Ангел Повествования

"    - ...Смотри хорошенько! Я - Ангел Необъяснимого.
     - Необъяснимо, - ответил я. - У меня всегда было такое впечатление, что
у ангелов должны быть крылышки.
     - Крылышки! - воскликнул он,  сразу распалясь. - Фот  еще! На  что  они
мне! Майн готт! Разфе я цыпленок?"
                Эдгар Алан По


Ангел, в отличие от нечистого духа, проходит сквозь дверь беззвучно. С самых ранних времен, живя в пещерах и тростниковых хижинах, человек учился охранять вход в свое жилище —  место сна, отдыха и любви — от неведомых сил зла. На этом пути было достигнуто многое. Сегодня древняя охранная наука оказалась позабыта, остались только замки и наружные сторожа, однако, серебряная (или даже медная) дверная цепочка более действенна против нечистых, нежели самый раскрутой “Цербер” или носитель черного пояса кара-тэ. Каждое звено цепочки задерживает сторонника дьявола от незаконного проникновения в дом на несколько минут. Все это время раздается характерное металлическое звяканье. Иная нечисть, та, что послабее нервами, даже и не решается войти вовсе.
Неплохим средством были заговоры. Ангел может входить в дом, не повторяя заговора. Слуг Несущего свет (он же князь Тьмы) можно распознать по тому, что они с порога вынуждены кричать оберегающие дверь слова. Ведь демон сам есть открытый вход в потаенное место зла.
Если человек не удосужился составить собственный заговор для входа, в вышнем мире используются стандартные формулы. Внимательно припомнив все, связанное с проникновением в свой дом, человек без особого труда разгадает охранную формулу своей двери. Составление формул привходных оберегов является из числа важных задач Ангелов повествования.
Вот я и познакомил читателя с одним из самых противоречивых образов ангельского чина. Невежливое вторжение в дом карается, кстати, строже, нежели невежливое гостеприимство. Того, кто распахивает дверь вашего дома, вопит с порога “Хай, дружище! Салям, хелло, салют!” — сразу же можете брать на подозрение. Он покусился на ваш дом уничтожением тишины, чужой вибрацией поступи и тревогой для вашего укрытия. Все это — неотъемлемая собственность, а как говорится, святость собственности охраняется и в Риме, и в Иерусалиме.
Вот пример примерного гостя: он тихо и осторожно заявляет о своем прибытии, стучит или звонит один раз. Если нет ответа — слегка усиливает стук или звонит дважды. Он обязательно дождется приглашения, он не станет хватать и дергать ручку двери, рискуя вырвать или поцарапать вашу руку. Он оглядывает вас, когда вы открываете ему дверь или оглядывает помещение, если вы пригласите его войти самому. Прежде, чем переступить порог дома, он на мгновение задерживает шаг, и ставит ногу мягко и бесшумно. Его приветствие приятно и искренне. За спиной такого гостя вы не увидите толпу разухабистых пьяниц. Всякого, кого он привел с собой, он представит хозяину и знаками испросит разрешения ввести нового человека в дом. Теперь, когда хозяин и гость освоились в новой ситуации, все готово к встрече. Без уютного расположения в гостевой комнате, за чашкой или чашей, или в общем доме встреч, войти в который позволяется далеко не всем, — какое повествование, какой рассказ может вообще начаться? Так, Ангел повествования, словно добрый хозяин, сначала вводит гостя в дом, предлагает ему тепло и пищу, омывает ноги, заставляет забыть о том, что место чужое. Все это, конечно, метафорически. Заботиться о госте — дело хозяина дома, и именно он должен быть для него как ангел. Ангелы же в свои дома людей не приводят, если не считать Ангела смерти. Недаром, говорят, что дом Ангела смерти  — это прямо-таки проходной двор.
В мире безвоздушных духов, если мне позволено будет так сказать о бесплотных творениях славы Божией, отношение к словам иное, нежели у людей. С помощью слов никто не общается, это было бы абсурдом для тех, кто зрит Бога воочию. Но вот отпавшие — те, понятное дело, вынуждены говорить на языках. Их отголоски и есть наши голоса, та ложь мысли, которая все же отличается хорошей слышимостью в земной атмосфере. И, если мы говорим, что дурные дела творятся в темноте, то вот дела добрые, ясно, что не требуют громогласности. Так что Ангел повествования — это не тот, кто говорит или сочиняет, или навевает слова, нет, он не Муза. Ангелы повествования, напротив, слова прячут. Это игроки. Заговоры, молитвы, все тайные письменные и устные сообщения, обещания, договоры — вот сфера забот Ангела повествования. Он хорошо знает отличие Слова от слов. Хорошо спрятанные слова — становятся интересными, в них, благодаря интересу, любопытству, от которых рождается и вера, смысл начинает упрощаться, сводиться к единственному пониманию. Эти слова становятся нужными. Они, все по-разному, ведут к пониманию чего-то значимого и ценного. А именно это и значит — повествование, бегущий вестник необходимого сообщения. Желанному вестнику открывается любая дверь. При условии, конечно, что он не врун. Впрочем, Ангелов повествования, считают лукавыми тихонями, или, снобами-молчунами. Но во лжи ангела не упрекнешь при всем желании.
Есть несколько общепризнанных способов сокрытия слова. Надеюсь, я не разглашу особой тайны, если сообщу, что слова прячутся надежнее всего простейшим молчанием. Скованные уста — вот идеал ангелического разговора. Открытые для света глаза, — у всех ангелов большие глаза, а у Ангелов повествования они еще и прозрачные, так что со стороны они похожи на чистеньких слепцов, — да, открытые для света глаза, и при этом, не видимые.  Собственно говоря, ангелы таковые и есть для нас, людей. Слепые и безгласные. Но, помимо молчания, у Ангелов повествования есть и особые приемы сокрытия слов. Например, отсутствие жестикуляции и мимики. Слово, произнесенное без знаков внимания к нему, повисает на одном месте и не доходит до слушателя. Только очень важные слова в этих условиях могут притягивать к себе собеседника, который вынужден дополнить услышанное своими собственными движениями. Наконец, мало замечаемый способ сокрытия слов являет собой чтение про себя. И именно в этой вотчине молчаливого разговора Ангелы повествования распоряжаются людскими судьбами безраздельно.
Первое, что они изменяют, когда человек попадает в мир беззвучного повторения слов — это само время, которое, собственно, и ткет черепашью судьбу смертного существа. Для простого ангела век может быть мигом, а секунда вечностью, он не скован предрассудками последовательности событий. Но и произвольно менять эту последовательность любой ангел не может. Впрочем, Ангелы повествования тоже не прямо меняют канву временных происшествий. Они меняют только форму зависимости одного события от другого. Место времени занимает у них Слово. Теперь оно переплетает временную последовательность жизни читающего. Все замечали, как странно течет время во время чтения книг. То оно скачет, так что и не успеваешь как следует вчитаться, ан уже находишься лет десять-двадцать спустя начала чтения — ты и успел-то лишь десяток раз перевернуться на своем диване, а уже — утро. То оно ползет улиткой по страницам, и двадцатиминутный разговор ни о чем в светской гостиной второразрядной аристократки растягивается на несколько вечеров, прерываемых внезапной сонной болезнью. Есть слова, которые старят, есть слова, которые омолаживают. Постепенно, научаешься, под бдительным прозрачным оком Ангела, спокойнее относиться к временному потоку слов, быть мягче, снисходительнее, серьезнее. Слова ты уже не просто оглядываешь взглядом, скользящим по поверхности листа, но приучаешь себя нырять глубже — искать жемчуга, сокрытые в перламутровых раковинах буквального смысла. Иные слова вдруг становятся особенно ценными, так что не хочется вынимать их из раковины — естественного места произрастания. Эти слова так и останутся спрятанными там, где нарек им место Ангел повествования. И это будет не цитация, тем более не плагиат. Это ангельское вмешательство в последовательность словорождения. Так, слово к слову, появляется новый мирок, в котором, по ангельскому решению, человек получает возможность причаститься  мастерству словосокрытия. В результате, ангел и человек равняются в отношении к высшим силам (каждый — к своим), Ангел повествования уходит, исполнив божественную миссию, а человек, удивленный и испуганный своим высоким призванием, сам нарекается Книгой.
Вот какие мысли должны определять действия и поведение человека, приступающего к двери в место обитание другого человека, чей покой он собирается нарушить. Ведь открытие двери — это то же, что и открытие книжной обложки. И там, и там часто написано имя хозяина. Двери обивают кожей и коленкором, створки книжной обложки любимых книг делают из ценных пород дерева. Гость раскрывает охранную грань... Переступая порог, входишь в мир нового повествования, нового собрания слов, новых ответов на вопросы.  Тебя ведет Ангел.