Мизинец

Я изо всех сил шевелил мизинцем левой руки, так сильно и быстро двигал, как только способен человек. Пять секунд назад он интересовал меня меньше всего на свете – подумаешь, мизинец. Что им сделаешь? И вообще зачем нужен мне этот палец? Не палец, а обрубок какой-то! Лучше б вместо него ещё один указательный был, или вообще большой.
Но нет, на этом месте у меня, как это не ужасно, был только мизинец. Фёдор бил пса по голове и дёргал за что-то окровавленное, застрявшее у животного в сомкнувшихся зубах. Фёдор кричал, ругал питомца, но помочь мне уже ничем не мог.
«Погладь его, он не кусается!» - вспомнились последние его вразуметельные слова.
А я, однорукий моряк, так и повёлся – попытался погладить драгоценной кистью рычащего монстра.
Рекс выплюнул кровавую кашу из пережёванных обрубков. Фёдор утащил его за цепь во двор. Я сел на кровать, морщась и с любопытством рассматривая свою изуродованную руку. Мизинец весело согибался и разгибался.
- Везучий, сукин сын, - простонал я и улыбнулся, превозмогая боль. – Но… Извини брат, но раз так сложилась ситуация…
Я поднялся и пошёл за Фёдором.
- Не дёргайся, сука! – доносилось из сарая. – Мразь! ****ь! Я тебе покажу, как гостей надо встречать!
Пёс заскулил. Я вошёл в сарай, позвал Фёдора.
- Я всё оплачу, Кузьмич! Прости! Прости! Я эту суку ни на шаг к людям не подпущу, я её голодом заморю! Кузьмич, брат, тебе надо рану-то…. Она кровоточит!
- Степаныч, ты должен мне кое в чём помочь.
Я подошёл к верстаку и тыкнул мизинцем на топор.
- Да ты че, Кузьмич?! Я не буду… Да и зачем…
- Давай-давай, не ссыкуй, это моё решение!
- Ну… Кузьмич, я не знаю… Неправильно это как-то…
Он с тихим скрёбом взял топор. Я положил руку на стол, вытянул мизинец. Под обрубком кисти сразу образовалась багровая лужица.
- Давай быстрее, пока я с ума от боли не сошёл! – гаркнул я.
Пёс перестал скулить, гадая, что мы задумали.
- Ну же, не тяни! – крикнул я.
Фёдор опустил топор. Как-то неспеша, неуверенно. Я заорал, больше ноги меня не смогли держать.
Мизинец как-то испуганно и скрюченно застыл на верстаке, будто замёрзший червяк.