Рассвет

– А улыбаться ты умеешь? – насмешливо поинтересовался я.
 Она скривилась и отвернулась. Я, неожиданно для себя, ощутил легкий укол совести.
– Ладно, не обижайся. Как тебя зовут?
– Ника, – не поворачиваясь бросила она мне.
– А я Вик. Слушай, что мы тут делаем?
 Она обернулась. Такое очаровательное детское личико. Только не бывает детей с волчьими тоскующими глазами.
– Ты же даже не понимаешь, где мы. Мы на облаке, Вик. Но вот только зачем это нужно?– горькая насмешка в ее голосе.
– На облаках нужно мечтать, – неуверенно сказал я, ощущая, что несу сентиментальный бред.
 Она глухо произнесла, опуская глаза:
– Мечтать глупо. Мечтают те, у кого есть будущее. А у меня есть только прошлое.
– Ну, – я явно лез не в свое дело, – так вспомни прошлое.
 Ника резко развернулась ко мне всем телом и обхватила мое запястье горячей ладонью.
– Да уж чего-чего, а воспоминаний у меня целый ворох. И все такие яркие, цветные… Только одно из них самое-самое, как фамильная драгоценность, затесавшаяся в шкатулку с бижутерией.
– Расскажи, – шепнул я одними губами.  Я знал, я должен ее выслушать. И Ника заговорила без препирательств.

 Как светло… Разве бывает так светло ночью? Искрится снег, мелькают пестрые огни гирлянд, загадочно смотрит луна. Она искренне мне улыбается, а я улыбаюсь ей и всему миру заодно. Мой ангел держит меня за руку.
 Мы вместе идем через веселую толпу. Он кричит: «С Наступающим Рождеством!» и машет свободной рукой. Я любуюсь им, хоть он и не слишком-то красив. Я любуюсь его открытой и искренней душой. Вот она – здесь хватит места каждому, никто не останется в обиде. У него в сердце наверно славно сворачиваться клубочком и мурлыкать от наслаждения. И мне… Мне так светло в душе. Не верится, что где-то в мире есть грязь, есть боль, есть смерть. Эти понятия несочетаемы с его улыбкой. Он наклоняется к моему уху и шепчет слова любви. Они такие твердые, но такие простые, не замысловатые.  Шепчет первый и последний раз. А еще он называет меня своей маленькой снежинкой.

 Голос ее оборвался, но я понял, я почувствовал. Ее ангел не дожил до Рождества. Не знаю, зачем я начал свой рассказ. Наверно меня угнетала эта тишина и ее белое неживое лицо. А может это светлое воспоминание всколыхнуло в душе проклятое желание поставить любой факт под сомнение, добавить черной краски даже в самый белоснежный оттенок. 

 Она ушла в канун Рождества. Ушла без единого звука, оставив на память о себе лишь короткое стихотворение, наспех записанное помадой на зеркале. Я даже не стал его читать – сразу провел по зеркалу ладонью, размазывая зарифмованные строки вместе со своей душой. Пустая квартира. Тишина. Я лежу на диване и разглядываю потолок, в голове ни единой мысли, чувства покинули сердце. Как будто во всем мире остался только я один. И самое страшное, что от этого даже не становилось тоскливо. Я слышу крики, подхожу к окну. Пьяный гуляка тащит за волосы к подъезду девчонку лет шестнадцати. Хорошенькую такую, рыжеватую. Снег розовеет. У нее разбита губа, из носа хлещет кровь, на руке длинный уродливый порез. А вокруг люди, много людей. Тут и мамаши с детьми, и молодежь, и старики, и счастливые парочки. И все делают вид, что ничего не видят и не слышат. Тогда я выбегаю на улицу, вырываю девчонку из цепких лап и получаю ножом в живот. Девчонка убегает, покачиваясь уходит гуляка, а я так и лежу в сугробе на морозе, чувствуя в своем теле холодную сталь, пока меня не замечает возвращающаяся из гостей соседка и не вызывает скорую. А в больнице я кричу, я зову свою любимую до хрипоты, но никто не приходит на зов. И не придет. Лучше бы я сдох на больничной койке…
 
 Ника вдруг улыбнулась и спросила:
– А может дать миру еще один шанс?
 И я не удержался и улыбнулся в ответ:
– Попробуем.
– Я приду к тебе, я найду тебя. Я же все время мотаюсь по больницам, ищу своего ангела, надеясь, что он все-таки жив. А найду тебя… Ты сразу меня узнаешь – я приколю к свитеру белую лилию.
– Хорошо. Приятного пробуждения, Ника.
– Скоро встретимся, Вик.
 Двое спрыгнули с облака, в единый миг забыв свои сны.
Теплые кровати и слепящий свет солнца.