Starrett City Boxing Club

Дима стал наводить справки о боксерских клубах Нью-Йорка. На дорогу не хотелось тратить слишком много времени, и, поскольку мы жили в Бруклине, возникла естественная дилемма: Gleassons Jim, расположенный под Бруклинским мостом, или Starrett City Boxing Club, что на Пенсильвания Авеню? И тот, и другой в боксерском мире пользовались отменной репутацией, но второй находился в двух кварталах от хайвэя, до него было удобнее добираться. Вот так. Казалось бы, совершенно утилитарные соображения – а как часто именно они подводят нас к единственно верному решению!
Помещение, арендованное Starrett City, безусловно, разочаровало бы тех, кто вырос на стереотипе советских спортивных залов – многооконных, просторных, с ампирной лепниной и  крикливыми лозунгами на стенах. Ничего этого не оказалось в подвале гаража, приспособленном для формирования личностей юных боксеров. Там были невысокие плитчатые потолки, перегородки разделяли неправильный квадрат на офис, раздевалку и тренировочные площадки. Во всем читалась жесткая функциональность, экономия каждого квадратного метра. В центре красовался учебный ринг. Вокруг него, отражаясь в громадном зеркале, болтались боксерские груши разного калибра, громоздились брусья, турники, штативы для штанг, гантели и тренажеры – для ног, рук и пресса. А вместо лозунгов – стены пестрели афишами: всех состоявшихся и еще только намеченных соревнований.
Клуб входил в так называемую Полицейскую атлетическую лигу – разветвленную спортивную организацию со своим собственным уставом и бюджетом. Это давало его организаторам некоторые привилегии. Впрочем, Лига не являлась единственным спонсором клуба. Его частично финансировали и другие государственные организации, одна из которых главной своей задачей ставила обеспечение неимущих бесплатным жильем. Занимаясь в предыдущей секции, Дима должен был платить немалые деньги – $50 в месяц. Здесь же все было бесплатно, и это, конечно же, имело немалое значение для нашей семьи.
У Джимми О’Ферроу, главного тренера, директора и основателя клуба, была своя административная команда: два афроамериканца – мистерТейт и Боб, плюс индус Норман. Седобородый Джимми, с лукавым и одновременно мудрым прищуром, был вечно неразлучен со своей кепкой. Но еще неразлучней они были со старым другом – бывшим военным авиамехаником Тейтом, который, как поговаривали, в юности был гангстером. Впрочем, мистер Тейт этого и не скрывал. Весело рассказывал о своих похождениях. Вид у него был такой, что вряд ли он выдумывал; когда ж у Джимми спрашивали: правда ли это? – тот в ответ лишь загадочно шевелил бровями.
Так или иначе, но в свои восемьдесят с лишним, мистер Тейт упрямо продолжал курить и всегда носил при себе складной ножик: старая привычка. В его обязанности входило следить за дисциплиной. Согласно внутренней иерархиии, он считался правой рукой Джимми. Перед каждой тренировкой он притаскивал тяжеленные пластиковые бутыли с водой. Летом тут стояла жуткая духота: кондиционеры отсутствовали. Он ставил воду на стол, и кто хотел, подходил и пил. Помимо этого, мистер Тейт заведовал выдачей перчаток: на случай, если кто забывал свои дома. В пять вечера он со скрипом отпирал железную дверь, а в десять  запирал – со скрипом ничуть не менее выразительным. Мистер Тейт белоручкой отнюдь не был. Если требовалось – подметал, мыл полы, протирал зеркало. При этом он служил как бы передаточным звеном между боссом и прочим персоналом – в частности, Бобом: Джимми предпочитал общаться только с проверенными людьми. С Тейтом они когда-то съели пуд соли – и теперь насвистывая поигрывали в бинго: по вечерам, если выдавалась минута-другая. Всюду ездили только вдвоем: у Тейта ведь дочка жила в Лас-Вегасе, а у сына были не все дома – вот он и скучал, стараясь все свободное время проводить с другом...
Что касается Боба – тот передвигался в инвалидной коляске, исключительно в гордом одиночестве. Был он в свое время довольно способным дзюдоистом, но после травмы позвоночника его парализовало. Он был соседом Джимми, и тот решил помочь калеке. Платил ему щедро как только мог. Боб следил, чтобы все аккуратно расписывались при входе, заставлял соблюдать дициплину, особенно не церемонясь. Его побаивались не только дети, но и взрослые. Он славился весьма крепким рукопожатием: ощущение такое, что твои пальцы зажаты в тисках. Часто ему после этого избегали подавать руку.
В отличие от своих чернокожих коллег, Норман не являлся коренным американцем. Он вырос на Тринидаде и Тобаго. Приехав в Америку, тренировался у Джимми. Но попасть на Олимпийские игры в составе команды США у него не вышло. Тогда он вернулся на острова – и оттуда прорвался на игры 1988 года. Недаром же он был индус – носитель древнейшего генотипа!..
После Олимпийских игр Норман стал профессионалом. Но дела у него пошли не ахти, и он всецело сосредоточился на тренерской работе. Кроме того, он получал зарплату как специалист по отоплению зданий. Он был очень талантливый тренер. Его все уважали – и как теоретика бокса, и как человека. Основное его достоинство – неконфликтность (опять-таки, видимо, этническая черта). Норман вел беседу виртуозно: если требовалось, ставил на место, но при этом весьма умело. Он считался протеже Джимми и поэтому в клубе очень котировался. В отличие от Боба и мистера Тейта, он ведь был тренер, а не надзиратель. Джимми О’Ферроу держался со своим воспитанником на равных. Порой казалось, что это взаимоотношения отца с сыном...
Итак, мы втроем – отец, Дима и я – впервые пришли в Starrett City в июле 95-го. Нас встретил мистер Тейт, который подал нам анкету и сообщил: c первого дня обычно никто не тренируется, ступайте домой, заполните бланк и приходите завтра. Джимми в тот день не было, и мы беспрекословно подчинились его заместителю. Назавтра мистер Тейт пригласил нас в офис и познакомил с директором. Джимми был очень приветлив, к выходцам из России он уже успел привыкнуть: не зря при входе в джим, рядом с американским звездно-полосатым флагом, был вывешен российский триколор.
Даже среди его тренеров оказался один русский – Яша. Среднего роста, лет пятидесяти, с перебитым носом, бывший чемпион Всесоюзного общества «Динамо». Наш земляк подошел и спросил нас: «Вы русские?» Объяснил, где вода для питья, где берут перчатки. И стал потихонечку тренировать Диму. Ему нравилось, что парень уже почти все знает, но, тренируя брата, он неустанно приговаривал: легче научить заново, чем переучивать. И он был прав – кикбоксинг привил Диме некоторые «неправильные», с точки зрения чистого бокса, навыки. От них следовало избавиться. Яша стал «переделывать» Диму. Это продолжалось полгода, пять дней в неделю – с понедельника по пятницу, иногда еще и по воскресеньям.
Среди своих новых товарищей по джиму Дима неожиданно встретил Хосе – того самого, которому когда-то проиграл на Джуниор Олимпикс. Вообще же, состав тренировавшихся был смешанным: не только чернокожие, но и пуэрториканцы. А также трое русских – бывший сибиряк Рассел Аминов, его приятель Виталик – родом из Киева, и Андрей – уроженец солнечного Узбекистана. Заходили иногда и другие русские ребята: в основном бухарские евреи, ученики старших классов местной иешивы.
Основными спарринг-партнерами Димы стали трое черных парней: Энтони, Кёртес и Чарльз, трое двоюродных братьев, которых тренировал их дядя Андреа. Четвертым спарринг-партнером оказался Хосе, над которым Диме нетерпелось взять реванш. Сперва я очень волновался, приводя брата на тренировки. Там разыгрывалось немало ожесточенных «войн»: входя в раж, дерущиеся представляли друг для друга серьезную опасность. Окружающие следили за схваткой завороженно, отвлекшись от выколачиванья массивных груш.
Именно на этих «войнах» Яша и подымал Диму как боксера. Брат однажды мне сказал:
– Миша, не волнуйся! Может, первое время меня и
будут бить, но, поверь, через каких-нибудь полгода я начну побеждать!


http://www.youtube.com/watch?v=MsRxc3XWIKc

http://www.youtube.com/watch?v=iO1oXALIrhM

http://www.youtube.com/watch?v=F2fTBX40wiw