Озябла

«…Верх инфантильности работать в крупной столичной конторе, в этой чарующей близости звёзд и самой луны, и при этом наивно полагать, что людям, которые тебя окружают сверху, снизу и сбоку нечего с тобой делить, - мрачно размышлял он, сидя в сизом мраке холодной курилке, - Неужто можно предположить, что за место под луной никто толкаться не станет? Да будь эта контора каким-нибудь затрапезным отделом кадров завода по производству валенок в забытом Богом Вышнем Волочке – всё равно нельзя сбрасывать со счетов амбиции и беспринципность тех, кто хочет забраться повыше и понадёжнее! Просто масштабы возни разные, способы поизысканнее да деньги побольше…»
- Ребят, а окошко закройте, пожалуйста! – прервала неспешный ход его недобрых мыслей совсем юная коллега О.
Она только что зашла в курилку и, поёжившись, с растерянной улыбкой обвела взглядом развязных обитателей прокуренной комнаты. Трое молодых людей, распахнув окно, шумно обсуждали что-то очень смешное и мужское, а Он на пару с ещё одним давно уже не молодым коллегой отстранённо наблюдали за происходящим, щурясь от дыма собственных сигарет. Вообще, все присутствующие в тесной курилке были значительно старше и значительно больше этой миниатюрной девушки. Невысокая, изящная в своей неловкости, она устроилась на краешке старого кресла в углу, разжала дрожащие от холода пальчики, неумело прикурила заранее припасенную тонкую сигаретку и, положив ногу на ногу, нахохлилась воробышком, спрятав ладошки в рукавах тонкой полосатой кофточки.
- …да глючит постоянно!... – рассказывает один.
- …Виста, поди!.. – смеётся другой.
- …Надо перепрошивать!.. – стряхивает пепел на пол третий молодой человек.
О. улыбалась, поочерёдно глядя на коллег; улыбалась причём так, как если бы каждый присутствующий был обязан улыбнуться и принять таким образом участие в этой никчёмной досужей дискуссии. Улыбка была неестественной – так мы улыбаемся человеку, который рассказывает нам старый анекдот, который мы знаем наизусть, но не считаем возможным прервать человека; однако, даже её неестественность была не лишена какого-то очарования – О. как никто умела улыбаться не только краешками губ, но и глазами, и плечиками, и будто бы всей своей неестественной, продрогшей позой.
- Ребят! – обратилась она, наконец дождавшись паузы в разговоре, к тем, кто стоял ближе всего к открытому окну, - Ребят, я окошко закройте, пожалуйста!
- Озябла? – с усмешкой уточнил, закрыв окно, один из «ребят».
Она с благодарностью улыбнулась и, поправив выбившийся из наспех свитой причёски непослушный локон, поёжилась.
- Озябла… - пробормотал Он, - Какое, должно быть, красивое женское имя. «Озябла»…
Девочка удивлённо посмотрела на мрачного шутника, всем же остальным на миг стало отчего-то немного неловко.
- Очень нежное имя, - хмуро пояснил он, выбросил сигарету в большую грязную пепельницу и вышел из курилки, - Очень нежное…