Сказка об Иван - царевиче и его оплошности. Мельни

Сказка об Иван - царевиче и его оплошности.

В одном царстве-государстве был царь. И как водиться имел трёх сыновей. Пришло им время жениться, по старому обычаю решили сыновья невест искать с помощью лука и стрел. В какой двор стрела залетит, значит, там невеста и живёт.
Вышли старший брат со средним на крыльцо, да и выстрелили из лука. У старшего улетела стрела на двор дворянский, а у среднего на купеческий. Да так удачно они улетели, прямо в лоб будущим тёщам. Двойная радость получилась: и невест приобрели и от тёщ избавились.
Ну, а младший дураком не был, жениться не хотел.  Ему больше нравилось вина заморские лакать, да девок молодых на сеновале тискать. А тут ежели женишься, жена всё в рот смотреть будет, дабы лишнего вина не хлебнул, да налево что бы ни бегал. Оно ему надо, такую мороку иметь!
Почивал Иван сладко после пира бурного, прибежали слуги разбудили и довели до него волю отцовскую. Делать нечего, нужно приказ царский выполнять.    Решил он просвежиться, да заодно невесту подыскать. Вышел в поле чистое, натянул лук тугой, метнул стрелу калёную невесть куда. Потом полдня искал её треклятую, на болотине поганой еле нашёл. Сидит там царевна – лягушка и молвит ему человеческим голосом: «Поцелуй меня Иван – царевич и стану я красной девицей, красы невиданной». Девку ему иметь хотелось, да вот целовать эту мерзость зелёную ну ни какого желания не было,  к тому, же и мутило его с похмелья. Потому решил он перед испытанием этим допинг принять, сбегал в ближайшую деревню и усугубил там литр самогона. Вернулся обратно, закрыл глаза, дабы не видеть этого безобразия, нащупал лягушка и поцеловал её. Вспышка тут яркая полыхнула, открывает Иван глаза и видит перед собой не  царицу, а доброго молодца. Осознал он, что оплошал, с закрытыми глазами схватил он не  царевну лягушку, а самца лягушачьего, что рядом с ней сидел.     Тот как гаркнет дурным голосом :  « Иди ко мне, прааа-тивный!».
Иван  хоть и не робкого десятка был, да  как чесанёт с болота. А извращенец этот за ним бежит и ноет: «Поцелуй меня ещё, да поцелуй, поцелуй, да поцелуй!». И что с ним делать, царевич ума приложить не может. Утопить, так не   утонет, всё ж лягушка. Сжечь, да вдруг дух зловонный пойдёт, народ ненароком сбежится посмотреть, чего там палят.
Так в кустах они до самого вечера и просидели. Всё это время молодец пытался к Ивану приластиться, да он ему кулаком пригрозит и тот на время успокоится. А как стемнело, прошли они ходом тайным во дворец к царю – батюшке.  И рассказал ему сын про беду свою.
Задумался государь, а молодец к трюмо подсел, уста помадой накрасил, румяна на ланитах натёр, очи сурьмой подвёл, весь пудрой обсыпался, да благовониями всякими намазался. Посмотрел на паскудство сие  царь, вздохнул тяжело, и молвил: « Делать нечего, придётся свадьбу играть. Косу пришпилим, кокошник напялим, в платье свадебное всунем, морду разукрасим. Ни кто и не догадается, что это не девка. А по утру народу объявим, что,  мол,  девица только днём человеком была, а к ночи в лягушку превращалась. Не стерпел супруг такой несправедливости, да и сжёг шкуру лягушачью. В тот момент нежданно, негаданно явился Кощей Бессмертный и уволок   её к себе. Кинулся муж искать вражину, да так и не нашёл». На том и порешили. 
Свадьба весёлая была, да только жених, когда гости «Горько!» кричали  всё, губы  кривил, а после поцелуя презрительно плевался. Невеста же ресницами хлоп, хлоп, да глазёнками всё на мужиков зыркала. Взорами своими бесстыжими чуть их до свального греха не довела. Только свадьба закончилась, те,  кто женат был, жён своих сразу в опочивальню увели. А холостые парни к девкам блудящим побежали, дабы страсть свою утолить.
По утру  объявили: пропала у Ивана жена. Народ поохал, головой покачал, царевича пожалел, да в скорости забыло про это.
После позора сего Иван – царевич наотрез отказался ещё жениться. Ему и так хорошо было. А молодца того на эстраду определили.   Там много таких как он оказалось. Петь, правда, не умеют, только квакают, да задницей крутят. А про то, какие царевичи их  целовали, не сказывают, за длинный язык не только лягушачью шкуру содрать могут, но и свою собственную. Вот только через их многочисленность настоящему таланту пробиться трудно. А жаль!