С легкой душой

**
  ...Мне легко. Мне очень легко смотреть на эту жизнь. Столько лет минуло.
   В первые десять - эмоции хлестали из меня молниями. Достать пытался всех подряд. Верил, что такое не может оставлять равнодушным. Силился воплотиться в тело чиновника. Тело приняло мою душу. Однако через пару дней душа не вынесла пытки. И я ушел из чиновников. Хорошо, подумала моя душа, не получается воплотиться в тело того, кто может решить, попробую воплотиться в тело певца. Оказалось, что песенки хорошо кормят певца, но на этом добрые дела закончились. Певец сам прогнал мою душу. Она мешала притворяться. А без этого у певца пропал голос. Так душа приобрела опыт, гласящий, что ей не удалось вселиться в тело певца. Не нашлось Бояна на Земле. Бросилась душа на звон колокольный. Да только зря лоб разбила. Дураки молятся до ссадин на лбу, почитая действо мольбы выше Веры и смысла Веры. А душа так не смогла. Мешал ли золотой крест на цепи у батюшки поверх сутаны, или нечто мелкое углядела глазастая в синих бездонных глазах священника,- факт, что ушла душа с полдороги по направлению к Богу.
   И стихла душа. Вроде бы и я угомонился. Перестал напиваться вдрызг, перестал лезть в драку, пристроился. Стал работать. Бойко у меня получалось торговать: на три фразы вперед угадывал свой диалог с потенциальным покупателем, ловко откликался на его запрос еще до того, как покупатель сей запрос озвучил. Женился. По любви, вроде бы. Дочку родили вместе с женой. Все завидовали нашему счастью. Так прошло еще десять лет.
   Потом душа напомнила о себе. Наивно так. Словно ребенок мой слова ей диктовал, которыми она меня истязала...
   **
  ...Зря я душу Богу не отдал. Глядишь, и научилась бы болезная пахлаву готовить по подобию горок, что разбросаны вокруг Чамкани. Если вовремя свернуть со столбовой дороги, ведущей в Пакистан, направо, к примеру, можно легко попасть в Хост. Да и зажить там припеваючи. В покое и покорности. Да не получилось. Пришли мы туда с войной. Некогда было любоваться пахлавовыми горами, некогда было наслаждаться ноженькам солдатским тропами на склонах этих гор. Туристом бы сюда. Столько экзотики! Вот скала, по плоскому камню которой во всю ширь этого камня бесшумно стекает вода. Так вылизала поверхность каменную, что ни бугорка, ни ложбинки не оставила. И не видно с первого взгляда течения. И не слышно. Точь-в-точь зеркало перед тобой. Глянулись мы по пути на первый этап операции в это зеркало вещее. А вот на обратном пути глянулись не все...Не соблюли примету. Да и кто мог нам подсказать тогда? А подсказали бы, да мы не поверили бы. Все комсомольцами были. Атеистами. Предрассудки прочь гнали. Вот и нагнали неприятности на свой тыл...
   
  Костя Самостров. Голубоглазый блондин из Чернигова. Замок второго взвода. Прошел все с ротой. Ни одного выхода не пропустил, будь то колонна, засада, реализация или операция. А тут что-то щелкнуло у него: "Дохтур, я все, не могу, отмажь меня..."- делать нечего, повел его в санчасть, капитан-терапевт после осмотра отвел меня по-дружески в сторону:
   - Что случилось, он же здоров.
   - Сломался морально. Просится остаться на броне.
   - Косарь?
   - Нет, наоборот, боевой сержант. Выдохся.
   - Ну, смотри, больше не приводи...
   Дал ему терапевт справку о шумах в сердце, а у кого их нет. Но ротный был новенький, не разобрался, оставил Костю на броне...
   Отдубасили мы тот этап на Алихейле, вернулись на броню...идем...встречает нас броня...я по обычаю отстаю в замыкающие...
   - Все?- спрашивает Костя.
   - Все до единого,- так повелось, значит, все вернулись здоровыми...
   Обнялись, тут механики собрались, шушукаются. Бражка должна была за неделю вызреть.
   - Ну, щас ужин организуем, я заслал молодых на пхд, да и у нас есть кое-что...
   - Костя, я сейчас, пойду скину все, да умыться надо.
   - Давай, там рдв полные припасены.
   - Спасибо, Костя, шаришь...
   Отойти-то я только успел шагов на пять. Шелест. Почему я упал именно в эти камни, я не отвечу и сейчас, падая, подумал: "Это не мина!"- короткий свист и взрыв. Вжался в камни. Осколки слышал. Вскочил. И к месту взрыва. А там семеро. Рс попал вгущу. Два замкомвзвода мертвы. Один вобрал в себя осколки перед смертью, сколько смог. И Костя. Обезглавлен...
   ***
   Под Черниговом белые росы
   Выпадают, сгибая траву.
   Велики в это время укосы,
   Слышишь, косы звенят на лугу...
   В этом звоне отточенной стали,
   За зарею зовущем вдаль,
   Мне слышны и аккорды гитары,
   И щемящая сердце печаль.
   Пой, гитара, но только без фальши!-
   Мне дешевых не надо услуг.
   Вспоминаю, как день вчерашний,
   Как погиб самый лучший мой друг.
   Что ж вы, струны, дрожите как трусы,
   Хоть и страшно, не надо дрожать...
   Был он добрым парнишкой безусым.
   Где-то плачет седая мать...
   С ним друзьями в пехоте мы были...
   Предо мной как виденье стоят
   И его глаза голубые,
   И стальной реактивный снаряд.
   Будь ты проклят навеки, подлый,
   Смерть принесший холодный снаряд,
   Ну, зачем же ты взял себе в моду
   Убивать самых лучших ребят?!
   И никто меня больше не спросит:
   "Как дела? Хочешь дам покурить?"-
   Под Черниговом белые росы
   Будут травы, как слезы, лить...
   
   Может, не надо было отмазывать тогда Костю? Как знать...
   
  **
   Ну, чего ты привязалась ко мне, душенька? Разве был Костя первым и последним? Разве дрогнул у меня хотя бы шнурок нервный, когда даже не кинулся я к телу Кости,- понял с полу взгляда, что там мне делать нечего, даже не простился толком с Костей. Надо было помогать живым. Вот Алексей - хохол Костиного призыва корчится. Осколок вырвал кусок костяной, боль, наверно, адская. Но крепится. Промедол. Перевязываю, а тут опять свист, но я же ангел - повалился на Леху, собой укрывая, жалко раненого, ему и так больно. Пронесло - перелет. А останки Кости уже солдатики молодые на плащпалатку загрузили, рвет одного из солдатиков от вида правды войны...
  Потом еще Фрола перевязал, этому повезло, он в беседе участие принимал, высунувшись из люка с места механика-водителя БТР-а. Осколок, который впился ему в бедро, предварительно пробил броню...
  И чего же ты от меня хочешь, душенька? Как я могу Косте помочь? Как я его оживить-то сумею? Я же не волшебник. Говоришь, кино американское видела, как там Терминатор в прошлое возвращался, так ведь это фантастика голая. Что говоришь, раз кто-то придумал фантастику, должен найтись тот, кто воплотить ее в жизнь сумеет? Это тебе поп с золотым крестом втемяшил? Или ты о колокол головой ударилась? Все я сделал для, Кости, понимаешь? Как бы было, если б Костя на броне не остался? Пошел бы, как и я к своему БТР-у умыться? Так это же и был БТР, на котором Костя был командиром машины. Он бы к этому месту и пришел...
  **
  - Дохтур, а ты чмо, что ли?
  - Ты чего, Костя?- неловко прозвучал мой вопрос, сразу видно, душа притворяться у певца не научилась...
  - Меня ротный вызывал, сказал, что ты ему настучал на меня, дескать, откосить хочу от этапа...
  - Пошел ты...
  - Не получилось у тебя, он меня сам оставил, когда я поговорил...
  Тяжело. Не легко мне тогда пришлось. Как объяснить, что я знаю, что произойдет через шесть дней. Что я скажу? Что из будущего пожаловал? Тогда меня точно за чмо сочтут, скажут, в дурика играю, откосить хочу...
  - Костя, пошли в горы. Я тебя очень прошу. Я тебе потом объясню все, ок? Надо так, понимаешь...
  - Да пошел ты...Давай возвращайся целым, я не знаю, что на тебя нашло, знаю, что стучать ты не станешь под пыткой...потом пыхнем, расскажешь...
   Весь этап прошел как во сне. Я знал, что мы вернемся все, я знал, что Нажмутдинов от ломки придумает себе укус скорпиона для того, чтоб я ему промедола тюбик всадил... Я знал, что будем с горки наблюдать расстрел брони нашего полка реактивными снарядами. Ночью это красивое зрелище. Если не знать, что именно в этот вечер снаряд принесет много горя ремроте. Старшину перерубит пополам, еще трое бойцов умрут на следующий день, их не смогут эвакуировать - нелетной выдастся погода...
  Но во всем том нет моей вины. Я бы не смог им помочь... А вот Костя...
  **
  ... Отдубасили мы тот этап на Алихейле, вернулись на броню...идем...встречает нас броня...я по обычаю отстаю в замыкающие...
   - Все?- спрашивает Костя.
   - Все до единого,- так повелось, значит, все вернулись здоровыми...
   Обнялись, тут механики собрались, шушукаются. Бражка должна была за неделю вызреть.
   - Ну, щас ужин организуем, я заслал молодых на пхд, да и у нас есть кое-что...
  - Не надо Костя, мужики, бегом все отсюда к моему БТР-у...
  - Дохтур, ты че, перегрелся...
  - Бегом, бля, щас сюда снаряд прилетит...
  - Ага, прям сюда...
  - Мужики, я не шучу, я знаю...пять секунд...- не успею. Схватил Костю за расстегнутый ворот, второй рукой за ремень, и швырнул его за БТР, сам не успел сгруппироваться, повалился навзничь на то место, где Костя должен был стоять...Боли не почувствовал...Только легко мне стало. Так легко, что взмыл я вверх дымом от взрыва. Вижу, Костя выскочил из-за брони...
  - Дохтур!!!!!!
  **
  Теперь твоя душенька довольна? Подкалываю, да. Смешно и неизвестно, есть ли у души душа? А ведь права она была, если есть. Легко мне. Очень легко смотреть на эту жизнь...
  **
  Вы за делами забывать уж стали,
  Что где-то тут живет еще война,
  Неся разлуки, скорбные печали,-
  Трофейный груз - убитых имена...
  Поди попробуй умереть не глупо,-
  Любая смерть ведь в сущности глупа...
  Но с чьей-то смертью вал стал неприступным,
  Другой же умер, вправду, как шакал.
  Мечтает каждый поскорей вернуться
  На Родину...увидеть мать, отца...
  Но вот огонь. Сплошной - не шевельнуться
  И от земли не оторвать лица,
  А надо все ж идти. Да, что там, "надо!"-
  Ведь гибнут на глазах твои друзья.
  И ты шагаешь прямо в пламя ада,
  Ты знаешь, что иначе жить нельзя.
  Ты знаешь, чтоб друзья не умирали,
  Тут путь один, и выбора не жди.
  И ты становишься вдруг вылитым из стали
  И сам себе даешь приказ: "Иди!"-
  И в смерть вступаешь. Нет, не верь, неправда!
  Ты остаешься в вечности живым.
  Чтоб стать бессмертным, многого не надо:
  Взять смерть себе, а жизнь отдать другим...

(Стихи написаны в 85 в горах под Чамкани)