Не спешите нести похоронки...

В этот весенний день, районная администрация проводила «благотворительную» акцию. Время было предвыборное и не использовать административный ресурс главному кандидату, было бы непростительно. В Реутов, в Центральный госпиталь Внутренних Войск прибыла целая делегация, кортеж, - привезли «подарки» бойцам Софринской бригады. Чтобы освещать это «историческое» событие, прихватили с собой журналистов... Мы так и ввалились пестрой праздничной толпой в фойе центрального корпуса. Однако, после бесед с ранеными солдатами, после всего, что довелось увидеть и услышать в госпитале, тема благотворительности, как и тема выборов, как-то сама собой отпала для меня. Стала несоизмеримой с темой искалеченных войной судеб. Так появилась серия материалов, объединенных рубрикой «Герои нашего времени». Люди, о которых я хочу рассказать реальны. Живут и совершают поступки сегодня. Кто-то уже демобилизовался и находится дома, кто-то еще отслеживает в оптический прицел пространство вокруг блокпоста в Грозном. А кто-то с трудом привыкает к своему новому состоянию - юного инвалида. Иных нет вовсе...

Капитан

В палату меня привели те, с кем успела поговорить. По единодушному мнению солдат, если и писать о ком-то, комбат, должен быть первым. Только вот удастся ли поговорить, с человеком? Диагноз его - огнестрельное пулевое ранение груди слева я видела сама... Идем в палату. Фантастика! Кровать пуста, – капитан вышел... Но капитан не один. У меня на руках целый список фамилий солдат и офицеров бригады, с которыми мне нужно поговорить. Иду к ним. Благо палата № 213 хирургического отделения госпиталя находится здесь же, за углом. В палате, как обычно, больных намного больше, чем кроватей. К тем, кто обитает здесь, пришли друзья. Разговор начинаю с крайнего, с того, что сидит ближе к двери. Этого смуглого парня я заприметила еще в фойе...

Сергей

Лидер по натуре. Красивое, выразительное лицо. Хорошая физическая форма. Обостренное чувство собственного достоинства. Все это я определила визуально, немного понаблюдав за Сергеем. Остальное он рассказал сам.

Призывался из Самарской области, 17 декабря 98 года.
Мысль «откосить» не приходила Сергею ни тогда, в декабре 98-го, ни спустя десять месяцев, когда в составе 21-й оперативной, отправлялись они в Чечню.

Старший мужчина в семье. Дома - непререкаемый авторитет для матери и младшего брата. Даже сегодня, испытывая постоянно боль физическую, будучи сам в беспомощном состоянии, парень продолжает оставаться лидером. Держится с достоинством, даже покрикивает на товарищей... С молодыми говорит сурово и снисходительно...
- Да я ведь сам хотел служить в спецназе, все сделал, чтобы пойти в армию, - говорит Сергей.
- Жалеете теперь?
- Нет!
Там, в Чечне в этой бестолковой и жестокой войне Сергей участвовал в боевых действиях на стороне законной власти... О последнем своем бое вспоминать не хочет.

Но здесь, в теплой палате с чистыми простынями многое видится уже по-другому. Здесь можно долго рассуждать, выстраивая логические конструкции как было, как должно было быть, как будет...
А там, на Старых Промыслах они уже закончили «зачистку» частного сектора - района, застроенного одноэтажками. Вышли на окраину микрорайона. Впереди, за пустырем, на расстоянии около 150 метров маячили полуразрушенные пятиэтажки. Чуть в стороне, подальше, вдоль дороги - разрушенный 9-ти этажный дом...
 
Наступать в этих условиях, казалось, безумием. Снайперы контролировали зону, корректировали огонь минометов и гранатометов... Чехи ждали их. Пустырь был пристрелян вдоль и поперек, огневые точки бандитов укрыты в развалинах домов. Но... был приказ.

А страна жила своею обычно жизнью. Российские СМИ, словно с цепи сорвались, захлебывались «свободой»... Порой складывалось впечатление, что все российские СМИ воюют на стороне боевиков. Иначе трудно было объяснить то, что происходило...

По НТВ в эти дни шла информация о том, что бригада попала в засаду, что вся 21-я, практически, уничтожена боевиками, ...

В популярном еженедельнике, существовавшем, правда, на деньги Сороса, на первой полосе была опубликована страшная фотография, якобы, подтверждающая сей факт. У стоящих на земле носилок,присев на корточки, закрыв руками лицо, плакал солдат. А из-под накидки, видна была рука убитого паренька-спецназовца. И подпись под фотографией говорила о страшных потерях, которые понесла 21-я, о том, что командование эти потери скрывает.

Потери и в самом деле были немалые, только вот предъявленный снимок к 21-й бригаде отношения не имел. Об этом говорила эмблема на рукаве убитого. Семь лет спустя я узнаю новые подробности произошедшего, но тогда, в госпитале я их еще не знала. Я лишь слушала и записывала рассказы участников событий.

Кто и почему приказал спецназу идти в эту ловушку, мы теперь вряд ли узнаем, хотя имя это было названо. И не один раз. Разными людьми. Из тех, что были там. И вернулись.
Я стояла на КПП и ребята сами подходили ко мне...

На пустыре, не было ни единого укрытия. Только пожухлая, прошлогодняя трава, да рытвины от взрывов после боев, шедших здесь за несколько лет до описываемых событий. Кстати, там же, в бригаде рассказали мне вышедшие из того боя, любопытный факт: СОБР, которому была поставлена та же задача, идти отказался... Командир, очевидно, взвесив все «за» и «против», выполнять странный приказ отказался. Если бы матери знали, кому они обязаны возвращением сыновей... Но приказ был... и софринцы, силами трех батальонов, при поддержке нескольких единиц бронетехники пошли в наступление...

Ни разведки, ни артподготовки не проводилось. Иначе как объяснить, что имея данные о противнике, командование группировки все-таки приказало бригаде идти на штурм. Чтобы предсказать результат не надо даже академий заканчивать. И все-таки приказ был отдан!

В этой войне все было как-то вопреки здравому смыслу. Вместе с 21-й бригадой, например, в это наступление  шли чеченские «ополченцы». И здесь мне придется сделать некоторое уточнение, напомнив, что излагаю я, исключительно то, что слышала от солдат. Я ничего не выдумываю сама. Так вот, по словам многих солдат, из тех, с кем мне довелось разговаривать, «ополченцы», чеченские, даже если они идут с тобой в наступление, это далеко не всегда братья по оружию...

Тогда, в самом начале 2000-го я долго разговаривала со многими участниками того боя, и все они, в один голос заявляли: чечены, засевшие в развалинах, по своим не стреляли... Они не открывали огня до тех пор, пока «ополченцы» ни дошли до многоэтажек. По словам солдат, бандиты даже подождали, пока вновь прибывшие, заняли огневые позиции в развалинах, и только тогда открыли огонь... Да, вы правильно догадались... по «своим», то есть по НАШИМ...

Это не я придумала. Так думают практически все, с кем мне довелось разговаривать весной 2000-го. Здесь не должно быть иллюзий. Когда все три группы наступающих спецназовцев оказались на одной полосе, на открытом пространстве, по ним открыли огонь. Со стороны 9-этажки долбили гранатометы и минометы, с нескольких точек работали пулеметчики и снайперы... Сергея достал снайпер. Наверное, принял за командира. Пуля угодила бедро.Ранение тяжелое. Потребуется еще не одна операция.

Первую сделали еще в полевом госпитале, куда Сергея доставили на «вертушке». А уже 19-го января 2000-го года бортом на Чкаловскую, прибыл Сергей в Москву. В Центральный военный госпиталь ВВ. Здесь ему предоставили возможность позвонить маме. Сергей упокоил материнское сердце вестью о том, что жив, и теперь уже обязательно вернется...

Андрей

Вообще-то Андрей – студент 1-го курса юридического колледжа, и по-хорошему,  призывать его не должны были до окончания учебы, но... времена, когда государство заботилось об интеллектуальном и профессиональном уровне своих граждан, канули в лету. Новому государству нужны солдаты, чтобы вести войну... Долгую,  бессмысленную,  порой абсурдную. Андрей был призван на срочную службу из далекого Нижневартовска. Теперь он - один из обитателей палаты № 213. Его судьба еще более трагична. Роту Андрея «накрыли» огнем свои же зенитки...

И на этом моменте надо остановиться особо. Это еще одна странность чеченской войны. Разве что при отступлении в 1941-м можно было объяснить и простить царившую в армии неразбериху. Но Красная Армия мало похожа на нынешнюю российскую. Даже при том, что все, чем владеет сегодня Росийская Армия было разработано и произведено еще в Советском Союзе...

Когда на войне нет четкого, грамотного руководства, когда НЕТ связи между подразделениями, командованием, штабом, когда не отработано взаимодействие родов войск, а начальников распирают ведомственные амбиции, неизбежны небоевые потери. Что это?
А это как раз и есть те самые мальчики, которых вы, граждане так долго растили, чтобы жизнь ваша продолжалась. Но, когда на войне творится бардак, эти небоевые потери неизбежны. Андрею еще повезло, в его роте были не только раненые. Виноватых нет.

Сергей

Родился и вырос в Нижегородской области, служит в 21-й. Ранен – в Заводском районе Грозного. Роту бандиты обстреляли из подствольного гранатомета... Один из осколков «догнал» Сергея.

Юрий

Совсем молодой солдатик даже застеснялся, когда я стала расспрашивать его о том, откуда он, знают ли о ранении дома, как он получил это ранение...
– Да я не из 21-й, – сказал Юра, краснея, – из 22-й оперативной.
А призывался из Кировской области.
Мы тоже прошли через эту мясорубку.
Уверен, – потери можно было свести к минимуму, если бы командование отвечало за свои действия. Если бы воевали профессионалы, а руководили не дилетанты...
После боя на Старых Промыслах из трехсот человек призыва 2\8 22-й Оперативной бригады особого назначения, реально в живых осталось меньше сотни. Юру выцепил снайпер. С этим дело у «чехов» обстоит нормально.
Работают. За бабки. Стараются. Отчитываются солдатскими головами...

На соседней с Юрой кровати солдатик явно не русской наружности. Он калмык, и имя у него для русского уха сложное – Асылбек

Асылбек

Асылбек удивлен моим интересом к нему. Ему почему-то кажется, что меня интересуют только русские. А он вот – калмык. Я же воспитана в Советском Союзе и привыкла к мысли, что русский народ это мы все, и не только русские. Все, кто живет в России. Потому что нет в природе такого понятия как «российский» народ. На западе это уяснили давно, а вот свои политики как-то стесняются называть себя русскими. До абсурда доходит - стоит перед тобой махровый, рафинированный, чистых кровей армянин, а по паспорту - Иванов Николай Петрович, русский. Не знаю, какой дурак это придумал? С какой радости я должна стыдиться своей национальности? Мне и за армению обидно. И за всех этих нерусских русских. Ведь и сегодня за рубежами России всех этих миллионеров и миллиардеров, –  евреев, грузин, армян, чеченов и прочих, зовут русскими. Новыми, но все-таки русскими.

Раньше я могла бы сказать этому калмыцкому пареньку, что мы - граждане одной страны, что все мы наши, советские, а теперь? Как называется это наше родство сегодня? Россияне? Бред, нет такой нации.

Страна у нас по-прежнему одна, и воюем мы на одной стороне, и горько мне за этого калмыкского мальчика так же, как за наших – русских мальчишек. Но Асылбек смущен. Потом, немного отойдя, он рассказывает, как узнала о ранении его мама, как плакала она...
И слезы матери этого калмыцкого мальчика были ничуть не менее горьки, чем слезы матери русского солдата.

Впрочем, разговорить ребят удавалось не сразу. Только постепенно, втягиваясь в разговор, они начинали отвечать на вопросы, сами того не замечая, рассказывали о своих друзьях, об их удивительных судьбах, и даже о чудесах, случавшихся там, на войне. Представьте, что и там, в этом рукотворном чеченском аду, среди грязи и крови, среди смерти и безысходности, пусть изредка, но чудеса случаются... И заставляют верить в них.
Вот одна такая история.

Рождественское чудо

После тяжелейших, кровопролитных боев в Старопромысловском районе, известие о гибели прапорщика разведроты Андрея Ч. пришло в часть, в самый канун Нового 2000-го года. В аккурат, 31-го декабря. Списки погибших солдат и офицеров были длинными, а предпраздничный день в бригаде коротким. В штабе решили: оттянуть страшное сообщение на более позднее время, чтобы не омрачать праздник семьям...

Между тем, праздники затянулись. После Нового года последовали рождественские каникулы, а в самый канун Рождества, «воскресший» Андрей сам сбросил сообщение на пейджер своего друга прапорщика М:
 
– Жив, здоров. Передай жене, что люблю! Андрей.

Кто теперь возьмется утверждать, что чудес не бывает, тем более, под Рождество?
Впрочем, случай этот все-таки единичен, но, сколько их было - погибших, том, предновогоднем списке?

Добро пожаловать в ад!

– Софринцы, добро пожаловать в ад! – такие надписи на стенах домов в городе Грозном бойцы 21-й оперативной бригады видели не раз. Офицеры привыкли к подобным выходкам бандитов. Необстрелянным новичкам это давит на психику. Не одну горячую точку прошла бригада. Боевой опыт подразделения был и победоносным, и горьким, и то, что произошло в Старопромысловской, солдаты описывали по-разному.

Одни говорили, что жертв могло быть намного меньше, другие оценивали ситуацию по конечному результату, не измеряя цену победы человеческими жизнями.
Но все в один голос заявляли: если бы с ними был комбриг, многие из погибших остались бы жить...

Знаете, в какие смертельные игры играли с нашими пацанами эти амнистированные «друзья»? Подстрелит снайпер бойца-первогодка, но так, чтоб не насмерть, чтоб стонал он, звал на помощь. Чаще бьют в пах, в голову, под бронежилет, а потом, затаившись до времени, ждут, когда, один за другим, начнут ползти к раненому товарищи. Чтобы оказать помощь, чтобы попытаться вытащить из-под огня... А снайпер чеченский уже тут как тут. Снимает следующего бойца, и снова ждет. Это называлось у них «ловить на живца».
Так было и с прапорщиком медицинской службы Сашей Филипповым.

Медбрат - это больше чем брат

Увидев, что ранен «Большой» из четвертой роты (мне так и не удалось узнать имя), медбрат Саша Филиппов просто не смог отсидеться в укрытии... Его прямая задача - спасать! Он понимал, как рискует, когда под огнем, пополз к раненому сослуживцу... И Саша дополз! И перевязал Большого, вколол обезболивающее... Казалось, что теперь они уже выберутся из этой передряги. И будут жить! Совсем небольшой Саша взвалил на себя раненого и уже начал ползти... Но какой-то подонок, мразь, на той стороне наблюдал все это в оптический прицел. И только потом, насладившись своей властью, нажал спусковой крючок... Сашина фотография висит теперь в санчасти 21-й бригады. Военные медики и сослуживцы помнят его. Кто он был, это человекообразное существо, упивавшееся самим процессом убийства? Араб? Негр? Или наш, дуревший от вседозволенности, «брат» - чеченец, отрабатывающий свои 30 серебряников? А может быть, это была та «строптивая» барышня, с которой не повезло встретиться полковнику? Ведь не просто так она фотографировалась во дворе своего дома со снайперской винтовкой в руках! Не просто так с ненавистью плевала в лицо командиру танкового полка! А ведь чего только не натерпелись от бандитов жители приграничных российских сел! Об этом говорили многие ребята. То, что они видели там, в Чечне, не укладывается в наше представление о человеке... В самом деле, зачем чему-то учиться, прилагать усилия, напрягать мозги, чтобы кучеряво  жить, чтобы дать детям образование, если можно поиметь все, и сразу за счет безответных своих, добрых своих соседей? Стоит только взять в руки оружие и придумать миф о каком-то особом своем менталитете. Вседозволенность и безнаказанность - вот причина этой бессмысленной войны... Вернее, одна из причин... Ведь даже вооружены бандиты были, зачастую, лучше нашего спецназа. Об этом говорили многие солдаты. Анти снайперские винтовки, например, с пулями калибра 12,7, по словам наших ребят,  у боевиков появились раньше, чем у федералов. Как? Молча, как всегда. Пули такой винтовки пробивают бронежилет, и долго «мечутся» в человеке, рикошетя от поверхности изнутри, постепенно теряя скорость, разрывая все, что попадается на пути. Как вы думаете, легко ли воевать, зная, что снабжение противника по всем статьям, отлажено гораздо лучше, чем в войсках конституционной власти? И все-таки, даже в этих условиях, здесь в госпитале, несмотря на боль и увечья ребята продолжают шутить, подтрунивать друг над другом, стоят планы на будущее...

Неисповедимы пути солдатские...

Вот - трое друзей: старший сержант Денис, рядовой Максим и гранатометчик Матвей  встретились в Центральном госпитале ВВ в Реутове случайно. А ведь сдружились они давно, - сразу после призыва, проходили вместе «Курс молодого бойца» в учебке 4-го батальона 21 бригады. Потом разлетелись, служили и воевали порознь. Да и воевали в разных местах. Сержант получил ранение при освобождении от боевиков Заводского района Грозного, гранатометчик Матвей был ранен в Старопромысловском районе, в том страшном бою 29-го декабря 1999 года, а Матвей получил ранение на блокпосту в Урус-Мартане 1-го января 2 000 -го года. И еще одну удивительную историю услышала я в госпитале.

Денис

Все время нашего долгого разговора с ребятами где-то рядом все время находился молодой человек со странным шрамом на лице в области височной кости. Раненый изредка комментировал рассказы сослуживцев, но мягко уходил от ответа, когда вопрос касался его лично. Наконец, юноша решился рассказать о себе. Денис  призывался из Владимирской области осенью 98- го. Тот самый призыв
2\8 (второй призыв 1998 года), понесший самые большие потери в этой проклятой второй чеченской. Когда чеченские бандиты напали на Дагестан, призыв уже отслужил положенные полгода и первым вступил в бои, вслед за кадровыми офицерами. Их привезли в Дагестан 13 сентября. Вначале недолго постояли в Кизляре, и только после того, как бандитов с боями вытеснили из Дагестана, войска пошли дальше – в Чечню. В январе 2000-го шли тяжелые бои за Грозный. Каждый дом, каждая улица, бывало, переходили из рук в руки за день по несколько раз. Боевики хорошо подготовились к уличным боям. Они легко уходили от авиабомб и артобстрела под землю, чтобы потом вернуться, в самый неподходящий момент, там, где их меньше всего ждали... 19 января 2000-го во время уличного боя подразделение, в котором воевал Денис, заняло первый этаж полуразрушенной пятиэтажки. Бой продолжался, Стреляли отовсюду. Пули летели так плотно и беспорядочно, мечась между полуразрушенных стен, что уберечься от них было невозможно. Денис и «поймал» такую шальную пулю прямо в висок. Она пришла к нему, отрикошетив от стены, потеряв большую часть энергии, и сменив направление движения. Только это и спасло Дениса. Височная кость еще погасила скорость. Пуля остановилась где-то под нижней челюстью. Извлечь ее практически невозможно. Она будет теперь с Денисом всегда. С нею солдат в вернется домой, в родной город. С нею проживет всю оставшуюся жизнь... И все-таки это чудо: пуля калибра 5,45 вошла прямо в висок 19-ти летнего солдата-срочника , и он жив!

Какое оно - счастье солдатское?

Ни один раз во время нашего долгого разговора ребята называли себя «счастливчиками». Конечно, понятие счастья у каждого свое, и, если за точку отсчета брать жизнь тех, кто погиб на полях сражений, - эти раненые, действительно, - счастливчики, - они выжили! Впрочем, какое же это счастье, жить, зная, что тот, кто стрелял в тебя, кто навсегда отнял у тебя руку, ногу, возможность полноценно жить и трудиться, стал героем твоей страны? Какое же это счастье жить, наблюдая все эти неправые суды над твоими товарищами, теми, кто остался верен присяге, выполняя приказ? Ведь даже самая тяжелая рана когда-нибудь зарубцуется, а вот душевная вряд ли. Вернутся домой все, о ком узнали мы сегодня. Вернутся домой, подлеченные после тяжелого ранения, Сережа М. и немногословный Саша Ш. Только вот как они будут жить - инвалиды в свои неполные 19?

Я еще дважды заходила к комбату, но не заставала его в палате. В тот первый мой приезд в госпиталь, встреча так и не состоялась. Однако, судя по рассказам солдат, капитан из Софринской бригады личность неординарная. Героическая. Ребята наперебой рассказывали, как в совершенно безнадежной ситуации, вывел комбат из окружения 9-ю роту, практически обреченную на гибель. Значит, я непременно встречусь с комбатом. Значит должны мы знать о нем. Следующий материал о ребятах 21-й оперативной, так и будет называться: КОМБАТ.

P.S. Разговаривая с солдатами, я совсем забыла о времени. Выйдя из госпиталя, с ужасом обнаружила, что госпитальный двор по-ночному пуст, ни одной машины у крыльца нет. Делегация районной администрации давным-давно уехала. Я осталась одна, в чужом городе, за тридевять земель от дома, без копейки денег... Время близилось к 22.00. Признаюсь, меня охватило отчаянье. Ждать помощи было неоткуда. Понимая, что есть только одна сила, способная мне помочь, поднимаю глаза к небу, произношу сокровенное:
- Господи, помоги мне!
Как может выглядеть Его помощь, я не могу даже представить. Однако делать нечего, выхожу через КПП на улицу. Прямо напротив ворот стоит большой крытый грузовик с соколом на борту. Не веря своим глазам, подхожу к машине. Милая светловолосая девушка в форме прапорщика ВВ. пересчитывает солдат. Они возвращаются в бригаду... Вот, собственно, и все. Я добралась с ними. В дороге выяснила, что привезенных «подарков», ради которых и была устроена вся эта «экскурсия», солдаты так и не получили...
А прапорщик Ирина Р,  с которой мы проговорили всю долгую дорогу, стала героем моего нового материала.

г. Реутово-Софрино, весна 2000-го.