Исповедь

Семёнов вернулся в Москву после десяти лет пребываня за границей.
Он давно ждал подходящего случая, когда предоставиться возможность найти хорошую церковь или монастырь в Москве. Церковь,- где бы он чувствовал себя хорошо, уютно и легко. Там,- где он смог бы исповедоваться и причастится. Дело в том, что носил он внутри чувство вины и греха. По причине необходимых обстоятельств, он совершил, то, что считал плохим делом, и довольно часто, страдал, задумываясь над этим вопросом.
Он постоянно говорил себе, что надо обязательно исповедоваться в Москве, для того, чтобы раз и навсегда больше не думать об этом. Шли недели Великого Пост, до Пасхи оставалось не долго. Москва начала оттаивать от зимних холодов, и только небольшие чёрно-белые островки на грязном асфальте напоминали о снеге, которого он не видел много лет. В центре Москвы есть много церквей и Семёнов заходил во все подряд, которые попадались ему на пути. Ставил свечи, глядел, опуская глаза в пол на лицо строго глядящего со старинных икон Христа, молился. По мере возможности он расспрашивал у служителей церквей о приходе и о священниках. Семёнов искренне радовался возможности видеть и разговаривать с русскими людьми. По такому общению он давно соскучился и в каждом человеке он видел частицу себя и своего родного племени. Тяжело понять это чувство, тому, кто долго не жил за границей.
Апрельское солнце тускло светило, и не грело то, появляясь, то, прячась за фигурными облаками. Семёнов стоял на мосту и любовался бликами от лучей на жёлтых куполах кремлёвских церквей, и огненном куполе нового Храма Христа Спасителя. Он стоял оперевшийсь на перила и на мгновенье задумался о красоте и скверне, увиденной им за последние дни в столице. По мосту, по встречной полосе, обгоняя машины, неслась иномарка с затемненными стёклами. Водитель сигналил через каждые пять метров завоёванной им дороги.
- Куда он интересно так торопиться,- подумал Семёнов,- наверное, очень надо...
Набежал легкий ветер и наморщил поверхность старой Москвы-реки. Рядом, пожилой турист с камерой снимал панораму с моста. На голове у него была грибовидная шапка, утыканная как мухомор пионерскими и октябрятсками значками.
-Почему они так любят эти значки? Неужели это лучшее что есть? Непонятно.
В журнале-рекламе Семёнов прочитал о выставке икон со всей России и решил неприменно туда пойти. Находилась выставка в Андронниковом монастыре.
Семёнов достал из пальто карту Москвы, закурил сигарету и начал искать станцию метро, где находилась выставка. Надо было ехать до площади Ильича. Когда Семёнов вышел из метро, то он оказался в незнакомом районе. Как раз на встречу шёл человек молодого возраста в чёрной рясе.
- Простите, не подскажите, как на выставку пройти в монастырь?
- Идите прямо по этой улице, а затем свернёте на право в парк. Семёнов поблагодарил прохожего и пошагал по тротуару. С правой стороны находились старинные двухэтажные здания, а по другой стороне проспекта стояли белые девятиэтажки с чёрными шрамами на стенах от смолы замазки. Семёнов брезгливо отвернулся, стараясь не смотреть на ужасные здания.
Дорога к монастырю шла через живописный парк, посередине которого находился памятник Андрею Рублёву. На скамейках сидели солдаты в парадной форме и пара женщин с колясками. Семёнов сел на скамейку, рассеянно глядя по сторонам.
 В конце парка белел вход в обитель. Он затушил сигарету о край мусорника у скамейки и направился к воротам. Там, к его удивлению, стояли молодчики в милицейской форме с короткими автоматами на перевес.
Семёнов приблизился к ним и хотел что-то спросить.
- Чего надо,- грубо спросил один из милиционеров. От такого обращения Семёнов немного опешился. Было странно видеть этих вооруженных грубиянов у стен святого монастыря. Семёнов резко развернулся и пошёл в другую сторону, по направлению к кассе.
- Один билет, пожалуйста. Он протянул в окошко сто рублей.
- А поменьше у вас нет. У меня сдачи не будет. Вы проходите, а я потом вам верну, когда уходить будете.
- Хорошо.
 Выставка находилась в здание направо. Посередине монастыря находилась небольшая, маленькая церковь из камня. Туда он решил зайти в первую очередь. На входе была табличка с надпись. Здесь похоронен Андрей Рублёв. От волнения захватило дух. Внутри не было ни кого кроме молодой женщины за прилавком. Семенов перекрестился на образа, затаив дыхание.
- Три свечки по три рубля, пожалуйста,- тихим голосом обратился он к свечнице. Он подошёл почти вплотную к алтарю, поставил свечки на канон, Богоматери и Николаю Угоднику. Неожиданно он начал молится в слух, и слова выходили из уст сами по себе. Ни когда в жизни с ним такого не случалось. По всему телу пробежала мелкая дрожь, как от электричества, от чего он даже вспотел. От икон и церкви излучалась благодать, и у Семёнова появился непонятный приступ радости и страха перед могучей силой этого места. Он не помнил, сколько времени  пробыл перед алтарём, но его свечка перед иконой Божей матери наполовину сгорела. Пламя от неё горело ровно, освещая чудный лик Марии в церковном полумраке. Девушка свечница, что-то делала за прилавком, хотя Семёнов знал, что она поглядывала на него когда он стоял у алтаря.
- Вот это да!- подхойдя к ней сказал он,- такого в жизни со мной не случалось как здесь.
- Церковь у нас старая, одна из самых старых в Москве. Благодать тут очень сильная. Она уцелела после пожара 1812 года.
- Мне очень, очень тут понравилось.
- Спасибо, приходите к нам на службу, как раз скоро начнётся. Семёнов перекрестился на выходе и с радостью пошёл в соседнее здание смотреть выставку.
В первом зале находились большие, почти в человеческий рост иконы. Семёнов по долгу стоял перед каждой. Ощущалось величие и красота святых и ангелов, которые пристално глядели прямо в глаза. Казалось, что они всё про всех знают и с укором смотрят на посетителей. В помещении было не много народа, кроме пожилих вахтёрш и молодой матери с сыном, там ни кого не было. Мать с сыном, судя по их разговору, приехали из Канады, и мальчик в своей речи иногда вставлял английские слова.
Он на долгое время задержался перед большой иконой, разглядывая её, и, пытаясь узнать библейские события изображенные на ней.
- А кто это изображен на этой иконе?- спростл он вахтёршу. Вахтёрша встала со стула, надела очки, подошла к надписи и прочитала в слух,
- Благая Весть.
Семёнову захотелось поговорить с этой пожилой женщиной.
- Да сильная у вас выставка, давно такого не видал. Красота. Женщина оказалась очень разговорчивой, и видно ей наскучило сидеть одной на стуле. У них завязался интересный разговор. Разговор глобальный. О русском народе.
- Да, чудесная выставка. Это лучшее, что я увидел за эти дни в Москве,- начал говорить Семёнов.
- А вы что в гости приехали?
- Что-то вроде того, - туманно ответил он, разглядывая изображение Иоанна Крестителя.
- А из далека?- Семёнов глубоко вздохнул и заглянул в живые глаза пожилой женщины.
- Да уж дальше не куда, из Америки. Наступила секундная пауза.
-Что же она сейчас скажет,- жалея, что выдал себя, подумал он. Женщина пристально рассматривала его с головы до ног.
- И как же вы могли такое бросить?- с упрёком ответила она, старческой рукой показывая на стены.- Вы же русский человек, как вам не стыдно. Семёнов ожидал подобной реакции и был подготовлен к прямому ответу.
- Вы посмотрите на мои руки,- он протянул правую ладонь с мозолем на ней, от работы.
- Я живу и работаю честно, своими руками. Мне не надо воровать и обманывать людей, что бы жить нормально своим трудом. Может ли эта страна мне это предоставить? Не думаю. Так что, моя совесть по этому поводу не мучает. Женщина немного огорчилась, наверное, за страну, и сказала,
- Да, да вы правы. Вы полностью правы. Впоследствии диалога, оказалось, что она была отьявленной сталинисткой. Семёнов был поражен, когда она начала петь диферамбы Сталину.
- Народ наш великий. Кто смог фашистов остановить? Только русские. С этим он безоговорочно согласился. Она продолжала.
- И кто как не наш великий Сталин... Семёнов чуть не поперхнулся.
- Неужели вы считаете, что Сталина заслуга в победе, а не русского народа?
- Мы не могли бы этого сделать без Иосифа Виссарионовича. Они долго дискусировали на эту тему и каждый, наверное, остался бы при своём мнении, если не последнее высказывание старушки.
- А вы знаете, что Сталин причастился и исповедовался перед смертью? Позвал священника и изьявил такое желание....
-Ну а что вы думаете, язвительно спросил Семёнов, ну причастил его какой нибудь батюшка, а бог простил ли его?
- Если искренне расскаивался, то, наверное, простил. Сквозь оконные рамы, на пол выставки упали солнечные лучи, появившиеся из-за тучь. Зазвенели монастырские колокола, оживляя сонную обстановку в помещении выставки. Лики святых, при колокольнем звоне стали казаться более торжественными и строгими, и как будто они слышали весь разговор. Семёнов не злился на сталинистку. Можно было понять и её, как и каждого человека. Хотя спустя 8 лет, он почти с ней был бы согласен. Семёнов пошёл в другие залы досматривать выставку. После, написал благодарность в книгу отзывов, находящеюся в последнем зале и вышел на улицу. По дорожке шли на службу прихожане. Церковь притягивала его как магнитом, и очень хотелось посмотреть на священника, служащего службу и приход. В небольшом помещении было довольно много народа. Женщины стояли по левую сторону, а мужщины по првую. Девушка у прилавка радостно встретила, узнав его.
- Спасибо, что решили зайти,- улыбаясь, сказала она.
- Вам свечки нужны?
- Да, пожалуйста.
 -Я вам самые настоящие свечи дам! Семёнов думал до самого отьезда из Москвы, что тогда она имела в виду, - самые настоящие свечи? В этих словах, казалось ему, скрыта какая то тайна. Казалось, что все люди, включая эту милую девушку - знали, кто он, зачем и почему он попал в эту святую обитель. Как будто они давно ждали его и были рады встрече. Он смотрел на лица людей, пожилых и молодых. Все они были приятные и приветливые. Семенов был счастлив, что природное чутьё его не обмануло и на сей раз. И это - именно то место, о котором он думал на протяжение нескольких лет. Когда он вышел из церкви, на улице уже смеркалось. Небо было чистым и темным. Молодой месяц освещал уже пустой к тому времени парк с Андреем Рублёвым посередине. На перекрёстке он остановился, пропуская на светофоре одинокий трамвай, резко заворачавающий из-за угла.Улыбнулся, и зашагал, по уже знакомой дороге в сторону станции метро Площадь Ильича.
На следующий день он проснулся довольно рано, умылся, привёл себя в порядок и, воздержавшись от завтрака и привычной первой, утренней сигареты отправился в монастырь. Народ уже собрался внутри, и по всему храму горели свечи. Служба шла своим чередом, и когда настал момент исповеди, Семёнов смело встал в очередь. Исповедовало три священника. Один, постарше и двое молодых, - приблизительно такого возраста как Семёнов. Когда подошёл его черёд, он оказался у молодого священника.
- В чём каешся?- грозно спросил он.
- Курю сигареты, алкоголь употребляю.
- Алкоголь нашей церковью не запрещаетьсяё То что куришь,-плохо.Храни Господь,- ответил батюшка.
- Какие еще грехи имеешь?
- Имею слабость к женщинам.
- С замужнеми не встречаешся?
- Ни как нет.
- Храни Господь.
- Батюшка, - начал горячо шептать Семёнов,- имею тяжелый грех, от которого мучаюсь постоянно.
- Так, говори, не стесняйся.
- Живу я в Америке, и пришлось мне наврать про веру  по необходимости, хотя я крещенный Православный. Через круглые бойницы-окна, под углом на алтарь забрезжил солнечный свет и заиграл на остатках росписей стен ратонды, сделанных Андреем Рублевым. После небольшой паузы он спросил,
- Какую веру?
- Иудейскую. Батюшка равнодушно поглядел на Семёнова,
- Документы получил?
- Получил, всё получил.
- Храни Господь.
 На этом исповедь была законченна. После того как все прихожане исповедовались, старший священник начал обряд Причащения. Семёнов причастился и принял Тайнств Святых Даров. На душе стало легко и хорошо. После заутренней Семёнов довольный вышел на улицу, где его встретил чудестный весенний день. Облака скрылись где-то за Юго-Западом. По парку строем прошла колонна солдат на экскурсию в монастырь.
Он достал из кармана пачку сигарет и закурил на ходу, не останавливаясь.


Сан-Франциско 12 декабря 2001 г.