Смерть - это тоже путь

Она как человек,
привыкший себя принуждать,
иногда впадала в полную апатию,
когда ничто не могло поднять ее с постели.
В ней копились силы,
готовые через некоторое время снова поднять,
чтобы со всем свойственным ее натуре жаром
приниматься опять и опять
за натягивание жизни до тех образцов,
которые она сама себе рисовала.
Она черпала эти образцы
из господствующей в обществе идеологии,
а когда эта идеология пала,
через некоторое время ушла в религию,
которая все равно оказалась неживой,
максималистски преувеличенной набожностью.
В таком ее поведении было нечто,
выводящее ее на гребень среди массы таких же людей,
страдающих от малейшего дуновения,
потому что они были воспитаны в обществе,
где нельзя было иметь корней.
В общем-то все это были грани
чрезмерного пассионарного приспособленчества,
когда, казалось бы,
человек не делает ничего неправильного,
а, убежденный в своей правоте,
декларирует свою правильность
и навязывает ее другим.
С годами ее набожность становилась все воинственнее,
и не только по отношению к другим -
прежде всего по отношению к себе,
когда она пыталась подменять недостаток веры
излишними действия,
принося Богу вместо доверия
клятвы, зароки и жертвы.
Она изматывала себя долгими стояниями на службах,
ежедневным многочасовым чтением молитв,
строгим постом, бичуя себя
и воспринимая как наказание
малейшее отступление от взятых обязательств.
Она не замечала ничего вокруг,
день был пустым и не задавшимся,
если изначально не были осуществлены
те или иные обещанные Богу действия.
В ответ она ждала
и недоверчиво пыталась верить,
что Бог выполнит то,
что по ее представлениям
было нужно ей в данный момент.
Но Бог молчал.
Она не чувствовала промысла,
не замечала иных путей,
кроме тех, которые сама себе рисовала.
И новые препятствия (конфликты или болезни)
не предостерегали ее от спорности избранного пути,
она и мысли не допускала,
что эти препятствия,
как тупики в лабиринте,
могут преднамеренно разворачивать ее
на сто восемьдесят градусов.
Она страдала,
но шла окольными путями.
Наибольший тупик у нее вызывало
приближение старости и смерти.
Она могла представить свою гибель в бою,
на амбразуре, впереди бронепоезда.
Но видеть медленное увядание,
увядать самой, становиться беспомощной и никчемной -
это было выше ее понимания.
Но она боролась.
В одиночку, продираясь сквозь дебри собственного «я»,
не понимая смысла своих мучений.
«Господи, - плакала она. –
Ты, наверное, просто не принимаешь меня…
Конечно, зачем я тебе такая?
Почему умерла Танечка,
почему мучается искалеченная старуха Марья Андреевна?»
Она силилась понять и молилась:
«Открой, Господи!»,
как вдруг всплыли в памяти слова одной знакомой -
больной от рождения девушки,
от нее еще в роддоме отказались родители:
«Я необходима Богу как знак его бессилия в мире,
где все сводится к борьбе за власть.
Я не наказана, моя жизнь не бессмысленна -
я избрана быть его орудием.
Моя немощь – это его орудие на земле».
И вдруг ей показалось,
что все ее блуждания и поиски
тоже составная часть какого-то неизвестного ей
вселенского плана.
Она вспомнила, как часто попадая в тупик,
принимала решения, совершенно противоположные тем,
к которым готовилась изначально.
А спустя время с радостью понимала,
что именно это решение
было единственно правильным.
Значит, кто-то вел ее!
Значит, кто-то выводил к этому единственно правильному решению,
не препятствуя неверным шагам
и терпеливо дожидаясь,
когда она сама осознает их неверность!
Как это замечательно,
что ты не один,
не в кромешной тьме,
а тебя ведут!
Можно не жить в таком напряжении,
в страхе и ожидании,
можно расслабиться и положиться на Того,
невидимого, Ведущего!
Она облегченно вздохнула.
Ее больше не пугали эти испытания,
ошибки, собственные промахи.
Они необходимы для ее развития,
так же как и те частые болезни,
которые начали одолевать ее.
Она поняла, что все зависит от того,
как она примет их и допустит.
Ей почему-то вспомнилось,
как в самом начале она делала свои первые шаги к Богу.
Она вспомнила свое ощущение себя и подумала,
что образ Бога был тогда у нее вне души,
и самый маленький кризис,
как легкий ветерок, развеивал ее веру.
Она удивилась этому своему ощущению,
понимая, что стала другой по сравнению с той,
какой была всего несколько месяцев назад.
Ей казалось, что она стала как-то выше,
словно выросла, вытянулась
или просто поднялась на ступеньку вверх.
У нее захватило дух от этой мысли.
Бог ждет от нее доверия
и предлагает примирение,
чтобы провести самыми короткими путями.
Потому что смерть – это тоже путь.
1998