Я все смогу исправить! часть 3

Знакомство со следственным изолятором началось с отстойника – места, в котором  арестованные дожились распределения по камерам или, как говорят в тюрьмах, хатам. Это была маленькая комната полтора на два метра, стены и пол с потолком были бетонными, в одном углу стояло ведро-дальняк, вонь от которого пропитывал и стены и потолок, и всех кто находился в помещении. От жуткой вони спасал лишь сигаретный дым, который в свою очередь не оставлял места кислороду. Дышать было нечем.
Когда ввели Алекса, в отстойнике было человек восемь, все дагестанцы. Они оказались весьма дружелюбным народом, некоторое время, пообщавшись, подогрели Алекса сигаретами, кофе, сахаром. Поэтому на хату он поднялся уже не с пустыми руками, и приняли его вполне теплым приемом.
Хата – камера примерно шести метров в длину и такая же – в ширину, по одну сторону располагались двухъярусные  металлические шконки, по другую – умывальник и санузел (дальняк), посередине величественно занимал место металлический стол. Хата была рассчитана на шестнадцать человек, заселено было порядка двадцати пяти, поэтому спать приходилось поочереди.
Кто-то играл в карты, кто-то беседовал, кто-то рисовал, кто-то просто курил и молча о чем-то раздумывал. Прошло уже пару недель, когда, наконец-то, началась рассылка по направлениям, дошла очередь и до Алекса. Двое суток в «Столыпине», когда летнее солнце нагревает воздух до сорока градусов в плюсе, когда сам «Столыпин», обитый внутри и снаружи металлическими листами, дабы избежать возможности побега во время передвижения, нагревается вдвое больше, когда воздух в вагоны поступает чрез пяти сантиметровые щели зарешеченных окон, когда находящиеся внутри, «транзитные», купаются в собственном поте, были чем-то неповторимым в жизни первоходов и оставляли в памяти заветные нотки негатива. И всеже дело пошло, пошло дальше, хоть и в неизвестном направлении.
После двухмесячного транзитного пути Алекс благополучно добрался до своего места назначения, СИЗО в н.п. Чернокозово.
Здесь в камерах были несколько другие условия: хотя те же двухъярусные железные нары, но предназначенные на шестерых человек, места хватало всем, видимо в Чечне было меньше нарушителей законов, а может они, нарушители, просто гуляли безнаказанно, в общем, Бог его знает.
В камере с Алексом сидели двое военных и, как это не странно, служитель Православной Церкви, дьякон Александр. Лет тридцати отроду он был в рассвете сил, добрые участливые глаза, борода аккуратно остриженная, и прилежное поведение. Он постоянно занимался молитвой и проводил, так сказать, познавательные лекции среди сокамерников.
Так получилось, что он попал за решетку за свою Православную веру и служение в Православной Церкви. Отец – коренной житель Чечни, а мать – христианка. Сын же выбрал веру матери, занимался велоспортом, много читал, ездил по свету, и однажды пошел служить в Церковь. Конечно, многим мусульманам это не понравилось и, как в последствии рассказал отец-Александр, его подставили по очень серьезным статьям.
Много дней и ночей Алекс с отцом - Александром провели за изучением законов Божьих, писаний святых и литературы Церковной, предназначенной для отреченных  от мира сего монахов.
Изучая поэтапно данную литературу, слушая советы и наставления сокамерника-дьякона, Алекс постепенно осмыслял свои ошибки и пути к их исправлению. Через пару месяцев учебы Алекс напару с отцом - Александром творили молитвы и утром, и днем, и вечером. Где это видано, чтобы в чеченском сизо, не взирая на упреки и угрозы, христиане читали молебны и пели церковные песни? А в свободное от этого время Алекс погружался в непрестанную молитву, молитву о прощении, молитву к Всевышнему.
Так продолжалось день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. И вот однажды, когда за решетками лили дожди, когда осень отдавала свои права зиме, тогда, гуляя по прогулочному дворику, Алекс мысленно соединялся с Богом, умоляя Его о прощении, именно тогда повели Алекса в спец кабинет, приехал военный прокурор. По дороге Алекс обдумывал, что ему лучше сказать и предвкушал, что его ожидает. И в то же время он был рад: рад тому, что дело пошло наздвиг, рад тому, что не будет больше сидеть в неизвестном ожидании, рад тому, что за последние полгода о нем все-таки кто-то вспомнил.
Разговор состоялся. Алекс был сбит с толку услышанным, оказалось, что уже более года назад вышла президентская амнистия  по чеченским делам, и, что Алекс давно уже мог быть на свободе.
Прокурор же, человек не лишенный чувства юмора, предложил Алексу возможность отказаться от амнистии и доведению его дела до конца, на что, конечно, получил отрицательный ответ. И в тот же день, какой бы он не был, отпустили Алекса домой с просроченным паспортом и справкой об амнистии.
 Возвращаясь домой, Алекс вспоминал все прошедшее и славил Господа за подаренное прощение. 
  По приезду же домой Алекс женился на своей любимой девочке-студентке, занялся своим делом и налаживанием своей жизни. Год спустя у них родился сын.
Вот так, благодаря этим событиям Алекс обрел веру в Бога и поселил Его в сердце своем, а также обрел семью и любовь.
  Хотя…это еще не все…..