Нелогичное сновидение

Дом.

Старая деревянная рама обнимала потертое годами стекло. Окна в таких домах не открываются, они только вынимаются целиком, хотя снаружи по разделительной черте можно подумать, что створки распахиваются настежь прямо посередине. За окном в темно-синей глубине ночи виднелись стрелы молнии, которые пронизывали небо замысловатым рисунком, напоминающим старый ветвистый дуб. Корни этого электрического дерева глубоко и больно врезались в землю, должно быть где-то на горизонте.  Каждый раскат грома сотрясал старый деревянный  дом, который, казалось, вот-вот обрушит все содержимое чердака на своих обитателей  прямо через пробоины в потолке.

В комнате стоял запах золы, которую с вечера забыли убрать из печи. Воздух был мокрый и тяжелый, но вкус прожженной березы щекотал обонятельные усики в глубине носа, от чего томная нега обволакивала сознание,  и сон обрушивался на веки объемным свинцом.
Красный потрепанный диван стоял вплотную к стене,  как бы разделяя поверхность на окно и пол. На диване с краю спала старая женщина.  Ее внучка - девочка лет восьми,  повернувшись лицом к окну,  упиралась в выбеленную стену ладонями. Мысли и воспоминания о прошедшем дней хаотично летали в ее маленькой головке. Вот собака, которую она гладила. Подружка с куклой. Стих, который она написала маме в письме. Молоко. Сметана. Дождь. Гроза. Через несколько минут Морфей стал единоличным обладателем ее подсознательного мира.


Сон.

Створки окна распахнулись как раз по серединной раме. В комнату пробивался яркий свет, но это было не солнце, что-то белое, неестественное. На улице у дома стояли две фигуры. Их тела были невероятно вытянуты, и все части тела были удлинены  так, что  голов не было видно. Им не нужны были одежды, все тело  обтягивала тончайшая органическая ткань серо-серебристого цвета.  Четыре длинные руки протянулись к дивану и подхватили девочку под спину своими изящными тончайшими пальцами.

- Куда Вы меня забираете? – Без страха спросила девочка.
- На другую планету. – Отозвалось в ее голове.

Операционный стол. Белый свет наполнял комнату так, что не было видно никаких других приспособлений. Фигуры инопланетных существ окружали стол, их было не менее шести. Создания ни о чем не говорили, а только иногда медленно переглядывались, что-то передавая друг другу взором и мыслью. Хрупкое тело темноволосой девочки лежало посредине теплой железной поверхности, выкрашенной в белый цвет. Она была в сознании, но ни боли ни мучений не испытывала. Грудная клетка, словно речная ракушка, была раскрыта на две половины. Внутренностей не было видно, только три ярко алые гвоздики лежали внутри цветками к шее.

- Когда в тебе три гвоздики, тебе восемнадцать лет, Наденька. Тебе сейчас восемь, поэтому мы заберем две. А когда наступит твое совершеннолетие они вернуться к тебе.
Девочка осталась лежать на столе, существа растворились в белом цвете.  Буквально через несколько секунд  какой-то маленький зеленый тролль (именно тролль, никакого другого определения невозможно было дать этому существу) подбежал к столу и со злобной улыбкой впихнул две гвоздики в раскрытое естество маленького человеческого создания.

- Тебе восемнадцать! – Засмеялся он.


Дом.

Проснувшись, девочка обнаружила в кармане своего красного халатика чистые белые листки бумаги. Она не испытывала тревоги и опасности, только детское удивление и радость от прошедшего ночного путешествия.  Ей захотелось отдать бабушке непонятные листки, но она не осмелилась разбудить родственницу . Дальнейшая история этих листов стерлась временем.
Белый лист – как ознаменование начала ведения книги жизни.


Совершеннолетие.

- Алло. Меня зовут Надежда. Я хотела бы передать привет моему самому близкому человеку на земле. У него сегодня день рождения, ему пятьдесят  три года. И я очень, очень сильно его люблю!
- Да, да, Надежда, ваша история любви уже облетела волны не только нашей радиостанции, но и всех вещательных информационных каналов. Слова, которые Юрий Вам передает, уже цитируются многими нашими слушателями.

Он был невысокого роста, даже скорее он был мал ростом, не больше ста пятидесяти сантиметров. Его кавказская кровь отпечаталась на колоритной внешности – большой нос, густые брови, широченная улыбка с огромными зубами (и как они только умещались у него во рту). Козявка – так он называл Надю.

Надюша была весьма хороша собой. Длинные пышные волосы были окрашены в темно-каштановый цвет. Глаза, как две темные виноградины. Алые не пухлые губы, но правильной формы, как бы очерченные карандашом. Тогда она еще не красила лицо. Правильные линии тела. Шея, плечи, грудь, которую она никогда не покрывала ненавистным намордником в виде бюстгальтера,  крутые бедра и стройные ножки – все ее молодое тело манило к себе не только мужчин, но и притягивало восторженные взгляды женщин. 

- Ты моя Козявочка, любименькая моя девочка. - Он становился на маленькую табуретку и обнимал ее за талию, потому, как стоя на полу, его рук хватало лишь на подколенное пространство. – Знаешь, что мне говорила моя покойная матушка? Молодость красота, милая! Наслаждайся красотой! А вот, что я тебе скажу, Наденька. Главное, это твоя красивая походка и мой высокий рост. – Проговаривая свое любимое выражение, он расставлял как обычно руки в стороны, и как-будто пытался взлететь.

Их отношения были скандалом, их отношения были сказкой. Связь между ними была неземной, но грязной и неправильной. Он никогда не трогал ее. Не пытался всунуть свой член в ее девственное тело. Ему не нужно было удовлетворять свои плотские потребности, он удовлетворял свою душу и питался молодостью-красотой. Она не возражала, она с любовью и желанием отдавала себя. Их ничто не соединяло, ничто не было похоже и своместно интересно, но они настолько были близки, что даже день рождения у них был в один день.

- Надюшка, надежда жизни моей, тебе сегодня восемнадцать! Прими мою любовь и неси ее сквозь всю свою жизнь!