Мысли в тексте

Я, наверное, являюсь одним из последних идеалистов в толпе прагматиков, а также фаталистом и вполне довольным жизнью человеком. Я готов говорить на любую тему и охотно делится своими философскими обобщениями о русской идее, о погибшей советской империи, о роли религии в современной жизни, ритмах истории и др.
Я закончил в 2006 году очное отделение Новоуральского филиала Уральского государственного педагогического университета по специальности «Социальная педагогика» (специализация «Менеджмент в сфере образования»). А сейчас работаю сотрудником Ведомственной охраны во ФГУП «Атом-охрана», подразделении гос. корпорации «Росатом» и несу службу на КПП городского и заводского периметров. Эта работа лежит в несколько иной сфере, чем полученное мною образование, но я по этому поводу не комплексую и считаю, что никакие знания никогда не бывают лишними. А служба в охране мне нравится. И вообще, по моему мнению, любая работа должна отвечать двум главным условиям: она должна нравиться, и за нее должны платить нормальные деньги. И у меня сейчас как раз все это выполняется: я доволен и зарплатой, и коллективом, и условиями работы. Причем взаимоотношения в коллективе я ставлю даже на первое место. Моё твердое убеждение: «К другим надо относиться так, как ты хотел бы, чтоб относились к тебе. Надо быть на равных с ровесниками, уважительным к старшим и не обижать младших». В моей группе № 2 работает примерно 50 человек, люди разные и по возрасту, и по характеру, но отношения между ними уважительные и достаточно теплые. И вряд ли может быть по-другому, считаю я, поскольку при охране периметра случаются разные экстремальные ситуации, в которых взаимные помощь и выручка просто необходимы.
И хотя на данный момент работа мне нравится, я отнюдь не считаю ее единственно возможным приложением своих сил и готов при случае рассматривать другие варианты. Я уже добился в жизни нескольких серьезных результатов: закончил школу, закончил университет, поступил на работу, женился, имею двоих детей. Теперь моя цель - нормально, достойно работать, чтобы не было замечаний, нареканий, взысканий.
Я не люблю читать тексты на компьютерном мониторе. Мне нравится держать в руках настоящую книгу - чтобы шелестели страницы, чтобы от них пахло типографской краской. Считаю, что в Интернете много бесполезного «мусора», и горжусь тем, что у меня в дипломной работе нет ни одной строчки, взятой оттуда.
Я чувствую ритмы истории. История движется замкнутыми циклами по спирали, прав¬да, неизвестно куда - вверх или вниз. Мы не знаем, откуда взялось человечество, откуда взялась Вселенная и куда она идет? Конечно, она идет к гибели. Я фаталист, потому что русские в большинстве своём - фаталисты по своему воспитанию. Вот их вариант фатализма: «А мне все по фигу. Проживем на авось». Во мне это как-то сплелось. Я знаю, что можно переделать реальность в конкретной ситуации - воспитать дочь, воспитать сына. А во всем остальном я - фаталист.
Также считаю, что человек должен знать свои корни, должен знать, что происходило в России, в его родном крае задолго до его появления на свет. Если он этого не знает - он не может считать себя россиянином. Внешне это может быть незаметно, но в глубине души, на уровне менталитета, он не россиянин». А в пробуждении у людей интереса к истории большую роль, по моему мнению, могли бы сыграть средства массовой информации. Они должны пробуждать национальное самосознание. Не сразу, постепенно, но целенаправленно.
Я ощущаю себя россиянином, более того патриотом России. Россия входит в мир, который состоит из стран и народов. Для меня понятие гражданин — не личностное, а индивидуальное. Оно связано с тем, что ты - частица чего-то, индивид, атом. А есть еще ощущение личности, когда ты во всем и все в тебе. И это уже не гражданин мира, а нечто большее. Это когда человек понимает, что есть нечто Абсолютное. Называйте это Богом или отсутствием Бога. В этом смысле я никуда не делся от христианской традиции. Хотя являюсь родновером и называю это богами древних славян.
Россия как страна на протяжении своей истории через государственных деятелей и мыслителей ищет себя. То мы смотрим на Запад, то на Восток, то ищем «свой путь». И это понятно. Тот, кто попадает на эту бескрайнюю равнину, пересеченную таким горным хребтом, как Урал, ощущает себя частицей чего-то гигантского. Не случайно все великие завоеватели - Аттила, Чингисхан, Наполеон, Гитлер, - которые приходили на эту территорию, называли себя властелинами мира. Всякий народ, который здесь живет, был обречен либо драться с другими, либо мириться под общей крышей. А общая крыша была вселенская, гигантская, имперская. Имперское - это то, что объединяет противоречивое, пестрое. Когда империя падает, начинаются Карабах, Чечня, Абхазия. Россия обречена быть чем-то евразийским, то ли Азией, то ли Европой. Как замечательно сказал Лев Гумилев: «Россия — это хрящ, наросший от трения Запада о Восток». Пропадет трение - не будет России. Не будет про¬тиворечий, но и нас не будет.
Иногда меня называют философом. Хотя я этого не чувствую и считаю, что нельзя специально заниматься философией. Философствование - это любовь к мудрости, это осмысление жития-бытия. Это каждый должен делать - быть философом.
И хотя мне всего 25 лет, то всё равно частица советского человека в моём генезисе осталась и никуда не далась. Это проявляется в том, что меня очень оскорбляет пренебрежение к прошлому, нежелание осмыслить, что такое была советская власть. А что было в ней главное? Главное - это коммунизм, который повесили как «морковку», за которой шел народ. А что из себя представлял этот народ? Это были русские и все те многочисленные народы, которые во¬круг него объединились. Это был народ рыхлый, мечтательный, всеотзывчивый, убежденный, что все его любят, что он сам всех любит. И вот этот народ, живущий на «евразийском блюдце», попадает в ситуацию двух мировых войн, когда его полвека гвоздят насмерть. Да так, что у него выбора не было — либо превратиться в сражающуюся армию, либо быть уничтоженным. Вышло так, что в 1917 году народ пошел за большевиками, а не за черносотенцами, не за умными кадетами, не менее умными меньшевиками, не за другими партиями. И страна, которая провозглашала, что строит коммунизм, на самом деле строила армию, где все население было военнообязанным, все были солдатами. И любое отклонение вправо, влево, каралось смертью. Это был за¬кон военного времени и Сталин был порождением той реальности, равно как и источником ее. А вера в коммунизм была анестезией, неосознанной анестезией. Чтобы этому рыхлому, мечтательному народу стать армией, нужна была какая-то цацка - давайте поверим, что люди будут лучше, что люди хороши. А я вам отвечу - отдельные люди, быть может, и хороши, но человечество улучшить нельзя. Русский народ, испытавший весь ужас XX века, оказался подготовленным к восприятию проблем настоящего времени. «Прививка зла», присутствующая у него, оказалась необходимой человечеству, чтобы на чужом примере понять и пережить урок истории. У русского народа не было иллюзий: он-то знал, какой ценой покупается такая наивность!
Можно только вытерпеть то, что ему предстоит. Никакого благоденствия не будет и в будущем. И понятно, что никакого коммунизма быть не могло. Могло быть только конкретное улучшение тех и иных ситуаций. Когда я понял что такое советская власть. Я понял, что это был единственный способ спасения. Сталин - плохой человек. Да, плохой. Но Гитлер – ещё хуже. У нас не было выбора.
Вот вам ответ, почему во мне осталась частица советского человека. Яне могу выкинуть этот этап из истории своей страны и истории всего человечества. Дикий этап. И еще такие будут. Но мне становиться чем-то другим не престало. И если я являюсь родновером, я не пойду в церковь, как партдеятели. которые свечки теплят, хотя при советской власти были убеждёнными атеистами.
Но мои читатели могут вполне справедливо заметить: «Но ведь человеку свойственно меняться?»
И я им отвечу, что сколько угодно меняюсь, но точка отсчета, которая сделала меня личностью, не может меняться. Результаты меняются, ситуации меняются, мои реакции меняются, меняются люди вокруг меня. Но я не могу стать другим и сказать, я верил в то, а теперь верю в это.