Карусель

- Виктор Сергеевич, вы задерживаетесь? – молодая сотрудница с наигранным интересом посмотрела в сторону начальника конструкторского отдела. Даже головы не повернул. А она для него в обед в парикмахерскую бегала, прическу дорогущую сделала.
- Да, Наташа, дела. Проект на следующей неделе сдавать надо, - ответил сдержанно Глухов.
- Можно, я задержусь вместе с вами?
Если мужчина по тем или иным причинам не обращает на женщину внимания, значит, надо сказать ему об этом прямо. Так, чтобы обратил.
- Да сколько угодно, - Глухов выглянул из-за монитора. – Только не вместе со мной, а сами по себе. По рабочей необходимости.
Этого ему еще не хватало. Работы невпроворот, а ей хоть бы хны. И как, скажите, с такой молодежью работать? Одни забавы на уме.
- Какая необходимость? Рабочий день истек три минуты назад, - прощебетала Наташа. – Вам кофе поставить? Или может чего-нибудь еще?
- Ставь, ставь, - Глухов углубился в программу, высверливая глазами экран монитора. Ничего в голову не лезет. Вот неуемная, отбила-таки желание работать. Ладно, приду с утра, доделаю. Завтра точно никто не помешает.
Виктор Сергеевич встал, потянулся, бросил взгляд на сотрудницу. Принарядилась, прическу соорудила.   
- По какому случаю праздник?
- Прическу заметил? Прогресс, - Наташа подошла к Глухову, положила руки на плечи, посмотрела с усмешкой в глаза. – И когда ты, Глухов, поймешь, что личная жизнь у человека всегда на первом месте стоит. Особенно у женщины.
- Вот это правильно.
- Что правильно?
- Насчет стоит правильно. Без этого никуда.
- Хам. Иди, лучше поставь чайник.
- Ты же хотела поставить?
- Хотела, расхотела. Это в рабочее время ты начальник. А сейчас я принимаю решения. Забыл, какой сегодня день?
- А какой сегодня день?
- Год как мы с тобой знакомы. Вспомнил?
Глухов помнил. Год назад в этот день от него ушла Вера, жена. Закатила под вечер скандал, потом всю ночь плакала, а утром собрала вещи и ушла. А ведь пятнадцать лет прожили душа в душу. И чего ей не хватало? Детей не завели, это да. Но кто в этом виноват? Живут семьи и без детей, и нормально живут. В общем, пришел тогда Глухов на работу поникший, расстроенный. А в обед пошел в кафе и напился. Сотрудники, конечно, перемену заметили, но виду не подали. Дело житейское, с кем не бывает. А Наташа подождала, пока все разойдутся, и увезла Глухова к себе.
- Ну, так вот. Значит, у нас с тобой сегодня праздник. Или ты так не думаешь?
- Почему не думаю? Думаю.
- Какой-то ты вялый сегодня, замученный, - Наташа посмотрела на Глухова. – Может, отложим праздник?
- Ничего не нужно откладывать, - отозвался Глухов, - раз сегодня такой день, будем кутить. Приглашаю вас, сударыня, в ресторан. 
- Ну вот, на мужика стал похож, - вздохнула с облегчением Наташа. – Таким ты мне больше нравишься. Кутить - так кутить. Пошли. Только чайник на место поставь.

Глухов не хотел продолжения. Ну, посидели, выпили и домой. А завязывать отношения с молодой сотрудницей в планы не входило. Да и развод с женой не повод для сближения. Но Наташа так ловко все обставила, что Глухову ничего не оставалось делать, как согласиться с предложенными обстоятельствами. Он был измотан и пьян, а она обходительна и мила. И все сложилось так, как оно сложилось.

- Хороший ты мужик Глухов, - Наташа откинулась в мягком кресле, закурила. – Только нерешительный. Так и будешь в неженатиках ходить?   
- А зачем жениться? Кому от этого польза?
- Как - кому? – удивилась Наташа. – Мне, например. Сколько можно прятать наши отношения?
 - Какие отношения? – Глухов недоуменно посмотрел на Наташу. – Ну, встретились разок-другой, потом еще…
- А потом еще, и еще, - продолжила Наташа. – Это уже не встречи, Глухов, а серьезные отношения. А отношения требуют определенности.
- Нет ничего хуже определенности, - заключил Глухов. - Только привык к определенности, а она раз - и перетекла в неопределенность. Чем меньше ждешь от жизни, тем больше от нее получаешь.
- Это мужская философия. У женщин по-другому. Хочешь красиво жить – вертись. А промахнулась – не обижайся. Вот так, Глухов.
- Выходит, ты промахнулась, - сказал Глухов. – Кто я? Старый человек, разведенец, без прошлого и будущего.
- Что ты на себя наговариваешь? – возмутилась Наташа. – Сорок пять – не возраст. Да и зарабатываешь ты прилично. Мне, во всяком случае, хватило бы. Так что, не списывай себя раньше времени. И вообще, Глухов, поехали домой.
- Домой – это куда?   
- Куда, куда. К тебе, разумеется. Будем у тебя жить.
- А ты меня спросила? Вдруг я против?
- Ты не можешь быть против, Глухов, - сказала, вставая, Наташа. - Ты всегда за. Забыл? На работе ты начальник, дома – я. Собирайся, поехали.
Вот так. Не успел от одной женщины отвязаться, как вторая спешит заявить свои права. Отсутствие стремления к независимости порождает диктатора.

- Витя, к столу. Завтрак готов, стынет. Витя! 
Вот копуша! Через пять минут выходить, а он в ванной. И что он там делает?
- Сейчас, Наташа, сейчас. Завтракать? Нет, я не буду, не хочу.
Это невыносимо. И когда она запомнит? Вроде молодая, склерозом не страдает.
- Идем, идем. Овсянка еще никому не повредила.
Вот упрямец! Я его заставлю.
- Ты же знаешь, Наташенька, я не завтракаю!
Сколько можно одно и  то же повторять? Нет, я сойду с ума. Быстрее на работу. Там спасение.
- Тогда бутерброды с сыром, оладьи со сметаной. Твои любимые. Ну, Витенька!
- Нет, нет, я только кофе. Все, побежал. Пока, целую.
- Пока, до встречи.
 
Как прекрасна была холостяцкая жизнь! Никаких тебе забот, полная свобода. Поначалу, конечно, как ушла жена, приходилось трудно, все ведь надо было делать самому, и стирать, и готовить, но потом Глухов втянулся, привык. Главное, никто не стоит над душой, не попрекает. Хочешь – делай, хочешь – не делай. Все в твоей власти. А тут…В общем, все повторилось.

- Алло, это Вера? Привет. Ну, как дела? Как поживаешь, говорю?
- Кто это? Я ничего не слышу. Кто говорит?
- Да я это, Виктор. Что, не узнала?
- А, Глухов. Ты что звонишь? Чего надо?
- Ничего. Просто.
- Не о чем нам говорить. Наговорились.
- Вера, подожди, не бросай трубку!
- Ну, чего еще?
- Может, встретимся? Посидим, поболтаем. Помнишь, как раньше, во “Встрече”? Музыка, танцы, вино. 
- На воспоминания потянуло? Раньше надо было думать. Проехали. Вот так, Витенька.
 - А я думал…
- Что ты думал? Всю жизнь только о себе и думаешь. Собой занимаешься. А вокруг тебя люди. Не заметишь, как жизнь пройдет. Вот и прошла. Чего молчишь? Стыдно?
- Вера, давай встретимся. Мне плохо. Без тебя.
- Заныл…Вот всегда ты такой. И вместе не можешь и один не можешь. И что мне с тобой делать? Ладно, назначай встречу. Где? Во “Встрече”? Завтра в семь.
 
- Виктор Сергеевич, вы идете? – Наташа выжидающе посмотрела в сторону начальника конструкторского отдела. - Вас подождать?
- Пожалуй, задержусь, - ответил Глухов, перебирая бумаги. – В семь совещание. Так что не жди меня и иди домой.
- Что так поздно-то? И в нерабочее время? – вскинула глазки Наташа.
- Приказы начальников не обсуждают.
- Опять выпивший придешь…
- Ну что ж сделаешь! Такова судьба. Постараюсь выпить поменьше. 
- Знаю я твои поменьше! Эх, Виктор Сергеевич. Ладно, пошла. Надеюсь, тебя сегодня увидеть. 
- Я тоже надеюсь.
- Пока.
- Пока.

И черт его дернул звонить жене! Сейчас Вера начнет приставать, расспрашивать, что да как. И вместо встречи получится допрос с пристрастием. И отвечать-то нечего, сменил сито на решето. Может, отказаться и не пойти? Извиниться, сослаться на занятость, мол, не предусмотрел, не рассчитал. Нет, это не выход, это скандал. Пойдут обиды, слезы, обвинения. Второй раз этого ему не вынести. Лучше просто взять и не придти. Не звонить и не приходить. Залечь на дно, утонуть. А что тогда он скажет Наташе? Что совещание перенесли, и он как примерный семьянин поспешил домой? Нет, куда угодно, только не домой. Так куда же? Вот карусель…
Глухов остановился у перекрестка. И вдруг развернулся и пошел в сторону, противоположную к “Встрече”. Куда? Он и сам не знал. Ноги определяли маршрут самостоятельно. Стемнело, Глухов увидел себя в парке у реки, возле старенького дощатого кафе, где он когда-то бывал студентом. Сердце защемило. Разве оно еще работает? Сколько лет прошло? Двадцать, двадцать пять?
- Вам чего, мужчина? Заказывать будете? – крикливый голос официантки пробудил Глухова к жизни. - Через полчаса мы закрываемся.
- Да, да, сейчас, - Глухов посмотрел на меню, но прочесть не смог, буквы расплывались перед глазами, и выпалил: – Двести портвейну и яичницу.
Официантка недоверчиво посмотрела на Глухова. Вроде одет прилично, не алкаш. 
- Извините, - замялся Глухов, - студенческие годы вспомнил. Вас как зовут?
- Нина.
- Понимаете, Нина, не согласитесь ли вы со мной выпить? Коньяку, шампанского, все, что хотите.
- Вы что не поняли, что я вам сказала? Мы через полчаса закрываемся.
- Ну и прекрасно, что закрываетесь. Посидим в закрытом кафе. Это даже лучше. Никто мешать не будет.
- Вы что себе вообразили, мужчина? Я вам кто – жена, любовница? – возмутилась официантка.
- Нина, прошу вас, помогите, - взмолился Глухов. – У меня сложный момент в жизни. Я попал в карусель. Мчусь, мчусь, а куда, не знаю сам. Кто-то включил двигатель, а выключить забыл. Отошел, пропал, забыл про меня. И не остановиться и не сойти.
- Ну и что? Мне-то какое до вас дело?
- Правильно, никакого, - Глухов задумался. - Тогда двести коньяку и фрукты. Да, и мясной салат. Пожалуйста.
- Так бы сразу и сказали. Сейчас принесу.
Глухов сел, за столик, рухнул,  как подкошенный. Вот такие дела, Виктор Сергеевич. И ничего с этим уже не поделаешь. Придется принимать жизнь такой, какой она есть. Глухов расстегнул ворот рубашки, вытер пот со лба.
- Ваш заказ, мужчина, - женщина с шумом поставила на столик графин с коньяком, блюдо фруктов и салат. - С вас сто пятьдесят семь рублей тридцать копеек.
- Возьмите. Сдачи не надо.
Глухов протянул официантке двести рублей. Женщина удивленно взяла, потом с жалостью посмотрела на Глухова.
- Какие вы мужчины все несамостоятельные. Говори, что случилось, может, помогу, - и присела за столик, по-хозяйски разливая коньяк в приготовленные рюмки.