А травка по привычке зеленела

*** Медведи и люди ***

   ...Жил был медведь...У него было четыре мохнатых лапы, когти и клыки - все как у всех нормальных медведей. Он был косолапый и неуклюжий. Он любил мед, да и вообще поесть. Он не любил собак, а любил кошек. Кошки гораздо вкуснее собак. Они почти такие же вкусные, как пчёлы - только выглядят они гораздо аппетитнее пчел, к тому же они не такие агрессивные, как пчёлы или собаки... Зимой Медведь впадал в спячку, и очень злился, когда его будили. Медведь любил почесывать косматый бурый бок, лежа в теплой берлоге. В общем, медведь как медведь - ничего особенного.
   Никто не знает, что он - медведь. Ведь то что мы видим и то. что есть на самом деле,- разные вещи. Зверь есть внутри каждого из нас. Мы привыкли думать, что медведи не ходят по улицам. Но это не правда. Просто думать так - проще и безопаснее. Представьте, что среди нас - медведи. Что, если бы вы , выходя на улицу, попадали в окружение медведей? Настоящих бурых медведей, с такими большими зубами,.. голодными глазами,..  Бредут вон там по тротуару... Есть, наверное хотят... Просто выгляньте на улицу и представьте на месте прохожих, идущих там по тротуару, медведей... Страшно выходить к ним? А надо... И вот тогда мы решаем для себя, что вовсе даже это и не медведи, а люди, немного похожие на медведей. Совсем чуть-чуть похожие,.. еле заметное сходство,.. даже и не сходство, а так, намек... А если уж совсем честно, то и вообще они не похожи на медведей. Посмотрите на них, ну выгляньте на улицу - ну, разве похожи на медведей? И совсем они даже не страшные. Ходят себе по тротуару, как обычно. Обычные люди, все одинаковые... прутся на работу с утра пораньше... Сейчас и мы соберемся и пойдем на работу...
   На самом деле, по улицам не ходят люди, а то что вы видите, когда смотрите на окружающих - не что иное, как ваше воображение, это то, что вы хотите видеть, а не то что есть на самом деле. Так что, чтобы быть честными будем называть его Медведь. Итак,..

*** Утро ***

   Целую неделю на улице лил дождь. Деревья как-то незаметно пожелтели и сбросили листья, а некоторые из них так офигели от холода, что сбросили листья прямо зелеными. По всем приметам и предсказаниям метеорологов зима обещала быть долгой и теплой... То есть с большим количеством оттепелей, грязью и слякотной погодой. "Какие же все-таки извращенцы эти синоптики..."- подумал Медведь, глядя на улицу сквозь пыльное стекло. По улице брели люди в темных плащах и куртках, по мокрому асфальту ехали машины. С домов напротив стекала вода, отчего они выглядели как нищие в рваном тряпье. Небо представляло из себя непрерывную массу из рваных серых облаков. Вид из окна всегда подбадривал Медведя... "Только трава, почему-то, все еще зеленая. Наверное, лень было менять цвет на серый, и она решила еще денек побыть зеленой. А, может быть, просто не хочет быть, как все.." Траве было все равно. Она не думала о том, о чем подумал Медведь. Не думала она и о чем-то другом. Потому что трава вообще мало задумывается над своими действиями. Она размышляет совсем о других вещах, о которых Медведь, в свою очередь, думает очень редко и мало. Этим и отличается Медведь от травы - они думают по-разному. Медведь думает, почему трава зеленеет, а она зеленеет просто по привычке, для того, чтоб радовать взгляды тех, кто обратит на это внимание, таких, как Медведь.
   Медведь только что проснулся. Мысли его были заняты обдумыванием сна. Уже неделя, как он видел этот странный многосерийный сон.

*** Город ***

   Там, где степь соединяется одним краем с небом, а другим - с огромным лесом, стоит город. Город этот небольшой - всего с десяток серых кирпичных домов, спрятавшихся за кронами деревьев. Там степной ветер завывает в расчалках самолетов и рисует из опавших листьев желто-красную картину Дня. Там по небу бегут, как стадо овец, белые облачка, спасаясь от то и дело наползающей холодной серой пелены. Обитатели этого города живут вечно, вращая колесо своей жизни, и каждый оборот колеса похож на ритуал...
   Так бы и крутилось колесо жизни, но что-то изменилось. Как будто в него попал камешек, но никто этого камешка не заметил. Все шло по-прежнему, но гармония вращения нарушилась.
   Беда стучалась в их дверь, но они не слышали стука, потому что не ждали ее. А она, тем временем, обнаружила, что дверь открыта, и потихоньку вошла...
   ...И снова включилось солнце. И был День. Для Парашютистов День начинался на рассвете Утром. Был такой ритуал - Утро. Дежурный по подъему с несколькими Энтузиастами обходил Парашютистов и будил их извращенными методами. Они хотели спать. Они очень, очень хотели спать. А некоторые из них хотели спать просто ужасно. Но извращенные методы на то и извращенные, чтоб снизить вероятность сна до нуля. Чего только не придумывали Парашютисты... В крайних случаях Энтузиасты просто брали Парашютиста ( силой ). Брали все вместе. И несли из дома и клали на землю, на холодную землю родного Аэродрома. Спать он тогда уже не мог - он либо просыпался, либо умирал от холода. Извращенные методы исключали сон.
   Ненавидящие Энтузиастов, Парашютисты шли на завтрак, похмельные и злые. С ними шел и Медведь. Медведь был одним из Парашютистов. Медведь был как все. Поэтому он, как все нормальные Парашютисты, каждое Утро бывал разбужен мегафоном, полит водой, исколот и истыкан необычными предметами. На нем сидели. По нему ходили. У него несколько раз отбирали постель, и прятали в отдаленном холодном месте. Ему пели веселые песни. Он узнавал много нового о себе и о своих предках. Его клали ( иногда несколько раз ) на холодную землю Аэродрома... Медведь, как и все, постоянно очень хотел жрать, спать,.. Ну, в общем, Медведь, как и все, много чего хотел. Он шел и думал ,как еще можно извратиться вечером над Энтузиастами. За завтраком парашютисты рассказывали анекдоты и байки, веселые анекдоты и веселые байки, и пили теплый горький чай. Потом все выходили из дома и курили, и шли слушать Инструкторов. Инструктора назначали каждому обязанности на День:
   Дежурный по подъему. Это был самый несчастный человек. Его ненавидели все. Он вставал раньше всех, а следовательно и спал меньше всех. Кроме того он будил всех остальных. Хоть он и не был виноват в том, что надо вставать Утром, но ведь это он всех поднимал! А следовательно был крайним. В глазах Парашютистов он был самым ужасным из всех Дежурных до конца Утра.
   Дежурный по старту. Его никто не ненавидел. Про него просто все забывали на весь День. Он в полной мере вкушал все прелести погоды. Снег, дождь, град, ветер, пыль, жара,.. Любая Погода становится ужасной, если весь День торчать в поле и выслушивать бесконечные вопросы Разников, и задания Инструкторов. К тому же жрать его, сами понимаете, никто не звал - про него вспоминали, когда жрать было уже нечего... И забывали... Жрать же все равно нечего!
   Дежурный по кухне. Он готовил Еду весь День. Еда была жизненно необходима Парашютистам. Они без нее не могли. Когда Парашютист долго не употреблял Еду, у него начиналась ломка. Он плохо спал. Он постоянно думал о Еде и выматывал себя этим. Он очень быстро уставал, он худел и слабел на глазах. Все Парашютисты плотно сидели на Еде. Они ловили кайф от нее. Как только Еда была готова, ее сразу же съедали. Но кому-нибудь обязательно не доставалось Еды. А Парашютист, вовремя не принявший дозу Еды, это страшное зрелище. Во всем винили Дежурного. И ему приходилось готовить Еду снова и снова. И так до самого вечера.
   Кто-то должен был готовить Разников к их прыжку и выслушивать их нелепые детские бредни и бесконечные вопросы. Они появлялись повсюду и сразу начинали бояться. Поэтому они и спрашивали. Но спрашивали они Парашютистов. И поэтому от ответов они боялись еще сильнее. Такова была их суть. Не бояться и не спрашивать Разник не может - это инстинкт. Разники ужасно доставали обитателей Аэродрома.
   Остальные Парашютисты, не назначенные Дежурными, были недовольны Дежурными, Разниками, Погодой и Инструкторами. Инструктора были недовольны всем. На то они и Инструктора. Их за это ненавидели, и Инструктора становились еще недовольнее от этого.
   Так и проходило Утро. И все, зарядившись утренней бодростью и весельем, расходились по своим делам...
   Еще Парашютисты прыгали с парашютом. Это случалось настолько редко, что даже нечего рассказать. К вечеру, когда на Аэродроме не оставалось ни одного Разника, Инструктора иногда вспоминали о своих Парашютистах: " Эй! Да ведь у нас же есть еще спортсмены! " Тогда они забывали обо всех своих правилах, запретах и директивах, и даже переставали обращать внимание на погоду: " Ведь это же спортсмены - они справятся, мы в них верим " А Парашютисты и рады были - что им погода, когда можно попрыгать... И вот в такие моменты звучала их самая любимая команда: " СПОРТСМЕНЫ - ОДЕВАТЬСЯ ! ", второй, не менее любимой парашютистами командой была: " НОВЫЕ НЕ РАССТИЛАТЬ ! ", что обозначало конец укладки, а лютая ненависть к физическому труду, как известно,- отличительная черта любого уважающего себя Парашютиста. Но, не меньше, чем валять дурака, Парашютисты любят прыгать, а потому по команде " СПОРТСМЕНЫ ОДЕВАТЬСЯ " происходила удивительная вещь. Из каждого самого немыслимого уголка Аэродрома выползал Парашютист. В считанные минуты они тучей скапливались на старте. Там были даже те про кого успели забыть. Даже сами "спортсмены" удивлялись своему количеству, не говоря уж об Инструкторах, которые уже начинали жалеть о своей идее.
   Но даже в таких редких случаях они прыгали не всегда - летчики отказывались открывать дверь, они боялись высоты. Иногда Парашютисты одевали им шторы на глаза и тогда прыгали. Но выброска была не очень точна, и прыжок проходил не всегда удачно, хотя они и привыкли к этому.
   Работа у всех была монотонная и жутко увлекательная... По этой причине Дни протекали лавинообразно. День медленно начинался, всем раздавали поручения, время ускоряло бег, и незаметно наступал вечер. Кто-то еще работал, но работа шла все медленнее, в основном только для видимости. Хотелось жрать, спать,.. В общем, как всегда, много чего хотелось, но только не работать. И все постепенно собирались на кухне... Пожрать, попить водки,.. то есть поужинать.
   Облака неслись по небу и уносили еще один День. Парашютисты бесились, валяли дурака, рассказывали веселые анекдоты и байки, страшные, и веселые. У них была целая мифология: Бейзеры, Скайдайверы, Скайсерферы, Фрифлаисты,.. Главного бога звали Элка. Вдоволь навспоминавшись мифов, Парашютисты запевали веселые песни, пускались в пляс, кто-то ходил будить Энтузиастов, или их просто приносили спящих, чтоб не выливались из компании...
   Парашютисты падали кто где на расставленные в маленькой комнате кровати и сразу же засыпали. Потому что очень хотели спать... Когда вырубался крайний Парашютист, просыпался Дежурный по подъему, включалось солнце, просыпалась Погода, и снова был День...

*** e v e r y b o d y ***
                Парашютизм - спорт смелых!

   Они не появлялись и не исчезали. Они были в этом Дне всегда. Они, и еще Инструктора, и самолеты, и машины, и дома - все это было частью Аэродрома. Аэродром вместе со всем своим содержимым жил в Дне. На Аэродром не вели никакие дороги. Вполне возможно, что у него была какая-то граница, но никто никогда не ходил так далеко. У обитателей Аэродрома не было имен. У всего здесь были прозвища. Они были нужны, чтобы отличать внешне одинаковых обитателей друг от друга.
   Каждый День ничем не отличался от других. В Погоде закономерностей не было, а потому - не было и календаря, да он и не был нужен. Каждый День Парашютисты пытались доказать себе и другим, что они лучшие. Каждый День Инструктора тоже пытались доказать кому-то что-то. Каждый День все ненавидели друг друга, и кого-нибудь в отдельности, все вместе, объединяясь этой ненавистью и еще исполнением старых обычаев, неизвестно кем придуманных и давно потерявших свой первоначальный смысл. День ото Дня ничего не менялось здесь ни к лучшему, ни к худшему, потому как День был один.
   Каждая часть Аэродрома жила своей, независимой ни от кого и ни от чего, жизнью. Никто никогда не мог здесь выспаться, потому что ночи здесь не было. Был День. И этот День начинался, когда просыпался Дежурный по подъему, и заканчивался, когда отрубался крайний Парашютист. Никто не помнил, когда и как он сюда попал, и как его зовут. Никто не знал зачем и почему он здесь. Все границы были размыты, а лица стерты. Не было ни начал, ни концов. Не было времени. Не было старости. Болезни были как Погода - появлялись и исчезали, тоже живя своей независимой жизнью. Никто от них не умирал, это было просто глупо - умереть от болезни. Если кто-то разбивался, говорили, что он посчитал нужным уйти, так как его задолбал этот День и этот Аэродром... И в другой День никто уже не помнил о нем. Никто не смотрел назад, никто не думал о том, что будет впереди. Может быть, поэтому, а может нет, но был  о д и н  Д е н ь . День, и в нем Аэродром, а в Аэродроме Парашютисты... И Инструктора, и дома, и машины...

*** Солнце - ... фонарь ***
                Плохой Погоды нет.
                Есть пугливые Инструктора

   Никто здесь не удивлялся Погоде. Проснувшись утром никто не знал, какая Погода ждет его снаружи. Это был один из законов Аэродрома - "Погода не подчиняется никаким законам". Она была неопределена не в том смысле, что было неизвестно, есть сегодня дождь или нет. Вопрос стоял так: что там сейчас - дождь, снег? А может Аэродром послал на головы Парашютистов пустынное пекло, и за День они помрут от жары? Парашютист не мог догадываться даже о том, какое время года поджидает его снаружи, хотя такое понятие как "время года" вообще неприменимо к Аэродрому, потому как на Аэродроме вообще не было года - был День. Иногда Погода резко менялась прямо среди Дня. Под конец пустынно-жаркого Дня на Аэродром могла обрушиться гроза, затем град с ураганным ветром, потом бы немного посветило по-осеннему жидкое солнце, и все это заканчивалось обильным снегопадом с пургой. При этом во время снегопада на деревьях распускались почки. Деревья реагировали на изменения Погоды по-своему, как и все здесь, живя своей независимой ни от чего жизнью.
   Погода глумилась над Парашютистами всегда по-разному. Никто не знал о ней ничего кроме одного обитателя, который ее и " делал ". Первым всегда был Дежурный по подъему - он задавал Погоде общую тенденцию развития. Потом Погода могла переключиться на другого Парашютиста, или на Инструктора, или вообще на самолет... Погода читала мысли обитателей Аэродрома и менялась в соответствии с ними. Можно сказать, что Погода была мыслями обитателей. Потому она и была такая. Извращенная, как мысли в разрушенном окружающей действительностью мозгу Парашютиста. Все обитатели Аэродрома были такими, и Погода - не исключение.
   Но все же иногда Погода была хорошая. Когда всем без исключения надоедали ее издевательства над психикой и она не могла найти ни одного обитателя, который бы хотел поглумиться над своими собратьями. Когда Парашютисты хотели прыгать просто ужасно. Когда они уставали от Межсезонья настолько, что не могли даже пить и готовы были не жрать. Когда они были готовы выслушивать Разников, делать все, что им скажут Инструктора, проторчать весь День в поле - лишь бы прыгнуть - и в такие Дни они думали только о прыжках. Когда даже Инструкторам и самолетам надоедало глумиться над Парашютистами. Погоде ничего не оставалось, кроме как тоже стать хорошей, и она была рада этому. Такой редкий День назывался Лето.
   Лето - длинный жаркий День. Весь День светит солнце. Вечером по небу не спеша бредут аккуратные белые облака. Вокруг всегда все зеленое и даже воздух пахнет летом... В такой День чаще бывали прыжки. В такой день Разников было больше, чем обычно. Просто огромное количество Разников. Поэтому к вечеру Парашютисты уже не были рады Лету. У них постепенно возникало желание отыграться на ком-нибудь. Лето рушит мозг Парашютиста намного сильнее, чем любой другой День. И тогда его разрушенный мозг рождает Межсезонье. И День начинается градом, в обед опадают листья, а вечером под обильный снегопад с дождем и ветром цветет и пахнет сирень...

*** Дети... ***
                Травить детей - это жестоко,

                но что-то же надо с ними делать...
                (Д.И.Хармс)

   Они появлялись, как грибы после дождя. Никто не знал, ни откуда они берутся, ни почему их так много. На них не обращали внимания, для всех они были просто элементом пейзажа. Они материализовались изничего ( правда - никто не видел, как это происходит ) везде и всюду, пугая ни в чем не повинных обитателей Аэродрома. Они исчезали к вечеру вникуда - столь же непонятным образом. Больше всего они любили пугать Инструкторов. Они появлялись небольшими группами около Инструктора и, подкравшись сзади для большей убедительности, задавали один из своих ужасных вопросов. Инструктор рефлекторно начинал рассказывать что-нибудь о правилах, запретах, погодных условиях и природных ресурсах. Загруженные информацией, они впадали в состояние, похожее на эйфорию, и удалялись, глубоко задумавшись о вечном.
   Разники не были Парашютистами, они были людьми, случайно попавшими в Аэродром. Они всегда попадали в Аэродром только случайно. Они существовали только днем, навсегда исчезая к вечеру. Для Парашютистов все Разники были на одно лицо - ведь они были из другого мира. На самом деле у них были и лица, и имена, и дом, у них были родственники, друзья, у некоторых - даже семьи. Но очень сложно различать лица другой расы, особенно если не обращать на них внимания, по привычке. Очень сложно обращать внимание на то, чего у тебя нет... Разники тоже пили, но совсем не так, как Парашютисты, и почему-то только после прыжка, и разговаривали при этом о каких-то странных вещах. Они почти не жрали, а если и жрали, то этого никто не видел. Поговаривали, что Разники не жрут, а едят ( то есть употребляют не Еду, а что-то другое, а Еду не употребляют вообще ) или жрут, но очень , очень редко, и если совсем нечего есть. Но самое главное их отличие было в том, что они боялись, и боялись много чего. В общем Разники были Разниками. Беззлобные немногословные Аэродромные твари... Они все время боялись. И спрашивали. И снова боялись. И еще, не понятно почему, они все время думали. Они считали, что они очень умные, и поэтому обязательно выживут...
   Покойтесь с миром, Разники! Вы были самыми смелыми...
   Иногда они не исчезали. Такой Разник ходил хвостом за одним из Парашютистов, стараясь не пропустить ни одного священного слова, сказанного его личным богом. Он хотел ходить, как Парашютист, говорить, как Парашютист, шутить, как Парашютист... Он хотел быть Парашютистом. К вечеру он знал уже все мульки и все феньки, он уже умел пить, как Парашютист - если пил, курил как лошадь - если курил, жрал как мерин - если ел, и посылал всех подряд куда попало - если ему позволяли. На него еще поглядывали, как на Разника, но уже немного уважали, потому что он начинал следовать их традициям. Его заваливали кучей поручений все, кому не лень. Ему за День рассказывали все байки и страшные истории, которые только можно рассказать. Его покрывали матом так, как его никто никогда не покрывал до этого. К концу Дня он знал такие смачные выражения, которые в приличном обществе не то что сказать - даже подумать стыдно. К концу Дня он уже мог сам уложить себе парашют и знал, по его мнению, матчасть лучше любого обитателя Аэродрома ( о чем молчал, и правильно делал ).К концу Дня он умел молчать. К концу Дня он умел " не молчать ", не краснея, и " не молчал " уже в тему и не в тему, по поводу и без повода. Ужин менял его лицо и его самого до неузнаваемости. Он все меньше походил на человека. Он уже первым шел будить Энтузиастов и получал от этого огромное удовольствие, или первым просыпался, уже злобный и жутко этим недовольный, и строил планы мести... На этом день для Разника заканчивался. Разник взрослел на один День. Аэродром становился ему домом...
   А в другой День просто менялось число Парашютистов, но никто этого не замечал, потому как никто никогда их не считал...

*** Крайняя глава ***

   В тот День они прыгали. Гул, тряска и крики выпускающего давно отзвучали. Медведь с довольным видом смотрел вниз. Земля. Красивая и далекая... И твердая. " Кар! " - Ворон прервал размышления Медведя о твердости земной поверхности, да и вообще любой горизонтальной поверхности на скорости 200 км/ч... " Странно, обычная ворона. Летит сюда..." Ворон падал напротив Медведя, оттопырив конечности и смешно задрав хвост по потоку. Он с любопытством изучал Медведя двумя своими черными глазами.
   Медведь опять задумался. Что здесь нужно этой странной вороне?.." Кар! "- оскорбляющим тоном сказал Ворон, показывая взглядом на свой высотник и одновременно вспухая. Ворон еще раз сказал "кар", махнул Медведю крылом и исчез...
   Ошалевший от всего этого Медведь стоял, прогнувшись и оттопырив конечности. Постепенно разгибаясь и принимая нормальную для стояния на земле позу, Медведь тупо смотрел на высотник и думал ( уже довольно долго ) одну простую мысль " 0... Это, типа, как ?.." Медведь пережил в этот момент жестокое division by zero... Наконец, он понял и решил об этом больше не думать. Он огляделся. Светило солнце. Судя по всему было Лето. Тишину нарушало только щебетание в небе и тихий шелест зеленой травы. Да, это определенно было Лето. Медведь любил Лето. Ему здесь понравилось и он решил здесь немного задержаться.
   Парашютисты, все до одного довольные и веселые, резвились высоко в небе, как стая разноцветных птиц. Медведь быстро понял, что надо делать, и тоже стал летать с ними.
   Солнце здесь никогда не выключали. Было тепло и весело. Воздух пах полевыми цветами, свежей травой и самолетом. Никому никогда не хотелось спать. Те, кто уставал летать, лежали в зеленой траве и наблюдали за остальными.
   Медведь много размышлял в это время о многих вещах. Здесь все любили подумать, потому что было очень много свободного времени. Все время было свободным. Парашютисты делились друг с другом своими мыслями.
   Медведь познакомился с Учителем - Парашютистом, который был здесь уже очень давно. Он рассказал Медведю, как Парашютисты попадают сюда, почему это происходит. Еще от него Медведь узнал, что Парашютисты бессмертны, что они обречены всегда рано или поздно возвращаться на Аэродром, потому что они, сами того не понимая, помнят свои прошлые жизни. Медведь узнал о многих вещах от него. Все очень уважали Учителя. Он был самым мудрым Парашютистом, и все к нему обращались за советом.
   Шло время. Медведь летал с другими Парашютистами, беседовал в тени деревьев об устройстве мира. Но с самого начала своего пребывания здесь он мучился одним вопросом - он ведь так и не дернул кольцо... Никто не мог ему сказать об этом ничего вразумительного. Учитель в ответ повторял свой рассказ о каком-то колесе жизни, о высшем предназначении... В конце концов Медведь решил сам попробовать, и посмотреть, что получится...
   В муках рождался Парашютист... "Что я здесь делаю?! Как он вообще умудрился меня сюда затащить? Как я мог согласиться? Но теперь уже поздно... Сейчас я погибну, и никто все равно не узнает, какой я был смелый... Одно расстраивает - столько ждать, чтобы так глупо погибнуть... Прощайте, люди!.. Стоп. что это такое?.. О да!!! Он раскрылся!!! Я спасен!!! Я выжил!!! Ну уж нет, больше я сюда ни ногой. Этот " кайф " не для меня! Пусть сами прыгают, а я еще хочу пожить!.."
   Медведь долго кричал и извивался. Он проклинал своего друга, затащившего его в эту глушь, где даже воду надо искать. Он проклинал тот день, когда он согласился поехать сюда. Над его барахтающимся телом белели два купола, большой, и поменьше... В тот день он от счастья напился... Но впрочем, это был уже совсем другой Медведь...

*** Еще одна крайняя глава ***

   Медведь сидел дома, пил чай, и смотрел в окно. По небу брели белые облака. Из форточки тянуло весной... Все это напоминало ему о его первом прыжке, но это было не просто желание прыгнуть еще раз. Это было что-то другое. Его тянуло на Аэродром со страшной силой. Тянуло так, будто там его дом, его Родина. Медведь боялся прыгать, но желание попасть на Аэродром перебивало этот страх. Он не знал, что именно влечет его туда, равно как не знал и то, как туда попасть, но он был уверен в этот момент, что это лучшее место во вселенной.
   Солнце освещало Медведя, сидящего в форточке и болтающего ногами. Он пил чай и смотрел на облака. Весенний ветер обдувал его лицо... И в этот момент он вспомнил. И то что он вспомнил ошеломило его. Он не просто знал, как попасть на Аэродром, он вспомнил все, и даже то время, когда Аэродрома не было. У него перед глазами пронеслись в один миг все его предыдущие жизни. Он Вспомнил, зачем он здесь, и куда направляется дальше. Он знал все...
   Там, где степь ограничена лишь небом и таким же бескрайним лесом стоял Медведь. Он глядел за горизонт, пытаясь найти ответ там. Но там ничего не было. Только степь и небо. Только холодный степной ветер трепал его одежды и поднимал пыльные вихри на дорогах города. Город опустел. Он опоздал, они все ушли, и никому не известно, сколько теперь ждать, пока они вернутся, пока сами поймут все. Они все покинули этот город в поисках лучших мест, они не могли здесь больше оставаться. А Медведь остался ждать их, наедине со своим знанием. Он стоял и смотрел в горизонт - туда, куда они ушли - надеясь разглядеть хоть что-нибудь. Но осталась лишь память, вечная память, ведь он знал, что он бессмертен...
   Посреди вечности есть степь, ограниченная одним днем, небом, и лесом. Там, где степь врывается в лес, есть Город. В нем живет всего один человек. Он никогда не спит. Он вечно стоит и смотрит за горизонт, откуда должны прийти его друзья. Лишь степной ветер треплет его одежды.

*** Еще... ***