Очерк, 2005 г

Дверь открылась. В вагон электрички вошел человек. Медленно, будто бы в чем-то провинившись. Да и не человек даже. Таких людей не принято называть людьми, обычно им с издевкой кидают вслед : «Отбросы общества».

Взгляды презрения поползли в его сторону.

Грязные кожаные ботинки. Шнурки в узелках (точно уж не раз они рвались!) Черные брюки, которые время осыпало пылью… Но сквозь пыль и дырки все еще как-то по-щегольски выглядывали стрелки. Куртка на нем была размера на три больше, чем нужно. На ней неприятно выделялись жирные пятна и протертые локти.

На опухшем лице практически не было глаз. Вообще, его лицо было похоже на блин: плоское, опухшее, ничего не выражающее, покрытое неровными пятнами грязи. К таким лицам идеально подходит нос картошкой.  Но на его лице, как-то совсем уж ни к месту, находился красивый нос, такой, какие бывали у античных императоров. Над опухшей губой прилипла родинка, маленькая, едва заметная.

Странно, но из-под длинных рукавов шинели торчали не толстые пальцы с грязью под ногтями, а изящные длинные пальчики, какие бывают, например, у пианистов.
Он долго стоял, будто бы чего-то ждал.

И вдруг запел… Просто, непринужденно. Звук разлился по вагону ровной чистой струей. За опухшими губами показались белые зубы. Он пел романс…про соловьев, весну, про любовь, чистую и светлую, совершенно непонятным образом оказавшуюся в сознании этого грязного человека.

А потом он пошел по вагону. Не протягивая руки и так и не поднимая глаз.

Пожилая дамочка в синей шляпке плакала.

2005 г.