Царь Дмитрий и князь Василий Шуйский

     Вопрос о смерти малолетнего царевича Дмитрия, сына царя Ивана Васильевича IV, и о виновности Бориса Годунова в этой смерти не раз сдавался в архив нерешённым и снова добывался оттуда, чтобы решить его в пользу Бориса или против него. Никому этого не удавалось, хотя в свое время авторам казалось иначе. Всё дело в том, что рассматривался факт смерти, как реальность, подтверждённая свидетельством расследовавшего дело об убийстве князя Василия Шуйского и узаконенная много лет спустя церковными иерархами по указанию того же Шуйского.
     Но можно ли доверять показанию человека, дважды после расследования менявшего свое собственное свидетельство и отрекавшегося от тех выводов, которые вытекали из его расследования этого дела. Во всех случаях, начиная с самого расследования, Василий Шуйский преследовал собственную выгоду и его свидетельство нельзя рассматривать, как достоверное. В первом случае он проводил расследование не об убийстве, но о самоубийстве, чтобы отвести подозрение от Бориса, которому смерть царевича была выгодна, как никому другому. "Князь Василий начат разспрашивать града Углича всех людей како небрежением Нагих заклася сам", - известие летописца о приемах допроса показывает, что следователи с самого начала отклонили вопрос о возможности убийства, заранее предрешая, что смерть Дмитрия последовала от болезни. Эта постановка вопроса отвечала выгодам Бориса и противоречила обвинению в его адрес со стороны матери Дмитрия в убийстве царевича людьми Бориса и по его приказу.
     В другом случае, когда претендент на царство, названный Дмитрием и признанный многими сильными боярами и многими городами, стоял у стен Москвы, Шуйский отвечал на вопрос москвичей, точно ли царевича похоронили в Угличе: "Борис послал убить царевича, но царевича спасли, а вместо него погребён попов сын". Этот хитрый боярин заранее готовил себе место возле нового царя. Сказанного Шуйским было достаточно, чтобы толпа сместила с трона семейство Годуновых и приняла царевича Дмитрия, как кровь и плоть царя, признав за Дмитрием право царствовать.
     Но когда чаяниям князя Шуйского быть подле царя не суждено было сбыться, поскольку Дмитрий приблизил к себе людей более достойных во всех отношениях, Шуйский  стал организовывать заговоры против Дмитрия. После первого неудавшегося заговора, за который Шуйского судили собранием сословий и приговорили к смертной казни, Дмитрий с царским великодушием помиловал заговорщика. Шуйского  не умиротворило такое великодушие. Он продолжил творить заговоры. Прощённые и возвращённые из ссылки родственники Шуйского стали движущей силой следующего заговора, также раскрытого. На беду свою Дмитрий и на этот раз проявил милосердие: "Я в сердце своем дал Богу обещание не проливать крови подданных, и я исполню его". Но не таков был Шуйский, чтобы отступить от своих замыслов. Следующий заговор он приурочил к свадьбе царя, обратив гнев народа против приглашенных на свадьбу поляков себе на службу. Достаточно было сотни верных людей, чтобы убить беспечного царя в то время, когда народ развлекался избиением поляков, а приближенные царя с войском усмиряли бунт толпы. Оставшиеся при царе тридцать охранников-алебардщиков не смогли сдержать толпы заговорщиков, убивших на этот раз царя.
     После убийства царя Шуйский озвучил новую версию смерти царевича Дмитрия в младенчестве, якобы убитого по приказу Бориса Годунова. Для пущей достоверности извлекли из могилы в Угличе останки того, кого выдали за убитого царевича. Скоропостижно венчавший себя на царство Шуйский назначил послушного ему патриарха, который канонизировал Дмитрия, как невинно убиенного во младенчестве. После такого освящения церковью факта убийства царевича в детстве никто уже и помыслить бы не смел о том, что в Москве убили истинного царя. Хотя дальнейшие события показали, что и этот сильный ход Шуйского не избавил его от народной смуты и недовольства его избранием на царство и дальнейшим его правлением. С этого момента в стране начались смутные времена с появлением череды самозванцев, под именем чудесно спасшегося Дмитрия бунтовавших народ против его убийцы и узурпатора царской власти князя Шуйского. Началось "Московское разорение" с приходом польских войск, низложением царя Василия (Шуйского), избранием на царство польского королевича Владислава и занятием Москвы поляками. И закончилось все появлением ополчения, изгнанием поляков и избранием на царство новой династии Романовых.
     Итак мы видим, что беззаконное убийство не избавило Московское государство от потрясений. Царь Дмитрий пал, открывши за собой бездну. Не наказанием ли за убийство царя стали последующие за ним бедствия?