Эффект бабочки

                Дневник моей бабушки. Часть 2

    Я – Надя. В настоящее время студентка первого курса Социально-экономического института, специальность «паблик рилейшнс», PR то есть. Но об этом как-нибудь потом.

    А сейчас – о дневнике моей бабушки. Я уже писала в первой части, что бабушка пишет дневник уже лет 30, вернее не дневник, а делает разные записи по поводу пришедших ей в голову мыслей. Главными героями её дневника являемся, конечно, мы – её дети, внуки, наши предки и т.д. Хотя иногда она пишет о проблемах, весьма далёких от семейных.

   Когда у нас появился Интернет и мой дядя Вася стал писать свои притчи в «Прозе», бабушка подумала « а почему бы и нет?» и начала перебирать свои многочисленные записки, и в Прозе.ру появились её рассказы. Но не всё она хотела печатать. Некоторые мысли сейчас ей кажутся слишком личными или несерьёзными, а то и глупыми.

     - А для чего же ты писала тогда?  - Да просто, чтобы не забыть, интересно же потом почитать. - Ну вот мне это тоже интересно, - заявила я.

   И она решилась опубликовать всё. Так и появился «Дневник моей бабушки». И я помогу ей вытаскивать на свет из её записей всё, что она там насочиняла. Предоставим ей слово.




                Эффект бабочки


    Про этот эффект все знают. У Р. Брэдбери есть рассказ, как двое отправились в прошлое, попали в доисторический лес, и там кто-то из них наступил на бабочку. Вернувшись в своё время, они обнаружили, что мир радикально изменился.

    Так и судьба человека. Что только не влияет на неё? Либо глобальное событие, либо неправильное решение при вставшем перед человеком выборе, либо незначительный случай в далёком прошлом, который может повлиять на судьбу ещё не рождённого человека, о появлении которого даже нереально было представить. Но это встречается сплошь и рядом, мы просто об этом не задумываемся. И когда человек думает, что вот он такой и такая у него судьба, потому что его так воспитали или всё дело в генах, на самом же деле причиной  может быть всего-навсего этот пресловутый эффект бабочки.

    Я не понимаю тех людей, которые говорят, что очень довольны своей жизнью и не хотели бы вернуться в прошлое и что-то изменить в нём. Скорее всего, они лукавят. Думаю, нет ни одного человека, который бы не делал в своей жизни ошибок, никого не обидел, не совершал сомнительных поступков и не хотел бы это всё исправить. Хотя, конечно, есть люди, настолько уверенные в собственной непогрешимости, что никогда не признаются даже себе, что были неправы. Но это единицы.

    Говорят, что сослагательного наклонения в наших судьбах не должно быть. Что произошло, то произошло. Но люди так устроены, что им интересно думать, а что с ними было бы, если бы… В таком контексте любопытно рассматривать своё прошлое или прошлое своей семьи, подставляя это «если бы».

           Расскажу об одном смешном случае, не вошедшем в мой рассказ «Коммуналки 2».

       Мой дед и бабка по отцу до революции были вполне состоятельными людьми. Он был довольно крупным инженером, она происходила из богатой купеческой семьи, у которой были свои фабрики и имения. После Октябрьской революции они это, конечно, потеряли. Но из классической литературы советского периода мы знаем, что многие в то время как-то прятали свои драгоценности. То же могли сделать и дед с бабкой.Но моя мама не оказалась, подобно  Кисе Воробьянинову, в нужном месте и не была посвящена  ни в какие тайны.

        Мама происходила из простой рабоче-крестьянской семьи, и до революции встретиться с моим отцом ей было совершенно нереально. Однако волею судеб и происходящих в стране событий они встретились во время учёбы в техникуме.

   Во время войны (Великой Отечественной) бабушка и дед были эвакуированы куда-то в Сибирь, там они умерли. Погиб на фронте и мой отец,  мы с мамой стали единственными жильцами в 2-х проходных комнатах некогда бывшей квартиры большой семьи. Сёстры отца вышли замуж и разъехались по разным квартирам. 

   Значительно позже я слышала, как мама рассказывала об одном весьма неприятном событии у нас дома. После гибели отца к нам вдруг приехали мои тётки – его сёстры. Их было четверо. Они, ни слова не говоря, стали  ходить по комнатам, заглядывать в шкафы, срывать со стен ковры, картины. Мама застыла (я была ещё младенцем), ничего не понимая, с ужасом наблюдая за их, казалось бы бессмысленными, действиями.  После этого у нас с ними  были разорваны отношения на многие годы.

   Мы жили не на улице, не в переулке, а в тупике. Похоже, что раньше (может быть, до войны, а может, и до революции) это был переулок, но потом за нашим домом построили больницу МПС (министерства путей сообщения) и отгородили наш дом от неё, построив огромную кирпичную стену высотой с двухэтажный дом. Переулок превратился в тупик. Эта стена наглухо закрыла наше окно, выходящее в сторону больницы, и за ненадобностью это окно было чем-то заделано со стороны комнаты (думаю, фанерой), а затем заклеено обоями.

   Как раз под этим окном у стены стояла моя кушетка, и на ней мы с подружкой любили заниматься акробатикой – кувыркались, делали стойки на голове и тому подобные упражнения. И часто, когда мы колотили в стену пятками или локтями, раздавался металлический звон, весьма мелодичный. Мы смеялись, говоря, что, видимо, там запрятан клад. В детстве всегда кажется, что повсюду запрятаны клады. Я даже маме сказала, что там что-то звенит, а вдруг – клад. На что она только отмахнулась – не выдумывай глупостей, там просто заделанное окно.

   Через несколько лет, я уже училась в институте, наш дом поставили на капитальный ремонт, нас временно выселили. После завершения ремонта по дому стал ходить слух, что строители нашли в доме какой-то клад. Ну нашли и нашли, на нас это не произвело никакого впечатления. Почти сразу после ремонта к нам в квартиру ночью залез  бывший строитель, об этом я подробно писала в «Коммуналке 2». Почему именно к нам и что он хотел у нас найти, было непонятно.

   Наконец, через несколько лет были восстановлены отношения с моими тётками и их семьями. Я  стала взрослой, у меня уже были дети, и мы стали ездить в гости к моим тёткам, подружились с их семьями, у них оказались замечательные дети и мужья.

   И вот однажды одна из тёток рассказала, что у них до революции были великолепные иконы в золотых окладах. Золото с икон сняли и куда – то убрали. Про иконы – не помню, говорили ли. Куда всё пропало, никто не знал.

   Не сразу, но по прошествии некоторого времени я объединила всё в цепочку, и у меня выстроилась такая история. Вполне возможно, хотя и не очевидно, старики собрали  это сусальное золото и другие ценные вещи и спрятали в заделанное окно, но сообщить об этом никому не успели. Этот клад и звенел так мелодично, когда мы с подружкой колотили по стене пятками. И тётки видимо искали всё это у нас в квартире. Я их нисколько не виню, во время войны многие меняли драгоценности на молоко, мясо, овощи, выезжали даже в деревни для этого. А во время капремонта строители нашли именно это золото, и один из рабочих решил, что в квартире есть ещё нечто подобное, и залез ночью, но был пойман хромым, но храбрым соседом Пал Егорычем (см. Коммуналку 2).

   Такая вот смешная история получилась. Я думаю, что даже, если бы мы и нашли это золото, то в нашей жизни ничего бы не изменилось. Мама моя была кристально честным человеком, к тому же искренним коммунистом, она бы всё нашедшее тут же отдала куда-нибудь, куда надо, а может и родственникам отца. Будучи секретарём партийной организации в своём институте и депутатом районного совета, никогда ничего для себя не пробивала, пользуясь своим положением, хотя много помогала соседям и с ремонтом и с пенсиями. Долгое время мы жили в двух смежных комнатах коммунальной квартиры, а было нас 6 человек – мама, отчим, бабушка, мой муж, я и наша дочка Настя. И только  после рождения Насти, они купили кооперативную квартиру в хрущёвской пятиэтажке, оставив эти комнаты нам.

   Так вот, этот клад, если он, конечно, существовал, в определённой степени повлиял на мою судьбу, я оказалась единственным пострадавшим во всей этой истории. Я была в течение всего своего детства лишена общения с родственниками своего отца (и  моими, естественно). Это были люди интересные, образованные. Они очень любили моего отца, сохраняли традиции своей семьи.

         Потом я очень осуждала маму, что она изолировала меня от моих родственников, считала это преступлением по отношению ко мне, думала, что хотя бы ради меня она должна была помириться с ними.

         Позже этот юношеский максимализм я преодолела, поняла, что не вправе судить кого-то, тем более своих родных, свою мать. К тому же и точные мотивы мне не известны. Хотя в чём-то я была права – дети  всегда больше всех страдают от ссор взрослых, мудрые взрослые стараются оградить детей от этого.

         Я  в детстве имела весьма ограниченное окружение – семья и школа, была слишком домашним ребёнком, опекаемым бабушкой, мамой и отчимом. Все мои интересы были сосредоточены на учёбе, и я оказалась очень плохо адаптирована к внешней среде. Совершала весьма странные поступки. Так, в институте на первом курсе отказалась от повышенной стипендии, и хотя меня убеждали, что это именные деньги и их не могут где-то использовать, я их так и не забрала в течение всего семестра. Объяснить причину, не могу и сейчас. Просто не знала цену деньгам. Всё-таки их где-то использовали. Ещё отказалась поехать с группой лучших студентов в Чехословакию. И остальное в таком же духе.

         Кстати, об адаптации. Почему-то считается, что дети в детских домах плохо адаптированы к нашей жизни. Но ведь из детских домов вышли и академик Н. Бехтерева, и писатель А. Приставкин, и даже Рома Абрамович. Такие вот, плохо адаптированные. Сейчас тенденция – как можно больше детей из детских домов отдавать в семьи. Семьи разные бывают, и не всегда там детям хорошо. Мне кажется, лучше больше внимания уделять детским домам и со стороны государства, и общества. Чаще водить на разные экскурсии, в театры, в музеи. Чтобы больше было шефов, которые могли бы свободно приходить к детям, заниматься с ними, читать, слушать хорошую музыку, играть с малышами. Конечно, приглашать в детские дома хороших воспитателей-профессионалов, хорошо оплачивать их труд. В семьях же трудно проконтролировать, как там с детьми обращаются, и кто   спросит детей, хорошо ли им там. Я не имею в виду все приёмные семьи, но как уберечь детей от плохих?
        Это тоже имеет отношение к «эффекту бабочки», ведь от того, куда попадут дети и как они будут развиваться, зависит их дальнейшая судьба.