Автобиографическая проза и Мальхан

Жанр автобиографических повествований – весьма рискованный жанр. Я не причисляю к ним мемуары, а только беллетристику, в основе которой лежат автобиографические сведения с возможными элементами вымысла. Естественно желание авторов приукрасить себя, а свои не очень благовидные поступки оправдать разными мотивами, как смягчающими обстоятельствами.  И в зависимости от убедительности этих мотивов, красноречивости их обоснования и глубины отвлечённых рассуждений автора появляются на этом поприще либо шедевры, либо неудачи.

Безусловным шедевром в этом жанре я считаю «Исповедь» Ж. Ж. Руссо. Вот уж разоблачился, так разоблачился! И, как философ, свои жестокие поступки он объяснил суровой необходимостью для блага чуть ли не всего человечества, что, впрочем, нисколько не оправдывало его в глазах как  современников, так и более поздних поколений. Однако шедевр он создал. Я прочитала «Исповедь» в ранней юности, была просто в шоке. На меня эта вещь произвела жуткое впечатление и чуть не подорвала мою веру в возвышающую мудрость философии.

К неудачам этого жанра я бы отнесла книги Е. Гришковца «Следы на мне» и «Год жжизни». Мне они показались какими-то стандартными в художественном отношении, читать было скучно. Конечно, если бы Гришковец не был  успешным, хорошим драматургом и от него не ожидалось бы чего-то сильного в области прозы, то к этим книгам можно было бы отнестись терпимей. Но имя обязывает.

Наконец, Салман Рушди, «Дети полуночи» и «Земля под её ногами».  Я не знаю современного писателя более мощного, чем Рушди. Его книги во многом автобиографичны, хотя прямой аналогии между автором и героями нет.

В романе «Дети полуночи» ребёнок, родившийся одновременно со страной (в день обретения Индией своей независимости), растёт и развивается  вместе с ней. Его судьба тесно переплетена с историей страны, раздираемой на части гражданскими и религиозными войнами - рушатся семьи, бывшие друзья становятся врагами - и с разрушением которой он теряет и родных, и друзей.

 Банальная мысль, что человеку не нужны религиозные распри, политические войны, ему надо кормить семью, растить детей, жить в мире и дружбе с соседями, а войны нужны политикам, религиозным деятелям, бизнесу, роднит Рушди с автором «Войны и мира».  Я и считаю Рушди Львом Толстым нашего времени.

В другой книге «Земля под её ногами», несмотря на обилие героев, всё-таки главным героем тоже является родина автора – его любовь, его боль, которую он потерял и не может туда вернуться. Картины детства не отпускают его всю жизнь: «В детстве все мы фотографы, которым не нужны фотоаппараты – мы выжигаем изображения в памяти».

Родина Рушди полна контрастов – великолепная природа, прекрасные памятники, чудесные древние мифы и великая литература, и в то же время – нищета, грязь, эпидемии,  войны, дробящие страну, постепенное уничтожение самобытности и, как следствие, духовное опустошение людей, потерявших свою землю. Вместе с писателем начинаешь любить эту страну, сочувствовать ей и сострадать.

Удивительно, но во времена колонизации Индии Англией самобытность страны сохранялась и даже оберегалась колонизаторами, а независимость принесла зависимость от Запада  и его культуры под влиянием всепоглощающей глобализации.

У Рушди жизнеописания героев сопровождаются глубоким осмыслением событий, поступков, всего, что окружает автора и его героев, впечатлениями и суждением о музыкальных, литературных течениях, философских и религиозных учениях.

Из книг он отмечает  и «сумасшедший бестселлер Великовского «Столкновение миров» и его сиквел «Века хаоса», с их теорией космического катастрофизма, эсхатологическую беллетристику Джона Уилсона», мифы для автора - «ближе всего к тому, что мне необходимо, чтобы оказаться в мире вымысла. Неувядающие истории, оставленные нам в наследство древними религиями – ясень Иггдрасиль, корова Аудумла, Уран-Варуна, индийское путешествие Диониса, тщеславные олимпийцы, сказочные монстры… продолжают владеть моим вниманием, в то время как иудаизм, христианство, ислам, марксизм и рынок совершенно меня не увлекают. Это верования для первых полос газет, но не для меня. Пусть себе сражаются за свои старые и новые Иерусалимы!».

Своё миропонимание автор выражает в следующих словах: «… иррациональные инстинкты. В этом случае я нашёл ответ в виде вполне разумного аргумента – неполноты человеческого знания: признать, что мы не понимаем какой-то феномен, вовсе не значит признать существование чуда; это лишь подтверждение того, что мы осознаём ограниченность человеческого знания. Наши предки выдумали бога, чтобы объяснить непостижимое – ослепительную тайну бытия. Существование необъяснимого, однако, не является доказательством существования бога.… Послушайте, если я снова разогреваю этот вчерашний суп, то только потому, что хочу сказать о вещах, странных для меня, странных потому, что принадлежат к миру «волшебного», необъяснимого. Мне придётся в моём солидном возрасте признать то, с чем труднее всего согласиться взрослому человеку, - ту истину, которую Гамлет, узрев призрак, заставляет признать Горацио: что есть на небесах и на земле нечто большее, чем то, что доступно его – моей – философии».

Всегда радуюсь, когда читаю свои мысли на страницах замечательных книг, высказанные  мудрым писателем, в лице которого нахожу единомышленника.

У Рушди не просто художественное произведение, у него публицистика органично вплетена в художественный замысел, и получились великие книги.


Хочется упомянуть ещё одного писателя, у которого главным героем его произведений является он сам - Эдуарда Лимонова. Подробно останавливаться не буду, хороший  очерк о нём написал Мальхан в Прозе.ру «СМРТ. Эдуард Лимонов». Автор рассказал об участии Лимонова в военных действиях в разных странах. Написано коротко, но так убедительно, что я сразу же пошла в книжный магазин, купила эту книгу и прочитала её. Лучше бы я этого не делала. Перед глазами навсегда останутся картины страданий ни в чём не повинных людей, увечья, смерть детей, - настолько написано зримо, вживую, выразительно.

Даже Лимонов признался: «Иногда я пытаюсь писать стихи о тех временах, у меня есть первая строчка «Гербы исчезнувших республик…», а дальше я не продвинулся. Слишком живо всё это ещё и больно. Много людей погибло».

Некоторые сравнивают Лимонова с Че Геварой, не могу с этим согласиться. Слишком высока планка.  Сам Лимонов только один раз сравнил себя с Че Геварой – в рассказе «В шкуре Че». В одном из походов у Лимонова начался приступ астмы, а нужных лекарств не было. Именно в этом контексте он и почувствовал себя Че Геварой. Оказывается, Че Гевара тоже был астматиком.  «Я понял там, на горной тропе в Далмации, как нелегко было Че в Боливии…По воспоминаниям немногих выживших в боливийском походе Че Гевара был вынужден ехать верхом на муле…Он чувствовал стыд и понимал, что в больном вдребезги командире бойцы видят символическое уже свершившееся поражение». Лимонов описывает свои страдания от удушья в течение целого дня, пока он шёл с разведгруппой через горный перевал, и постоянно думал о Че Геваре. После этого приступов астмы у Лимонова больше не было.

Я абсолютно не согласна с Мальханом, когда он, восторгаясь Лимоновым, пишет:  «Тем из читателей, кто занят гнусной и скучной деятельностью в одном и том же офисе или трудом на одной и той же фабрике, либо на одном поле, или согнувшись перед облезлым компьютером, стоит страшно загрустить и возненавидеть себя за то, что они не живут такой насыщенной и полноценной жизнью». Ну уж, Мальхан, так может думать только самый унылый обыватель, который не может в простом труде увидеть романтику, и для этого ему нужны какие-то экстремальные условия.

Человек, увлечённый своим делом, переживает не менее волнующие моменты вдохновения. Трудно даже представить, что учёный, поглощённый своими исследованиями, может придумать такое – бросить своё дело и отправиться куда-то в горячую точку. Или человек, просиживающий у компьютера и разрабатывающий свои программы, готов всё это бросить ради каких-то военных приключений. То же касается и рабочего, создающего новый автомобиль, и пахаря, мечтающего получить богатый урожай со своего поля. У каждого человека своя судьба, свои таланты и интересы. Одни – созидатели, другие – воины, третьи описывают и первых и вторых. И только единицы, подобно Лимонову, могут всё сочетать в одном лице.

   К чести Лимонова он в своих рассказах никогда не представлял себя героем,«…бравада, врождённое сумасбродство. Мой диагноз был простой: авантюризм. А прикрывался я личиною военного корреспондента».


А теперь, наконец-то, обратимся к сочинению Мальхана, который и предложил мне написать несколько слов о его произведении «Моё имя – Мальхан». Вот и пишу, и не только по предложению Мальхана, но по зову собственных впечатлений.

Конечно, на фоне перечисленных выше авторов это произведение не могло произвести на меня сильного впечатления. В «Прозе.ру» можно много встретить подобного. А ведь исходный материал у автора весьма богатый. Такая жизнь, наполненная приключениями, поворотами судьбы, неожиданными встречами и расставаниями, украшенная необузданным характером самого автора, конечно, требует воплощения в художественной форме на бумаге.

В ЕГЭ по русскому языку есть такое задание: даётся текст и нужно определить его стиль – повествование это, описание или рассуждение. У Вас же, Мальхан, в основном – голое повествование. Создаётся впечатление монотонности, не монотонности жизни, а монотонности рассказа об этой жизни. Не хватает описаний персонажей, природы, мы не знаем, о чём думает герой, как оценивает свои поступки.

Не всегда понятны мотивы некоторых поступков героя, например, побег из дома – неужели его так строго воспитывали, что страх перед наказанием, причём заслуженным, оказался сильнее страха перед неизвестностью.

Герою Рушди тоже пришлось покинуть дом в раннем возрасте, но вот какими мыслями он сопровождает этот поступок: «Допустим, что дом, родня и всё такое – просто всеохватывающее, прямо таки глобальное промывание мозгов. Представьте, что ваша настоящая жизнь начинается только тогда, когда вы осмеливаетесь со всем этим порвать. Когда у вас кружится голова от свободы – вы сбежали со своего корабля, перерезали канат, выскользнули из своих кандалов,… что только тогда вы обретаете свободу действий! Такую жизнь, где никто не говорит, как, когда и зачем вам жить… Представьте, что вам предстоит пройти через  ощущение потерянности, через хаос и то, что за ним: вы должны принять одиночество, панический страх от потери места швартовки…Большинство из вас на это не пойдёт».

Для героя Мальхана – это выглядит просто мальчишеской выходкой, и дело тут не в совестливости, как старается убедить нас автор. Какая уж тут совесть, если он стащил деньги и, не пожалев родных – они-то ни в чём не виноваты – трусливо сбежал от ответа за свой проступок. Хотя у героя достаточно сильный характер, и может быть, он просто воспользовался случаем и воплотил в реальность свою жажду странствий? Но из текста это нам не известно и остаётся только гадать.

Вообще-то произведение написано грамотным литературным языком. Мне нравится, когда в тексте много неожиданных сравнений. Сравнить свою жизнь с луковицей – это что-то необычное. Хотя на Вашем месте, Мальхан, я предпочла бы капусту – там всё-таки листья более свежие и нет шелухи, а внутри капусты, как бы вы её не разоблачали и в какие бы одёжки она не рядилась, всегда прячется кочерыжка, некий символ – примитивная основа любой мужской многослойности.

Вы себе, как человек, интересны, но, к сожалению, не сделали интересным себя как героя своей повести. Очень скупо и даже совсем не показано формирование мировоззрения героя, его оценки окружающего мира. Герой  сильная, неординарная, судя по поступкам, личность, но художественных средств не хватило, чтобы полностью раскрыть его характер. Нет даже описания его внешности, манер, повадок. Хотелось бы видеть героя не какой-то ходячей абстрактной субстанцией «я – Мальхан», не понятно почему совершающим те или иные поступки, а живым, вполне зримым и к тому же мыслящим человеком.

Я, конечно, не претендую на серьёзную литературную критику, просто высказываю свои впечатления от  прочитанного.  Сплошной текст очень трудно читается. Может, разбить всё на отдельные рассказы со своими сюжетами и героями. В таком случае можно описать героя со стороны, от третьего лица. Если же оставить главы, то мне кажется, их должно быть больше и они должны иметь свои названия, которые бы определили концепцию каждой главы.

А вообще-то, если не обращать внимания на эти мелочи и заставить себя дочитать до конца, то можно узнать много интересного. Думаю, что если Вы добавите красок в свою повесть, тогда – смело вперёд,  успех Людмилы Улицкой Вам обеспечен, и очередная премия «Большая книга» - Ваша.