Капитуляция

Тишина. Ночью тихо, все мирные граждане спят, только изредка слышны шаги припозднившихся прохожих – спешат домой. Или вон сосед выгуливает своего «немца», приспичило питомцу на прогулку, вытащил ночью хозяина на улицу.
… Он курит и смотрит вниз, на темный двор. Тишина непривычна. Там все по-другому - совсем не так, как здесь, дома. Вернулся, черт возьми. Давно уже вернулся, а все места себе не находит, не спит по ночам, курит на балконе, теряется в своих мыслях.
Здесь все непривычно. Другая жизнь, новая, а он вне ее, не для него эта жизнь. Вроде вернулся, а как будто нет его. Днем ходит по улицам, смотрит на разноцветные вывески, магазины, новостройки, смотрит на людей. И люди как будто другие. Чужие, и он для них чужой.
…Мать опять сегодня говорила что-то о работе, предлагала устроить его к каким-то знакомым в фирму. Зачем? К чему? Как он будет работать в этой фирме, носить серый костюм и теряться среди таких же серых, одинаковых, протирать штаны, делая вид занятого человека, а на самом деле – бездельничать. И снова будет чужим, серые и одинаковые никогда не поймут его, а он не поймет их – и безделья, их желания заработать быстро, не напрягаясь и ничего не делая. И кем он будет работать? Закупщиком скрепок и ластиков, которого теперь гордо именуют «офис-менеджер»? Или сотрудником офиса, который сидит за компьютером и раскладывает пасьянсы? Глупость.
… Он опять сегодня, как и вчера, и неделю назад, объяснил все это матери, а она опять расстроилась, смотрела на него с упреком. Сегодня смотрела с упреком, а иногда смотрит с испугом, как будто не может понять – кто он? Как будто вместо сына вернулся совсем чужой человек. Даже для матери он стал чужой.
И для Оленьки чужой, она все время спрашивает, в чем дело, почему он молчит, чем недоволен, о чем думает, и злится, когда он не отвечает, и надувает свои накрашенные губки, и старательно всхлипывает. Оленька….. Раньше была Анечка, которая не дождалась его, нашла себе вполне состоятельного и стандартного, тоже, наверное, какого-нибудь менеджера, сотрудника фирмы. Анечка не дождалась его, даже письмо не написала, ему сообщила об этом мать. Была Анечка, теперь вот Оленька, дальше, возможно, будет Машенька или Светочка – какая разница. Все они чужие. Все они ждут от него чего-то, и жалеют, и смотрят с сочувствием, как будто он болен. А он здоров, просто здесь он не нужен. Вернулся домой со своей сверхсрочной – он устал, и хотел домой, к родным, и ждал этого, радовался, и гордился собой- а здесь он не нужен никому, здесь витрины, машины, офисы, здесь серые и одинаковые – они нужны, их работа престижная, модная, а его работа у всех вызывает какое-то смущение, недоумение. Служба сейчас не в моде, газеты и телевидение кричат о дедовщине, рассказывают анекдоты про военных, студенты «косят» от армии и гордятся этим, хвастаются друзьям.
Он для них – никто. Он может надеть серый костюм, пойти работать в офис и стать…кем? Рядовым армии бездельников? Будет ходить на работу и с работы, женится на Оленьке (или Машеньке, какая разница), будет жить спокойно, копить деньги, раз в несколько лет встречаться с бывшими сослуживцами, вспоминать «былые дни», пить за встречу, а потом приходить домой и встречать Оленькин сочувственный взгляд. Его сын будет «косить» от армии, сам он будет смотреть по выходным телевизор, ездить на дачу с тещей, а потом опять будни, костюм, офис…..
Не может он так жить. Он ведь другой. Ему никогда не нравились офисы, костюмы, ему не нравилось быть бездельником; ему нравилась служба, он гордился тем, что служит, имеет звание, может быть полезным своей стране. А оказалось, что ничем он не полезен. Он гордился, и радовался званию, и думал, что служит Родине и нужен ей – а мать, и родственники, и оленьки, и друзья службу его считали глупой и опасной, его жалели, а о Родине просто-напросто не думали. Кто ж сейчас о ней думает – своих проблем вон сколько.
…А может, к черту все это? Подписать еще один контракт и уехать? И так мотаться всю жизнь, без дома и семьи, как перекати-поле? Или не уезжать, просто служить в обычной части, ходить каждый день на службу? Там он будет нужен, там он будет среди своих.
… Будет ходить на службу, и выезжать ночью по тревоге, и в отпуск – раз в году, и низкая зарплата, а мать и родственники будут стесняться его, стыдиться – как же, он не такой, как все, он у нас защитник, нет бы работал себе, как все нормальные люди - и Оленька будет пилить его и причитать, что нет денег, а мужа вечно нет дома, и в конце концов, уйдет к кому-нибудь богатому, такому, «как все». А он останется один. Один и чужой для всех.
… Он докурил, выбросил окурок вниз. Вошел в комнату, лег. Сейчас нужно заснуть, а завтра достать костюм, привести его в порядок, погладить и туфли почистить, чтобы пойти на собеседование в фирму, где работают знакомые матери.