Непутевые заметки

Когда пересекаешь польско-украинскую границу, испытываешь смешанные чувства. С одной стороны, есть радостное ощущение, что позади таможня, где на морозе ты простоял четыре часа в очереди, а сейчас нежишься в теплой машине и под завораживающую композицию Trampled Rose (Robert Plant & Alison Krausse)  мчишься навстречу радужной неизвестности. С другой стороны, эта радужность и тревожит своей неизвестностью. Что ждет тебя здесь на родине или чужбине? Хотя, ты уже четко для себя можешь ответить на этот вопрос, как М. Веллер:
«Достоинство  и  отрада свободы  - мягкая улыбка: я ни от кого ничего не хочу, мне ни от кого ничего не надо, я - вне, отдельный; я даже нетвердо знаю, что тут у вас  происходит.
Тебе  здесь  нравится, интересно, здесь твои друзья, здесь решаются  дела  и  судьбы,  здесь  кипит жизнь.  Это,  вроде,  и  твоя тоже настоящая жизнь, впечатления, события, новости, знакомства, планы, все это  хорошо,  -  но  при  этом  одновременно хочется  жить  дома.  Там.  И не то чтоб там лучше – нет. Там никак, скучно, духовно пусто, одиноко, привычно, нормально: как  раньше,  как  обычно;  как всегда.  Чуждо. И кажется, будто там для тебя внутренне ничего не изменилось и будто сам ты внутренне не изменился, но и здесь  ч  у  ж  д  о  !  тяжело: неприятно;  непривычно;  з а в и с и м о . Не твое. Ты был отсюда. Но ты уже не отсюда.»
Скоро католическое Рождество, но атмосферы праздника не ощущается. Плывут за окном унылые картины: мертвые лунные пейзажи, увязшие в грязи  деревеньки; угрюмые, неприветливые люди неспешно передвигаются по своим делам «хлеба насущного». Я всегда миную большие города окружными автострадами. Не могу смотреть на контраст покосившихся избушек по соседству с «царскими селами». А от количества дорогих авто, бороздящих колдобины, просто рябит в глазах. За рулем джипов качаются жирные брылы серых щек и такие же бесцветные глаза трупов смотрят сквозь ветровое стекло с пренебрежением хозяев скотобоен и свинарников.
  Почему-то вспомнился один из первых моих приездов, когда я не был в родном городе больше пяти лет. Что мне больше всего тогда  резануло глаз: замкнутость, равнодушие. Встречаешь одноклассников, друзей. Сто лет не виделись!!! Как-то глазки опускают. О том, о сем поговорили… В гости не зовут, я и не напрашиваюсь. Сам  приглашаю. Опять елозят и жмутся. Может, правы были братья Вайнеры, когда писали: «Какие гости? Мы  в  гости не  ходим и к  себе не  зовем.  Мы  дружим  в ресторанах. С теми,  чью жену можно трахнуть. Никто больше не дружит домами. Дружат дамами!»
Переключаю музыку на выпуски новостей. Из эфира доносятся тревожные слова : «импичмент президенту», «дефолт», «отставка правительства», «Россия закрутила газовый вентиль»…  Со вздохом пожимаю плечами и шепчу про себя: «Oh! This Crazy Ukraine» и жму на газ.
Политическое состояние в Украине напоминает мне киевскую кафешку начала 90-х: хамство, грязь и подобие еды. Смутное, голодное было время. Знакомые то и дело рассказывали страшные истории о том, как кто-то отравился супом, кому-то таракан в котлете попался. Тогда обычный поход в столовку был делом рисковым, и после обеда все ходили взвинченные, на адреналине.
Я по минувшим временам не скучаю, мне нынешних хватает. Бездельники, которые вальяжно перемещаются по коридорам украинской власти – это современный вариант тех индифферентных официанток, которые в начале 90-х продавали сосиски в студенческой столовой. Им было плевать, что сосиски дерьмовые и что стаканы не очень чистые. Они не смогли ничего изменить, потому что система общественного питания была такая, а они были обычными подавленными советскими людьми, только с другой стороны прилавка. Придет время, и эта безликая политическая биомасса в политике исчезнет, как исчезли официантки из столовки.
Хотя, кто его знает, исчезли ли они.
Заворачиваю в придорожное кафе перекусить. Первое, что бросается в глаза – откуда зимой взялись мухи? Зима, видно, теплая выдалась. И что это? О, Боже! Та же, кажись, знакомая по студенческим временам, официантка приветствует меня раздраженным зевком. Я наблюдаю, как мисс Сонная Курица из частной кофейни пытается с первого раза удержать в голове все обилие позиций моего заказа, обычно состоящего только из «Americano» with milk ,
Дело в том, что для кофейной индустрии я – ходячий кошмар. В этой индустрии я люблю только напиток. Во всем остальном, что касается кофе – я капризный сукин сын. Мне хочется, чтобы молоко, которое подают к моему «Americano», было горячим. Чтобы сахар уже стоял на столе и его не нужно просить отдельно. Чтобы для вызова официантки не приходилось крутить руками, уподобляясь пушечной башне американского эсминца, стоящего на рейде у берегов Сомали.
Воспользовавшись затяжной паузой, вызванной раздумьями официантки, звоню бывшему однокурснику, а сейчас известному украинскому аналитику и политтехнологу.
- Костя, привет! Я тут слушаю удручающие новости о ситуации в стране. Украина уже давно болтается, как консервная банка на бампере свадебного автомобиля, между Россией, НАТО и Евросоюзом… Как не приеду, всегда слышу про тяжелую экономическую ситуацию и чью-то отставку… Что происходит? Когда уже все наконец-то уйдут в отставку? Может мне повернуть обратно на Польшу, тут у вас зыбко и непредсказуемо?
Костя долго собирается с мыслями и вскоре выдает:
- Блин, Юра! Мы же не в Европе, где если кого-то в лесу за задницу укусит комар, то министр по экологии тут же подает в отставку. Это у вас там, на Западе, министры все очень эмоциональные, и вообще, каждый второй – педик, взяточник или в лучшем случае просто сексуальный домогатель. У вас в отставку уйти, как у нас два пальца об асфальт. Наши ребята – не из таковских. В сложное время они проявляют невиданную выдержку и преданность…
Я начинаю терять терпение от его болтовни.
- Костя, иди ты в жопу! Оставь свои спичи для избирателей…
 Отключил телефон, не дослушав дальнейших рассуждений известного аналитика. В чем-то он прав. По-моему,  не так давно израильский министр юстиции подал в отставку из-за того, что на вечеринке поцеловал восемнадцатилетнюю сотрудницу. Он ее даже по заднице не шлепал, только разок чмокнул – и тут же заявление накатал. Тут, за 17 лет независимости на 6 миллионов сократилась численность народонаселения, 5 миллионов выехали в поисках пропитания… и все  ни по чем. Никто не виноват.
Выпив теплого бочкового кофе, как и предвиделось,  еду дальше. Уже на полпути к дому, где-то за Тернополем, меня тормозят двое гаишников. Останавливаюсь, но с машины не выхожу. Открыл окно, жду. Красная морда рявкнула в меня перегаром: «Документы!!! Цель визита в Украину?». Его серое милицейское сукно казенной шинели все в жирных пятнах, руки дрожат… Почему-то представил себе его душу, которая похожа на свиной кишечник и почувствовал удушье и подкатившую тошноту.
Протягиваю ему паспорт, права и нарочно отвечаю по-польски, будто не понимаю, о чем он спрашивает. Он вертит верх ногами мой паспорт и напрочь не понимает, как прочесть латинские буквы.  Нервно пульсирует у него жила на виске. Я понимаю его неловкое положение и представляюсь сам: «Пан, Юрэк! Полска бизнес.».Второй гаишник трогает его за плечо: «Мыкола, це якийсь лох иностранный. Давай его разведем на сто евро?»
Вот собратья по интеллектуальному увечью. Меня душит хохот наравне с тошнотой и непроизвольно вырывается: «The cop's really a nice old fucker!»
Услышав такое незнакомое, но знатное матерное слово, гаишники встрепенулись, насторожились и смотрят на меня очень подозрительно. Я перегибаюсь на заднее сиденье и достаю из сумки бутылку шоколадного ликера.
- Хлопцы, наличности нет, одни кредитки, - с легкостью, и к всеобщему удивлению, я перехожу на знакомый русско-украинский суржик. – Возьмите вашим дамам презент к  празднику. Я к матери в гости еду.
Неохотно мне возвращают права. А тот второй НеМыкола, что хотел меня развести, с завистью рассматривая яркую этикетку на бутылке, добавляет, намекая на мое плохое зрение: «Нас кажись, двое…» Лезу за второй бутылкой. Берите, не жалко. Специально для таких целей эта ядовитая смесь куплена у каких-то подозрительных румын, по 2 бутылки за 1 Евро.
Еду дальше, пошел дождь и начало подмерзать.  Потом потемнело, и повалил густой снег. Завьюжил декабрь. Где небо и земля -  не разберешь. «Вертело и крутило белым и косо и криво, вдоль и поперек, словно черт зубным порошком баловался» Включил все габаритные огни и плетусь чуть быстрее пешеходов… Через какое-то время чувствую, что у меня поднялась температура, меня знобит и клонит на сон. А ехать еще часа 3-4. Таких экстримов давно не испытывал. Уже подъезжаю к Одессе  и замечаю поворот на озера, где отдыхал летом с семьей.
Выбрались тогда своим большим семейством в поход, с ночевкой. Нарыбалились… Мои девки меня обошли в улове. Старшая такую щуку поймала… Для кого это было большим  стрессом: для щуки что попалась на крючок, или для  моей дочери, которая чуть в реку не свалилась от испуга и неожиданности, так и не понял.
Я поймал лишь пару окушков, ершей и два карасика.
Костер, котелок, душистая уха с дымком, все как в моей юности.
Моя довольно шумная семья  тихо молчала, когда опустился занавес дня.
Никто в машине спать не захотел. Только вместе и в палатке! Романтика! Крутились-вертелись, пока поняли, что не заснем. Вышли из палатки…. Все рты открыли от такой сказочной красоты. «Тиха украинская ночь». Не я сказал, Николай Васильевич Гоголь. Густая темень и ослепительные яркие звезды над головой, как в сказке.  Ни в одной стране такого звездного купола не видел. Начали искать Большую и Малую Медведицу. Тихо над рекой, только сверчки и кузнечики шуршат.
Уезжать так не хотелось…
Этого ночного неба и не хватает. Я его с женой потерял, а дети его нашли, так как видели его в таком ракурсе первый раз в жизни!
Но сейчас небо черное, неприветливое. Я остановил машину, достал маленькую флягу с коньяком и сделал два больших глотка. Внутри потеплело, и тоска на сердце немного съежилась. В этот момент звонит телефон. Младшая дочь: «Пап, ты где? Мы волнуемся, почему ты еще не приехал к бабушке» 
Тревога в голосе  дочери передается мне. Мы с ней очень похожи, тонкая душевная конструкция, острая чувственность и вера, что жизнь это чудесна сказка, которая обязательно хорошо окончится. Дракон будет повержен и принцесса пойдет под венец… Два маленьких ребенка в семье - я и моя дочь.
Наконец-то приехал. Мать накрыла на стол, выпил пол стакана водки «Nemiroff», поковырялся без всякого аппетита вилкой в домашней предпраздничной вкуснятине и понял, что болен и смертельно устал. Поплыли перед глазами тарелки, ложки, скатерть со столом растаяла в сладкой дымке. Мать спросила: «Может, чего-то еще хочешь?» Вздрогнул, понял, что заснул за столом. Несколько замешкался и сказал: «Домой хочу…»
Сел бы сейчас и поехал обратно в ночь и вьюгу.
Долго не мог уснуть, потом какие-то мрачные сны снились. Еще соседка за стеной яростно занималась любовью. Стенки в панельных домах тонкие и слышно все. Пол ночи она кричала почему-то по-английски: «Oh,Yes! Fuck me, Baby!» и била пяткой в стенку во время оргазма. Я, сквозь больной полудрем успел подумать: откуда она это знает? Наверняка в ПТУ английский не учат. Видно фильмов для взрослых пересмотрела. Нет, я так долго не выдержу, точно завтра уеду!
Утром она курила на балконе и пила пиво, несмотря на холод. Халатик небрежно накинула на голое поношенное тело и дрожит, как дворняга. Я тоже стоял на своем балконе и смотрел, что погода совсем испортилась, и за ночь намело столько снега, что никуда я не поеду.
- Привет, Оля! Как поживаешь?
- Ой, не спрашивай, голова раскалывается, вчера гостей принимала… ****ь, сейчас еще на базар идти торговать.
Я ей немного посочувствовал. У меня тоже болела голова, но совсем по другому поводу. От того, что простыл, от массы проблем, которые нежданно-негаданно свалились на голову. Все это навеяло задать ей следующий философский вопрос:
- Как ты думаешь, почему люди скучные бывают вполне счастливы, а люди умные и интересные умудряются, в конце концов, отравить жизнь и себе, и всем близким?
Она чуть пивом не захлебнулась от неожиданности. Выпучила на меня  абсолютно бессмысленные глаза и сморщила кривую улыбку.
- Юра, не доставай меня… Я же тебе сказала, что голова болит.
- Fuck my ass really hard, - выдал я ей, вспомнив ее неплохой постельный английский.
- Не поняла, это ты о чем? – видно было, что эта фраза вызвала у нее интерес и показалась знакомой.
-Это, Оля, можно перевести приблизительно так: если болит голова, то причина находится в заднице.
- Ха, ха! Угу…угу.. – она поперхнулась от смеха и табачного дыма, - хорошо сказано., угу..угу.. Надо будет запомнить. Повтори еще раз.
                * * *
Жизнь идет. Люди рождаются, растут, а потом вступают в брак. То есть вступают, если справочка соответствующая есть.
Лежу второй день простуженный на диване. В гостях у матери. Домой не иду. Там пусто и холодно. От нечего делать  читаю  газету о том, что перед свадьбой молодожены должны пройти обязательное медицинское обследование. Нормальный ход. Представляю, как наряду со свадебными покупками и мучительным составлением списков приглашенных жених идет сдавать анализ мочи и кала. Вижу, как в обшарпанной поликлинике невеста радостно прыгает, глядя на флюорограмму жениха. А тот умиленно смотрит на ее кардиограмму.
 Женится я не собираюсь, но тема мне показалась смешной. В Дании, я слышал, всем новорожденным госорганы присваивают официальный е-мейл, куда в будущем будут присылаться всевозможные уведомления и сообщения. Например, приглашение на выборы или счета на уплату алиментов. Я думаю, что неплохо было бы также создать для новобрачных отдельную страничку на сайте, где бы они выкладывали свои свадебные фотографии, а также фотоотчеты об их последующей жизни. И вместе с этим писали бы заметки о своем супруге. А родичи, которые так охочи до участия в разруливании конфликтных ситуаций, могли бы сидеть в свом Бердичеве и ограничились бы своими комментариями в форуме сайта для новобрачных.
Собрались в ЗАГС? Не забудьте, кроме вышеперечисленного, принести еще номер вашего ICQ, историю просмотренных в Интернете страниц за последний месяц, а также справку с места работы: пусть системный администратор проведет осмотр вашего компьютера на предмет вирусов…
Фантазия здорово у меня работает, несмотря на плохое самочувствие. Звоню старой знакомой узнать о последних новшествах в этой области. Она всегда перманентно находится в хронической стадии разводов и бракосочетаний.  «Алло, привет! Я тут слышал, что у вас новшества ввели в ЗАГСЕ…». Но она мне не дает договорить. «Ты представляешь, этот козел набрал кредитов, забрал мой ноутбук и свалил в Португалию! Вот гаденыш, из-за него развестись не могу...» После паузы, убедившись, что до меня дошло о чем речь, сменяет агрессивный тон и начинает мурлыкать: «Сейчас живу с одним интересным мужчиной… Старше тебя, намного. Серьезный очень. Кольцо вот подарил, золотое… А ты как? Почему без жены и детей приехал? Ага -а!  Видно, проблемы с женой начались… Разводись, Юрик, – распишемся!» «Тьфу! Ну, ты и  дура! У тебя в голове – гормональный дурман, - кричу я ей в трубку, в глубине души очень сожалея, что вообще ей позвонил, - Тебе точно справку не дадут и в ЗАГС не пустят». «Какую справку?» - с интересом и растерянностью спросила она. Но я не удостоил ее ответом и бросил трубку.
  Сам тоже – дурак. Оно тебе надо было? Тоже мне актуальную проблему в жизни нашел.
Какая-то невидимая печаль опять легла на сердце. Почему в этом городе уже не осталось друзей. Кто уехал, кто спился и умер молодым, а кому и дела до тебя нет. Позвонить некому, а память в мобильном  телефоне забита на все триста имен. Нас забыли, как детский мяч на игровой площадке. Он уже не нужен, детство то закончилось, к чему эти сентиментальные атавизмы. Вспомнил из детства А.Макаревича:«Мы много дорог повидали на свете, мы стали сильнее, мы стали не дети. Но лето в дороге кончалось зимою, а зимы в дорогах кончались стеною.»
Расчистят дороги, и уеду я по своей извилистой автостраде обратно. Может завтра, может через неделю. Только назад я уже не вернусь…
Мокрый снег гулко бьет в стекло, как бы шепчет на ухо: «Прощай…Юра.»