Колька

I
У него огромные глаза. Огромные и бездонные. Со вселенской печалью, повисшей где то на кончиках ресниц. Ему всего 11. А он знает намного больше, чем я. Намного больше горя, чем я. 

Я вошла в из класс с замиранием сердца. Класс из одних мальчишек. 11 летних, ненавидящих взрослых, мальчишек. А я, чуть выше их ростом, и с такими же детскими глазами. Как мне смотреть на них, что говорить им? Они ведь видели такое, о чем я только в детективных романах читала…
Вхожу в класс, прижимая журнал к груди, как щит.  Понимаю, что я их попросту боюсь.  Еще шаг.. и еще… Поднимаю глаза, медленно обвожу класс глазами, смотрю в глаза каждому,  пытаюсь увидеть, что там,  внутри.  И чаще всего наталкиваюсь на обжигающую холодом пустоту… Нет, они не пустые, просто они никого не пускают туда, где их еще неокрепшие души нашли прибежище.
Все усажены на места, начинаю вести урок, и вдруг, с размаху открывается дверь и я вижу глаза… Огромные и бездонные… Со вселенской печалью, повисшей где то на кончиках ресниц.  Он смотрит на меня с вызовом, он ждет, когда я начну кричать. А я смотрю на него, и чувствую, что  у меня внутри, там, под сердцем  с нарастающей силой возникает тянущая боль. Я смотрю в его глаза. Больше всего в этот момент я хочу погладить его по голове и усадить за стол, налить стакан молока с краюхой черного хлеба и смотреть как он будет уплетать за обе щеки. Его, 11 летнего мальчишку, который видел намного больше горя чем я, и которого я вижу первый раз в жизни.
-Проходи на место, - говорю я.
-А дневник? – удивленно смотрит он на меня.
- Не надо, - говорю, а сама думаю, наверное, я делаю что-то не правильно, но я привыкла слушать свое сердце. – После урока ты мне объяснишь, почему ты опоздал, я уверена, у тебя были причины.

Немое недоумение.

По классу шепоток: «Не орет!» «Типа, сильная!» «Ну надо проверить, долго ли протянет». Смешок.  У меня холодок по спине, но виду не подаю. Приподняв бровь, без ложного заискивания, прошу продолжить работу. Удивляюсь тому, что они молча начинают работать. Я и не знала, что мои испытания только начинались.

II
Утро. За пол часа до первого урока прихожу в школу. Нужно приготовить карты и тетради. Беру ключ и иду к кабинету. Вставляю ключ в дверь и понимаю, что в кабинет попаду не скоро…  Ключ застрял в скважине и не поворачивался ни в  одну сторону.
Стою перед дверью, и от бессилия слезы наворачиваются на глаза. Дети уже начинают заполнять школьные коридоры, и мои сорванцы собираются у класса.  Наблюдают за моими стараниями, улыбаются, некоторые отпускают шуточки о моих стараниях попасть в кабинет.  Поднимаю голову, чтоб попросить кого-нибудь о помощи. И встречаюсь с его огромными глазами. Огромными и бездонными. Со вселенской печалью повисшей на кончиках ресниц… Его глаза смеются надо мной. Он ждет, справлюсь ли я или сломаюсь.  Отворачиваюсь.
В конце концов понимаю, что мне самой не справится, обращаюсь к  плотнику школы. Заросшему, небритому, неопрятного вида мужчине.  Он выламывает дверь в кабинет.  Я с видом победительницы вхожу в класс, и завожу на урок своих сорванцов.
Они садятся на места притихшие, ждут наказания. Ждут окрика и обвинений.  А он смотрит и смеется.
-Откройте учебники на странице 96, - начинаю говорит абсолютно спокойным тоном, хотя в душе все саднит от досады.  Веду урок и улыбаюсь.
Через час замочную скважину освободили от ключа и от нескольких пятикопеечных монет, которые кто то опустил в нее. Дверь починили, ключ отдали мне обратно. Все потекло мирно и тихо. Но через несколько дней мои пятиклашки напомнили о себе.
На день учителя  я купила себе новенький мобильный телефон. Самый дешевый. Но новенький. Счастью не было предела, хотелось его всем показывать. Но знала, в школе это как красная тряпка для быка. Старалась без нужды его не доставать,  и не говорить о том, что он у меня есть. И вдруг, на уроке, откуда то из глубины моей бездонной учительской сумки заиграла знакомая мелодия.
«Кто звонит в такое время? Все знают, что  у меня уроки!» - пронеслось в голове. Но мелодия настойчиво льется. Залезаю в сумку и извлекаю телефон. Пока я его извлекала, мелодия успокоилась, но телефон уже извлечен, и чтоб не терять время на то, что б его спрятать, кладу его на стол. Урок ведь! Из под носа не стащат. Иду к доске, с  упоением рассказываю о мифах древней Греции, показываю слайды, рисую на доске схемы, и абсолютно забываю о телефоне на столе….
Звонок. Класс дружно окружает меня вокруг стола, галдят, спрашивают в один голос все, что их волнует, я стараюсь всем ответить…И вот они выбегают шумной толпой на перемену в коридор, я остаюсь одна, самое время разобраться с неожиданным звонком, смотрю на стол и понимаю, что телефона там нет. Моего телефона там нет.  Судорожно перебираю все вещи на столе, даже в сумке ищу, хотя знаю, что туда его  не возвращала. Нет. Нигде нет.  Слезы сами подкатили к горлу и защипали в носу.
Нет! Не плакать, ни за что не плакать!
Иду в класс. Заговорщицким тоном вызываю старосту в коридор. Говорю о том, что  у меня пропал телефон, я не знаю, кто это мог сделать, и надо организовать расследование, своими силами, без взрослых. Он смотрит на меня как на сумасшедшую. Он не верит мне. Но соглашается. 
Мне жгло пятки, я очень хотела вернуть телефон обратно, мне было обидно, и я не понимала, за что они так со мной?  Но я вытерпела несколько дней, затем опять подошла к старосте, его звали Виталик, и спросила, как идет следствие? Он смотрел на меня из под лобья и спросил, а вы что, правда никому не сказали и не скажите?
- Но ведь мы договорились, - совершенно ровным тоном ответила я.
На следующее утро я пришла на работу  как обычно, но ключа от кабинета на месте не было. Я поднялась и пошла в класс. Он был открыт, и узкая полоска света падала на пол коридора. Я вошла в кабинет,  там сидели мои мальчишки. Все. А на столе лежал мой телефон.
Чтоб они не видели, как я плачу, я вышла...

III
  Они оттаивали медленно. По одному. Они все время были насторожены и боялись подножки. Мои маленькие мальчишки, которые видели намного больше горя, чем я.  И только он,  с огромными и бездонными глазами не оттаивал. Он зло шутил, и от того, что я не кричала и не наказывала его злился еще больше. Он был похож на ёжика. Колючего, и с виду грозного, но ранимого, поэтому  дольше всех держащего дистанцию.
Мы часто пытаемся подчинить себе судьбу. Но очень часто за нас все решает случай. Именно случай помог нам сделать последний шаг на встречу друг другу.
Шум школьного коридора зачастую не дает услышать молчаливый крик детской души.  Но зато мгновенно разносит новости по школе. Моментально.
Я сидела за столом, проверяя тетради. Вдруг кто то из ребят стремительно влетел в класс и закричал, Колька упал в обморок! Крикнул, и так же стремительно исчез.
У меня ёкнуло сердце. Колька. Тот самый, которого мне с первого дня хотелось напоить молоком.  У которого огромные и бездонные глаза со вселенской грустью, повисшей на кончиках ресниц. 
Я взметнулась со стула и выбежала в коридор. Конечно, там уже не было Кольки.  Я побежала в мед кабинет. Там собрался весь цвет школы. Директор, завуч, воспитатели, медик и все ругали Кольку… За то что не сказал, что голоден, за то что не сказал… Я ничего не слышала больше.
 Я подошла к нему и погладила его по голове.  Он смотрел и ждал, когда я начну его ругать…  А я просто спросила, тихонько, чтоб никто не слышал: «Пойдем в столовую, когда урок начнется?»
И вдруг вселенская грусть скатилась с кончиков ресниц круглой слезинкой.  Он посмотрел на меня своими огромными бездонными глазами и шепнул: «Да».

Через 20 минут мы сидели в столовой и я смотрела как он уплетает за обе щеки борщ, пюре с котлетами, и молоко… Молоко с черным хлебом.  Оказывается Колькино любимое лакомство – молоко с черным хлебом.

PS  слушайте свое сердце.