Ниаса Гл. 3 Владим

Она выбилась из сил. Уставшие ноги кровоточили, оставляя на траве и камнях пятнистый след. Она знала - погоня уже рядом. Понимала, что надежды на спасение нет. Но она не могла поступить иначе. Не могла отдать свою крошку на растерзание жрецам. Страх перед ними был сильнее боли. Дикий животный ужас за жизнь дочки заставлял бежать без всяких надежд на спасение.
       Сознание близкой неминуемой опасности пронзило тело судорогой. Не останавливаясь, одним рывком, перетащила Ниасу со спины на грудь, прижала её крепко, закрывая телом от неведомой опасности. Так было намного тяжелее, но Ашка не могла рисковать. Ощущение опасности нарастало, и, собрав последние силы, она бежала к ущелью.
       Ещё несколько шагов и густой кустарник придёт на помощь, защитит, спрячет от погони...
       Тяжелая стрела тупо ударила её в затылок. Уже падая, умудрилась извернуться телом, упала набок, чтобы не придавить, не поранить дочку.
       Из-за поворота тропы не спеша выходили люди. Им некуда было спешить - девчонка, предназначенная в жертву, теперь никуда не денется. Ашка не интересовала их совершенно. Она не заслуживала даже того, чтобы добить её ещё живое тело. Оно так и останется на тропе.
      
       *****************
       Маленькая  Ниасу не могла знать о своём даре. Она осозновала его не больше, чем способность дышать, видеть и слышать... Когда взрослые  отзывались на её картинки, которые она мысленно представляла, это было нормально. Когда она смотрела на взрослых и одновременно видела разные непонятные вещи - это тоже было нормально. Весь мир был полон загадок.  Она была ещё слишком мала, чтобы осознать свою необычность.
       Сейчас она видела мысли младших жрецов. Их яростное недовольство бегством Ашки, заставившей бить ноги, преследуя ее;  торжество по поводу удачной охоты. Видела и другие непонятные картинки - себя, лежащую на большом холодном камне, всю залитую кровью, но ещё живую. Видела радость больших страшных людей, причиняющих ей боль...

        При падении она не ушиблась, только откатилась в сторону. Страшные картины, которые несли с собой люди на тропе, словно подхлестнули её.
       Бежать. Спрятаться в густых кустах.
       Нет, от больших людей не убежать далеко.
       Надо остановить их. Напугать. Также, как они сейчас пугают её.
      Она словно сверху видела всё ущелье. Металась по нему, заглядывая в каждую впадину.  Вот её спасенье. Надо только дотянуться до вожака...

       ************
       В этих местах у волков пищи было вдоволь.Стая залегла под высоким утесом и отдыхала после успешной охоты.
       Вожак, легко одержав верх в нескольких стычках с сородичами, добился от Стаи абсолютного подчинения и  управлял ею, движимый прежде всего её интересами. Он не знал, да и не мог знать, что заставило его вынырнуть из легкой дрёмы. Не понял  почему Стая, вдруг, ни с того ни с сего, не дожидаясь его сигнала, вскинулась вместе с ним.
       Ещё не очнувшись ото сна, волки уже мчались по тропе, мчались на пределе сил и возможностей.

       Маленькая девчушка, спокойно сидящая у тропы, не была целью их бега. Волки обходили её с боков, или, проявляя чудеса изворотливости, в прыжке перелетали через неё. Небольшая группа вооруженных людей, которых раньше они всегда обходили стороной, на этот раз была сметена с ходу взбесившейся Стаей. Через несколько мгновений разорванные в клочья тела валялись на полянке, а Стая, все так же не понимая ничего, неторопливо трусила за медленно бредущей девочкой.

       Силёнок её хватило ненадолго. Через несколько минут девочка упала на тропу и уснула. Волчица, верная спутница Вожака Стаи, тревожно глянула на неё и, подойдя, улеглась рядом со спящей Ниасу, укрыв ребёнка своим телом от быстро приближающегося ночного холода.
      


       В ущелье, где обосновалась Стая, они добрались только на следующий день. Каким-то глубинным знанием Ниасу поняла - волки должны охотиться, добывая себе пропитание. Она отпустила их, оставив при себе Волчицу и несколько молодых волков. В сопровождении этого странного эскорта Ниасу пришла к логову Волчицы.
       Голод заставил девочку впиться зубками в разодранную волчьими клыками добычу, которую Вожак принёс к логову. Ни Волчица, ни Вожак даже не шевельнулись, стояли рядом, дожидаясь своей очереди утолить голод.

       Через три дня Ниасу смогла заплатить волкам долг крови.
       Она почувствовала приближение людей часа за три до того, как они перекрыли выход из ущелья. Сцены расправы были настолько ярки, что она видела происходящее словно наяву. Так же, как несколько дней до этого, дружно поднялась Стая. Матёрые волки тащили в зубах волчат.
       Стая снялась и ушла задолго до того, как первый человек шагнул в ущелье.

       Они вернулись через день. Маленькая Ниасу выбилась из сил, стаскивая в овражек отравленные куски мяса. Ни один волк не прикоснулся к ним - равнодушно проходили мимо или коротким лаем сообщали ей о находке. Они, конечно же, не могли знать, что мясо отравлено, что к нему нельзя даже прикасаться - Ниасу просто запретила трогать его.         

       Еще не раз люди пытались извести Стаю. Ниасу училась осознавать это всё с большим временным запасом - практически в тот момент, когда старшие жрецы отдавали приказ об охоте. Её восприятие усиливалось с каждым часом. Теперь она смогла бы управлять и людьми. Но по малолетству даже не догадывалась об этом.

       Большая группа людей отправлялась на охоту. Людям нужно было мясо. Также, как и её Стае. Это она понимала и не беспокоилась. Слегка беспокоил почти неощутимый, непонятный фон, связанный со Стаей, но настолько слабый, что она почти не чувствовала его.
       Все стало ясным, когда люди перекрыли вход в ущелье. Человек, которого только что разбудили, - его картины были наполнены кровью. Затем яростный приказ:
       - Уничтожить Стаю! Уничтожить всё живое в ущелье! Всё, до последней букашки. Её - взять живой!


       *********
       КАРВИН

       Он был чужак. И он был лекарь. Искусство врачевания было заложено в него Богами.  Раны,  ушибы, прочие недуги лечил он, особо не напрягаясь.
       К чужим в Городе относились настороженно. Принимая его искусство, принимая, порой, самую жизнь из его рук - не доверяли.
       Дали кров, дали женщину - нельзя без женщины человеку жить. Пищу готовить, стирать, убирать жилище - да мало ли - на что пригодна женщина.
       Карвин первым в Городе понял - Ниасу не обычный ребёнок. После позорного бегства отряда, посланного за ней, он утвердился в своем мнении окончательно.
       Исподволь, потихоньку, внушал он Хранителям мысль о её близости к Богам. Приучал к мысли о её полезности общему делу. Вскоре у Хранителей, почти одновременно возникла мысль о том, что Ниасу надо отбить у жрецов и прибрать к рукам. Дать ей всё, или почти всё - лишь бы она была на их стороне.
       После этого Карвин легко убедил их -  Ниасу не взять силой. Ее надо привлечь в Город, убедить, уговорить - чтобы она пришла сама. Убедил их и в том, что кроме него никто не справится с этой задачей.

       Гулко колотилось сердце, когда шёл он к ущелью. Кто пойдет добром в пасть волчьей стае, кто захочет попробовать клыки волчьи? Он - пошёл. Пошёл без оружия, даже обычный нож не взял.
       Шёл, как на камень жертвенный, мысленно к ней обращаясь. Задолго да входа в Ущелье картинку увидел - девочка, Ниаса - окруженная Стаей, вопросительно и требовательно смотрит на него.
       Остановился - ноги не несли дальше. Долго думал - как ответить ей. Ясно и четко представил цель свою - поговорить. Поговорить - значит быть рядом. Лучше всего - сидеть за трапезой.
       У него был с собой сыр, были лепёшки из маиса, был мёд. Он не просто хотел отдать это ей - это было сейчас целью его жизни. Картинка получилась что надо! Через доли секунды он увидел себя - они сидели на полянке с Ниасу, говорили - картинками и словами, они делили хлеб. Волки лежали кругом, не проявляя к нему никакого интереса. Он был одним из Стаи.