На смерть Высоцкого

Старушка

В толпе ног, рук любопытства ради
Старушка вдруг подошла к ограде,

Остановилась, промолвив только:
Скажи на милость, цветов-то сколько.

И обратилась к толпе безликой:
Видать почил человек великий.

И омрачилась печалью неброской.
Эхом скатилось: Умер Высоцкий.

Вся встрепенулась, видавшая горе -
Не всякий раз пережить такое.

Как же, слыхала того сыночка,
А вот довелось и взглянуть глазочком.

Ой, молодой-то какой да ладный,
Что ж ты наделал, а пел как складно.

Вишней склонилась, с судьбой не споря,
Слеза скатилась косточкой горя,

Словом согрела простым и близким,
Тёплым напутствием материнским:

Место здесь тихое и сухое.
Спи, милый, крепко, забудь плохое.

Боль приняла материнским сердцем –
Словно на рану повязка с перцем.

***

На сорок дней после смерти

Прошло каких-то сорок лет
И два младенческих довеска...
Он был - и вот его уж нет,
Как будто выключили свет,
И темнота спустилась резко.

       И погрузился мир во тьму,
       Где обитают полутени,
       Где хаос вяжет кутерьму,
       Нанизывая на кайму
       Нечистоплотности стремлений.

Так продолжается века,
И продолжаться будет вечно,
Пока забвения река
Стремит свой бег издалека
В водоворотах бесконечных.

       Пока вдруг поперек пути
       С небес упавшим волнорезом
       Возникнет ангел во плоти -
       Ни поднырнуть, ни обойти -
       И судьбы вскроются надрезом.

Взгляд обратит зрачками внутрь,
Где всё черно от унижений,
Где плесенью покрылась суть,
И на душе осела муть
Закостенелости суждений.

       Разрезом кесаревым стон
       Наружу вырвется из чрева.
       И совесть - вечный эмбрион
       Цивилизованных племен -
       Созреет отголоском гнева.

Всем, кто отмечен властью слов
И равнодушием зловещим,
Им болью тысячи Голгоф,
Невинно сложенных голов
Свой счет предъявит человечность.

       Объединится стук сердец
       Проникновенностью могилы,
       Привычною для наших мест,
       И возродится павший крест
       Величием духовной силы.

И утвердится в мире стыд
За немоту и ущемлённость,
Что светоч наш умолк и спит,
И на земле, где он зарыт,
Справляет тризну приземлённость.

       Пусть сорок дней - не сорок лет,
       Нам память сохранит пришельца,
       И не исчезнет в душах след
       Целителя невзгод и бед
       И слова русского умельца.