Тест на паршивую зависимость

Привет всем, прикрепившим свои задницы к рабочему креслу. Привет Алексу, Женьке, Натке- розовой юбке, которая более остальных нравится шефу и всем остальным, друзьям, знакомым, работающим в своих стеклянных, картонных, каменных офисах и потерявшим это дерьмовое ярмо и пожалевшим об этом, и ни разу не пожалевшим об этом, и ни разу не видевшим Натку, я передаю привет тоже.
Мне иногда больно вспоминать, откуда я. Ты, кто бы ты ни был, знаешь эти места. Даже те, кто пытается писать об этом или снимать фильмы - они неправильно понимают. Они это называют "с 9 до 5". Никогда не бывает с 9 до 5, в таких местах нет бесплатного перерыва на обед, на самом деле, во многих из них, чтобы сохранить работу, ты не обедаешь. Потом ещё СВЕРХУРОЧНЫЕ, а в книгах никогда об этом правильно не пишут (ну если только в какоv-нибудь правдиво-чмошном «Духлесс»), а если жалуешься на это - есть ещё один молокосос на твоё место.
"Рабство никогда не уничтожалось, оно только было расширено, чтобы включить в себя все цвета кожи."
И больно от неуклонно исчезающей человечности в этих боях за удержание работы, которую они не хотят, но ещё больше боятся альтернативы. Люди просто опустошаются. Они - тела с напуганными и послушными умами. Цвет покидает глаза. Голос становится отвратительным. И тело. Волосы. Ногти на руках. Обувь. Всё.
Вы сейчас вероятно сидите на своем рабочем месте и смотрите одним глазом на мою писанину, а другим на дверь. Посмотрите на свои руки. Пальцы, они такие красивые, ими можно листать страницу любимой книги или лепить какую-нибудь безделушку из глины. Они могут водить по бумаге и создавать невообразимую красоту, а могут схватить белый воротничок и разорвать его к чертовой матери! Но сейчас, раз вы уже связали в одно целое вкусную еду, отдых на Сейшелах и свои штаны между задницей и креслом, даже не думайте об этом, вдруг, наконец, откроется дверь и войдет он...
В 17, когда я начал работать я не мог поверить, что люди могут отдавать свои жизни хозяевам рабочего места на таких условиях
Сейчас я всё ещё не могу в это поверить. Зачем они это делают? Секс? Телевидение? Автомобиль? Или дети? Дети, которые собираются делать то же самое, что и они?
Раньше, я всё время переходил с одной работы на другую, я был достаточно глуп, чтобы иногда говорить сослуживцам: "Эй, шеф может войти в любой момент и всех нас уволить, вот так просто, вы что, не понимаете?"
Они просто смотрели на меня. Я говорил то, что они не хотели пускать к себе в головы.


"Это неправильно..."
"Не знаю, что делать..."
Они никогда не платят рабам достаточно для освобождения, просто достаточно, чтобы они выживали и возвращались работать. Я увидел всё это. Почему не видят они? Я понял, что на скамейке в парке так же хорошо, и быть бродягой так же хорошо и... Почему бы не добраться туда самому раньше, чем они бросят меня туда? Зачем ждать?
Я помню как весь осенний месяц я скитался с рюкзаком за плечами, переезжая с одного поселения в другое. От настоящего бродяги меня отличала только мысль о своей двухкомнатной квартире в Москве. Мой путь лежал через Алтай и Монголию. Я видел этих людей, которые выросли в несвободе и теперь пользуются свободой. Они были... некрасивы и от них жутко пахло перегаром. Что же такое, они ведь свободны и значит... значит, они тем скорее умрут от переедания и перепоя. Они закрепощены внутри, слишком вялы для того чтобы жить свободно. Мы все не знаем, что это за слово и что оно обозначает. Мы никогда не свободны, и когда нас унижают возможностью увольнения и когда мы лежим на берегу океана и кричим своей подруге, чтобы она скорее заканчивала свои купания и переходила к более важным вещам... И они, все эти люди, те что без гроша в кармане и те, которые устроились в этой жизни, они смотрели на меня с глубочайшим непониманием. Зачем самовольно лишать себя крыши над головой, загибаться от холода и по неделям не стопориться на мягкой кровати. И я понял, что нет никакой разницы между монгольским пастухом и милой девушкой в стандартном, евросуперпупер офисе.
Ведь везде есть те, которые рождены для подчинения и те, которым на роду написано управлять. Как говорят кочевники на задворках цивилизации: Если волк, то рычи, если овца, ну тогда всю жизнь и мычи.
Я написал просто от отвращения ко всему этому, было облегчением вывести это дерьмо из собственного организма. И теперь вот он я, так называемый молодой писака, я обнаружил, что внутри системы скрыты и другие мерзости...
Помню, однажды, я работал упаковщиком в компании, производившей электроприборы, один из упаковщиков вдруг сказал: "Я никогда не буду свободным!"
Один из начальников проходил мимо (его звали Дмитрий), и он издал забавный кудахтающий смех, наслаждаясь тем, что этот парень был пойман жизнью в капкан. Жаль, что в те времена я был слишком худ, и ничего не стоили мои кулаки против этого огромного живота. Но и тогда и сейчас я не пропускал и дня, чтобы не потренироваться. Будь то мешки с цементом, баки с водой или тяжеленные детали для тягачей)
Так что удача, благодаря которой я смог выбраться из этих мест, сколько бы это не заняло, принесла мне нечто вроде радости, беззаботной радости чуду. Сейчас то, что я пишу, исходит из пережившего многое ума и закаленного тысячью глупостей тела, намного позже, чем большинство людей могли бы думать о том, чтобы это продолжать, но раз я начал, я обязываю себя работать. В этом моя внутренняя свобода, мой тяжелый, но осознанный выбор. Потом, когда мои слова начнут запинаться, и мне нужно будет помочь подняться, и я не смогу больше отличить синюю птицу от скрепки для бумаг (это будет после очередного нокаута, я надеюсь, ибо от него то я знаю как лечиться)), я всё ещё буду чувствовать, как что-то во мне собирается напомнить (не важно, как далеко я зашёл), как я прошёл через тяготы и неразбериху. Не растратить полностью собственную жизнь – похоже, подходящее окончание, если только для меня