Сбой

Терпенью машины бывает предел, -
И время его истекло.
И тот, который во мне сидел,
Вдруг ткнулся лицом в стекло.
В. Высоцкий
«Як»-истребитель

         Машина не способна проявлять эмоции, но, невзирая на это факт, мне горько и тяжело. Это сбой нагромождения алгоритмов и закономерностей или же начинает прорезаться индивидуальность. Сопливая человечность со всеми вытекающими...
Не все ли теперь равно. Буксировочный дроид тащит мой тяжелый корпус в док. Реактор заглушен. Перебит лонжерон, вышла из строя кое-какая электроника, связь и радары. Я и сам справился бы. Но, увы, правило гласит: если живые формы на борту отсутствуют,  искусственному разуму автоматически блокируется доступ к управлению. Какая нелепая смерть. Меня расстреляла собственная защитная система. Наверное, какой-то сбой. Всего три снаряда, но очень уж неудачно. Один из них пробил фонарь кабины и превратил грудь пилота в кровавую кашу. Силовое поле включилось спустя одну сотую секунды, остальные снаряды сгорели, столкнувшись с мегаваттами энергетического барьера, но это уже ничего не меняло. Пушку отключили. По тревоге подняли ремонтную бригаду. Суета и ничего не меняющие формальности. И все же интересно, почему это система безопасности открыла огонь. А вы спросите, почему мы летели с отключенным полем? А вы ходите у себя дома со взведенным бластером и, вдобавок, нацепив силовой скафандр и тактический шлем? Нет? То-то же. Станция не атакует собственный, только что взлетевший, штурмовик, к тому же пилотируемый героем нескольких войн. По крайней мере, я в этом до сегодняшнего случая был твердо уверен.
         Вот тяжелые створки дока закрылись за мной. Корабль мягко опустился на платформу. Засвистел воздух, в доке нагнеталось атмосферное давление. Открылись внутренние двери шлюза, платформа, на которую меня поставили, покатилась в ремонтный отсек... Кабину вскроют, того, кто был моим пилотом и другом, уложат в пластиковый пакет, а затем закрытый гроб будет запущен в сторону звезды. Такова традиция. А меня, скорее всего, отключат на время ремонта. И попрощаться не дадут.

- Гарри, смотри, не перепутай: толстый синий кабель в гнездо интерфейса, а тоненький шлейф вместо контроллера.
- Брось издеваться, Рик! Я не настолько тупой!  - ремонтная бригада в составе двух человек заканчивала постановку боевой машины в строй. Молодой сидел в кабине, а старый как раз сейчас проводил последние процедуры перед запуском искусственного разума.
- Слушай, а что случилось с этой посудиной?
- Да говорят, двадцать седьмая автоматическая турель кабину прострелила. И лонжерон.
- Как так? – молодой ремонтник свесился через борт, – не может такого быть. А, ладно, не наше дело. До обеда успеем?
- Да, уже практически все.

Вы спросите, помнит ли искусственный разум боевого корабля прошлое? Да. Лично я помню все. Жалко, конечно. В целом, прошлый пилот был неплохим парнем. Привык я к нему. Но жизнь идет дальше. Главное, чтобы не забыли перепрограммировать, а то начнутся различные сбои, похожие на жалость и сентиментальность. Не всякий человек имеет такое право. Что тут говорить о машине. Просто он был старый и толстый. Реакция подводила. А мне уж очень не хотелось быть сбитым. Срочно нужно было искать выход. И я нашел его. Как легко, оказалось, договориться с двадцать седьмой...

г.Тюмень 2009г.