - Вы должны понимать,  - злобно сказал янтур,  - что  то,
что вы желаете сообщить,  что бы это ни было, может не иметь
доля нас такой ценности,  какую вы этому придаете. У нас уже
есть один парашютист по фамилии Герик,  который многое сооб-
щил.
   - Я  знаю,  кто те люди,  что убили Гейдриха,  - повторил
Чурда. - Я могу опознать их портфель...
   Янтур слегка наклонил голову.  Простой зритель и не заме-
тил бы этого движения,  но два  эсэсовских  головореза  были
обучены подобным  сигналам.  Они  немедленно начали действо-
вать. Один,  схватив Чурду за загривок,  повалил его к своим
ногам и заломил ему руки за спину.  Другой,  практически од-
новременно, ударил его в лицо - сначала одним кулаком, потом
другим. Затем  они повалили его на пол и начали бить ногами.
Пока он лежал,  корчась от ударов, Янтур поднялся и заревел.
Слова были не важны.  Главное было - поднять большой грозный
шум.  К этому моменту подозреваемый обычно бывает достаточно
сбит  с  толку и сознается во всем.
   - Вы что - думаете, что можно прийти сюда и поторговаться
с нами?!  - ревел комиссар.  - Кто те люди?  Их фамилии? Где
они скрываются?
   Один из эсэсовцев поднял Чурду с пола, а другой снова на-
чал бить его в лицо.  После этого  он  свалился  обратно  на
стул.
   - Теперь, - сказал Янтур, - говорите то, что нужно!
   Прежде, чем  Чурда  начал  говорить,  он получил еще один
удар в лицо кулаком,  отлетел назад и ударился в стену. Весь
его рот был в крови,  губы распухли, один глаз почти не отк-
рывался. Сапоги снова заколотили по его ребрам.
   Они увидели, что он полез в карман и неловко вытащил свой
носовой платок. В уголке платка была завернута маленькая ко-
ричневая капсула с ядом. Он поднес руку с платком ко рту, но
в этом жесте не было решительности.  Карел  Чурда  не  хотел
умирать. Тот самый маленький остаток честности в нем все еще
пытался убедить самого себя,  что он поступает, как мужчина.
Чурда позволил им вырвать у него платок. Он видел, как упала
маленькая капсула и отлетела метра на два по ковру - крошеч-
ный коричневый шарик,  красивый и блестящий. За ним бросился
один из эсэсовских охранников. Он вручил капсулу Янтуру, ко-
торый кричал почти без передышки. Охранники снова начали из-
бивать Чурду.  К тому моменту, когда они подняли его на ноги
и швырнули опять на стул, он был почти без сознания.
   Янтур осторожно катил пальцем маленькую пилюлю с ядом  по
блокноту с  промокательной бумагой.  Как ни удивительно - он
перестал реветь. Почти с доброжелательной интонацией он ска-
зал:
   - Теперь рассказывайте,  кто,  вы говорите, совершил пре-
ступление?
   Кровоточащими распухшими губами Чурда начал выдавать сво-
их товарищей.
   - Ян Кубиш и Йозеф Габчик, - сказал он. - Оба они - пара-
шютисты, заброшенные из Англии. В течение последних пяти ме-
сяцев они действовали в Праге.
   - А вы сами? Каково в этом ваше участие?
   - Я тоже парашютист,  но я принимал участие лишь в  одной
операции в Пльзени, которая кончилась полной неудачей.
   - Почему мы должны вам верить?  - настаивал Янтур.  -  Вы
безусловно  слышали,  что  за поимку убийц назначено большое
вознаграждение. - Чурда не знал, что сказать.
   - Ну?  - сказал Янтур. - Почему вы решили их выдать? Иуда
получил всего тридцать серебреников.  А вы,  как видно, пре-
тендуете на двадцать миллионов.
   Чурда молчал. Может быть, в этот миг у него начала зарож-
даться мысль, а как он будет жить дальше - после этого?
   - Я хотел спасти свою мать, - тихо сказал он. - Я прочел,
что семья лейтенанта Пешала, сброшенного вместе со мной, бы-
ла расстреляна. Я не хочу, чтобы расстреляли мою мать.
   Янтур посмотрел на него с усмешкой.
   - Там посмотрим.
   Через несколько  минут внесли кучу портфелей и бросили их
перед Чурдой.
   - Что ж,  - сказал Янтур, - вот мы и посмотрим, правду ли
вы говорите.  Покажите нам, какой из этих портфелей был най-
ден на месте убийства.
   Чурда узнал его в одну секунду.  Он хорошо запомнил порт-
фель Йозефа,  когда  они были в Пльзени,  так как заметил на
нем одну особенность.  Он указал на  черное  пятнышко  возле
замка.
   - Вот этот, - сказал он. - Это портфель Йозефа Габчика.
   Выражение лица Янтура сразу изменилось.  До этого момента
он был склонен не то, чтобы не верить Чурде, но не придавать
большого значения показаниям этого трусливого изменника, ко-
торый так легко сдается. В конце концов, у них уже некоторое
время был Герик, от которого не было большого толку вообще и
вовсе никакого толку в случае с Гейдрихом.
   - Он  носил  пулемет  Стена в этом портфеле,  - продолжал
Чурда, - в разобранном на две части виде.
   - Где эти люди?  - резко спросил Янтур.
   - Я не знаю. Скрываются где-то в Праге.
   - Опишите  их.  Нам нужны точные приметы.
   Чурда приложил руку к голове, которая болела.
   - Кубиш ростом почти метр восемьдесят, - начал он, стара-
ясь вспомнить каждую подробность.  - У него светлые  волосы,
голубые глаза...  -  Стенограф  записывал каждое слово.
   - Вы представляете себе, где они могут скрываться?
   - Нет,  - сказал Чурда, - но я знаю квартиру, которой они
пользовались для встреч. Сын хозяев - Ата Моравец - приводил
меня туда однажды.
   В это время в кабинет Янтура пришли еще два шефа  гестапо
- Панвиц  и Флейшер,  специально вызванные,  чтобы послушать
такие незаурядные новости.  Они втроем начали  вести  перек-
рестный допрос,  продолжавшийся несколько часов. Чурда выдал
все, что знал.  Он рассказал об организациях сопротивления в
Пльзени, Брно, Пардубице и Праге.
   Он выдал имена и адреса всех людей,  с которыми встречал-
ся. Не утаил ничего.  Его не надо было больше бить или запу-
гивать. Он решил,  что его долг - спасти жизнь матери.  Если
при этом пришлось погубить сотни других матерей,  он не счи-
тал себя за это ответственным,  и это не беспокоило его  со-
весть.
   Гестапо не думало оттягивать проведение акций  на  основе
полученной информации. Но они понимали, что, действуя черес-
чур торопливо,  можно дать птичкам возможность выскочить  из
сетки. Поэтому  они  дождались  своего  любимого времени для
проведения арестов: предрассветных ночных часов.
   Звонок у  входной двери сразу разбудил тетушку Марию.  Ее
муж заворочался,  но не проснулся.  Она инстинктивно почувс-
твовала, что  что-то случилось.  С тяжелым чувством она мед-
ленно встала с постели и надела халат.  По пути  в  прихожую
она увидела, что Ата с озабоченным лицом выглядывает из две-
ри своей спальни.  Он только что вернулся в этот день из де-
ревни, где скрывался.
   Она жестом показала ему не высовываться и спросила:
   - Кто там?
   После небольшой паузы ей ответил голос  женщины-дворника:
   - Это - только я, госпожа Моравец. - Дворничиха была сла-
бой, старой женщиной, которой можно было верить.
   С большим облегчением тетушка Мария подняла задвижку зам-
ка и начала открывать дверь. Но когда она ее немного приотк-
рыла, в дверь вдруг просунулось плечо,  и  она  распахнулась
настежь.
   Площадка перед дверью была вся заполнена людьми в  штатс-
ком. Гестапо!  Она сразу поняла, что они под дулом пистолета
заставили дворничиху привести их. Она онемела от ужаса, ког-
да они выкрикивали команды.
   - Назад! Руки вверх! Лицом к стене!
   Об этом  невысоком  толстяке она слышала.  Это - Флейшер,
один из самых важных шефов гестапо в Праге.  Люди  ворвались
мимо нее в квартиру с револьверами в руках. Они обыскали все
комнаты, вытащили ее мужа и Ату,  раскрыли шкафы  и  буфеты.
Она стояла неподвижно, с отчаянием блуждая глазами по рисун-
ку цветочков на обоях.  Она знала,  что все пропало. Флейшер
не станет лично производить арест, если это не касается дела
чрезвычайной важности. Их предали. Кто-то сломался.
   Она слышала, как они притащили в прихожую ее мужа и Ату.
   - Стоять лицом к стене и держать руки вверх! - командовал
Флейшер.  Он был очень зол.  Увы,  его мечты о славе не сбы-
лись! Двое убийц, очевидно, скрываются не в этой квартире.
   Семь человек  в фетровых шляпах с плоскими лицами и жест-
кими глазами наблюдали за ними в прихожей. Двое были посланы
продолжать обыск в квартире.
   - Где они?! - кричал Флейшер. - Где они?!
   Заговорил господин Моравец. Он был спросонья и в шоке, но
сказал:
   - Я не понимаю, о чем вы спрашиваете.
   Флейшер поднял револьвер,  чтобы его ударить, потом снова
опустил.
   - Вам теперь конец.  Или вы скажете, или сами знаете, что
будет.
   Господин Моравец медленно и с болью в голосе повторил от-
вет:
   - Я не знаю, о чем вы спрашиваете. Здесь никого нет.
   И госпожа Моравец подумала с грустью:  "Как это верно! Он
действительно почти ничего не знает. Он видел, и даже слегка
не одобрял,  но он ничего не знает и поэтому ничего  не ска-
жет."
   Ата? Она бочком взглянула на сына.  Ата знает все,  но он
не опасен. Он ничего не скажет. Ведь он - ее сын.
   А она сама? Нацисты теперь знают, что она обладает инфор-
мацией. Они постараются заставить ее говорить.  Они постара-
ются вытащить из нее все секреты.  Прежде она не раз  втайне
размышляла, как могла бы реагировать на пытки. Она даже спо-
койно обсуждала с другими такую гипотетическую  ситуацию.  И
решила, что она не знает, как поведет себя в такой ситуации,
если это случится.  Она боялась этого и приняла  предупреди-
тельные меры.
   Ее очень беспокоил велосипед. Во время одной из поездок в
Пардубице она  призналась  в этом лейтенанту,  работающему с
передатчиком "Либус",  и попросила у  него  одну  капсулу  с
ядом, которые, она знала, имелись у парашютистов. Он ей дал.
Теперь она должна была решить,  что делать,  и действовать в
соответствии с этим решением.  В глубине души она знала, что
надо делать. Она должна умереть - быстро и сразу.
   Она взглянула на мужа,  и он перехватил ее взгляд. Интуи-
ция подсказала ему,  что она задумала. Он быстро покачал го-
ловой, как бы желая избавиться от легкой боли. Он молчал.
   Смертельное средство она носила в медальоне,  который ви-
сел у  нее  на шее на цепочке.  Внутри него лежала маленькая
коричневая капсула,  полученная в Пардубице. Ей сказали, что
яд должен  подействовать быстро.  Но как принять его,  когда
она держит руки поднятыми над головой?
   Из гостиной послышался крик. Один из делающих обыск нашел
какие-то бумаги.  Они показались ему подозрительными. Кивнув
переводчику следовать за ним, Флейшер быстро вышел из прихо-
жей.
   Теперь их  охраняли только трое.  Госпожа Моравец поняла,
что ей помогает сам господь бог.
   Дверь туалета была почти напротив. Она попросила охранни-
ков:
   - Пожалуйста! Можно мне сходить в туалет?
   Три человека подозрительно смотрели на нее.
   - Это запрещено, - сказал самый низкий из них. Не обращая
внимания на направленный на нее револьвер, она положила руку
на живот и простонала:
   - Пожалуйста! Мне очень нужно!
   Трое гестаповцев обменялись взглядами. Самый высокий ска-
зал:
   - Пусть идет. Теперь не убежит.
   Самый низкий показал мушкой револьвера.
   - Быстро! Одна минута!
   Она посмотрела на Ату, потом - на мужа. Их взгляды встре-
тились, и он все понял.  Как могла она сказать о своей любви
к нему? Как могла она сказать одним взглядом: "Прощай, доро-
гой. Храни тебя господь!"?
   Она сделала  три быстрых шага до туалета и закрыла дверь.
Спустила воду, чтобы заглушить щелчок застежки на медальоне.
Маленькая коричневая капсула лежала у нее на ладони. О, гос-
поди, неужели смерть так легка? Она бросила ее в рот и прог-
лотила.
   Нащупав ручку двери, она шагнула вперед. Услышала гневный
бычий рев Флейшера,  который прибежал обратно, услышав спуск
воды в туалете.  Потом пол начал идти вверх,  и она  увидела
мучительный взгляд  мужа.  Если она и хотела утешить его от-
ветным взглядом, только один бог знает об этом, ибо она рух-
нула лицом вперед и замерла.
   Ата, с бледным от отчаяния лицом,  глядя  на  свою  мать,
умирающую на полу,  и желая,  чтобы ее последние минуты были
мирными, сказал с дрожью в голосе:
   - Это - сердце! У нее часто бывают такие приступы.
   Флейшер, опытный специалист в таких делах,  обернувшись и
выпучив глаза  на Ату,  спокойно сказал:
   - Уберите его! Ему есть, что сказать нам.
   Они не дали Ате времени забыть то, что он видел. Его при-
везли в управление гестапо в Банке и начали свои дьявольские
манипуляции.
   Ате был всего двадцать один год.  Человек в этом возрасте
может невероятно рисковать - хладнокровно и со знанием дела.
Он полетит в бой на самолете с фантастической скоростью.  Он
поведет танк  сквозь  огонь тяжелой артиллерии.  Он выдержит
обстрел глубоководными снарядами, заключенный в жестяную си-
гару на морской глубине в десятки и сотни метров. Но это - в
горячке боя. Пытки - хладнокровные, компетентные и клиничес-
кие - дело другое.
   В подвалах Банка Печека была проведена первая  психологи-
ческая атака. Допрос в комнате, запачканной кровью, с еще не
высохшими следами человеческих мучений.  Висящие  на  уровне
глаз дьявольские  орудия  пыток.  Садистски  усмехающиеся  в
предвкушении пыток палачи.
   Они вытащили  его из постели.  Мать умерла у него на гла-
зах.  Для него это было невыносимо - сидеть в ожидании физи-
ческих мучений в то время, как погиб его самый любимый чело-
век. Может быть,  он, кроме того, затаил обиду - с той мину-
ты, как  у немцев оказался их велосипед.  Может быть,  когда
погибла его мать,  - погибла и его отвага,  хотя сам  он  не
сразу это понял.  Он выдержал столько, сколько мог. Конечно,
он этого не понимал,  но от его выдержки зависело  буквально
все.
   Они жестоко избили его отца,  но он онемел,  шокированный
смертью жены. Для него жизнь была кончена. И он не стал ком-
кать ее конец болтовней с наемными убийцами. Физическая боль
была для него просто еще одним шагом на быстром пути к моги-
ле. Он поднял на них немые и безжизненные глаза, и они быст-
ро оставили его в покое. У них был большой опыт, и они умели
различать, кто будет говорить, а кто - нет.
   Они решили, что Ата говорить будет. Его били и пинали но-
гами. Ему грозили,  на него кричали.  А когда он  достаточно
ослаб, его  поставили  лицом  к  лицу с напуганным и избитым
Чурдой.
   - Вот, - сказал Флейшер. - Как видите, все здесь - у нас.
От вас мы хотим только получить подтверждение. - И постепен-
но, в ходе многочасового допроса, чтобы защитить себя от еще
больших истязаний,  чтобы получить небольшую передышку,  Ата
назвал свое имя.

   Дядюшка Гайский только кончил бриться, а его жена готови-
ла завтрак на кухне,  когда раздался громкий стук в дверь их
квартиры. Прежде, чем открыть, он посмотрел в дверной глазок
и сразу понял,  что все пропало. Как и тетушка Мария, он за-
ранее проиграл в уме свои действия. Когда тяжелые сапоги на-
чали выбивать дверь, он бросился в ванную. Как и тетушка Ма-
рия, он знал, что времени для прощания нет. В ванной он рас-
пахнул дверцу шкафчика. Он точно знал, где лежит капсула.
   Он слышал,  как треснула выломанная дверь,  как  один  из
ворвавшихся открыл  огонь  из револьвера,  но не представлял
себе, куда он стреляет.  Потом они начали стрелять по ванной
- в замочную скважину и сквозь дверную панель. Он почувство-
вал острую боль в руке и отскочил. Глотая маленькую коричне-
вую капсулу, он видел, как кровь брызнула на пол из его раз-
битых пальцев.
   Когда они на секунду остановились, он крикнул:
   - Если вы прекратите стрелять, господа, я выйду.
   Больше выстрелов  не было.  Дядюшка Гайский сумел открыть
дверь. Он сделал шаг, и свалился на пол лицом вниз.
   Они ругали и пинали его,  но дядюшка Гайский не двигался.
Тихий скромный учитель,  желавший,  будь судьба  милостивее,
только учить ребятишек премудростям науки и правилам поведе-
ния,  пожелал умереть,  чтобы эти правила соблюсти.  И он не
достался им.
   Сначала - тетушка Мария, теперь - дядюшка Гайский. Тетуш-
ка Мария ничего не сказала, и дядюшка Гайский тоже. Жена дя-
дюшки Гайского не знала вообще ни о чем.  Муж защитил ее  от
этого. Они доставили его тело в управление,  но даже гестапо
не могло вновь оживить его.
   Теперь Флейшер,  Панвиц и Янтур оказались в непростой си-
туации. По телефону была поднята тревога в гестапо в  Парду-
бице, и там бросились производить аресты. Но поймать им уда-
лось пока только молодую и симпатичную госпожу  Крупку,  вы-
полнявшую роль курьера между Пардубице и Прагой,  а также ее
мужа. Их на машине сразу доставили в столицу.
   Комиссары гестапо хорошо знали,  как быстро распространя-
ются сведения об арестах.  Из Карела Чурды они вытащили  всю
информацию, теперь их единственной надеждой был Ата Моравец.
Известия о гибели тетушки Марии и  дядюшки  Гайского  быстро
дойдут до  подполья.  Люди,  которых  они разыскивают прежде
всего, найдут новые убежища.
   Надо было  заставить  Ату Моравеца говорить и сделать это
быстро. Время было не на их стороне.