Галлиполи 1915 - 7

ГЛАВА ВТОРАЯ. ХОДЖА ВИЛЬГЕЛЬМ ТОРЖЕСТВУЕТ


Падает снег, вечный снег на вздыбленную холмами равнину,
В полутьме, в полусумраке - белые снежные хлопья.
Белые тучи земли касаются темных небесных холмов.
Унылый, как пойманный волк, гремя цепью на шее,
Встает на смерть свою турок…
Обри Херберт


1. Грозные беглецы

Проход в Турцию немецких линкоров «Гебена» и «Бреслау», по мнению большинства мемуаристов, стал главной причиной для вступления Турции в войну на стороне Германии. Г. Лорей, участник событий, пишет: «Какие огромные политические последствия повлёк за собой прорыв в Турцию – скажет всемирная история. Не появись германские корабли в Константинополе, вряд ли Германии удалось вовлечь Турцию в войну и привлечь Болгарию на свою сторону» . Другой свидетель и участник событий, американский посол в Константинополе Г. Моргентау высказывает аналогичное мнение: «Я не знаю, имели ли какие-нибудь два судна большее влияние на историю, чем эти два немецких крейсера» . Российский публицист А. Шталь в статье из сборника «Кто должник?», вышедшего в 1926 году, пишет: «Проход «Гебена» и «Бреслау» в Дарданеллы… был решающим событием, подвигнувшим Турцию на войну, разорвавшим связь России с союзниками и повлекшим неисчислимые последствия… В истории флотов нет примеров, чтобы один корабль сыграл роль, подобную той, которая выпала на долю «Гебена» .
Конфискация Черчиллем турецких кораблей показала руководству младотурок, что союз с Англией не сулит им ничего хорошего. Союз с Германией в этом свете приобрёл ещё более светлую перспективу. Немцы не замедлили этим воспользоваться.

Средиземноморская эскадра кайзера Вильгельма

Ещё 1 ноября 1912 года по приказу кайзера была сфор¬мирована «Средиземноморская дивизия» в составе новейшего линейного корабля «Гебен» и лёгкого крейсера «Бреслау». Это произошло во время Балканской войны, когда «вследствие холода, холеры, сыпного тифа, скудного довольствия и натиска болгарской армии… падение Константинополя стало близкой возможностью. Тогда великий визирь подсказал… мысль о посылке в Константинополь международной эскадры. Такая эскадра была выделена для защиты своих интересов государствами, подписавшими Берлинский трактат» . 5 ноября оба корабля отправились по назначению.
«Гебен» был одним из лучших крейсеров германского флота. Построенный в 1911 году, он имел водоизмещение 23000 тонн и развивал скорость до 29 узлов . «Гебен» являлся третьим кораблем своего класса, построенным для немецкого флота, и вторым в серии («Гебен» и «Мольтке»). Проект кораблей был подготовлен в проектном бюро Имперского Военно-Морского Флота под руководством Альберта Дитриха .
В марте 1914 года германское командование определило главную задачу средиземноморской дивизии – воспрепятст¬вовать переброске алжирского армейского корпуса во Францию. Однако на случай войны тройственного союза (Германия, Австрия, Италия) против двойственного (Россия, Франция) существовали определённые соглашения о совместном использовании военно-морских сил в Средиземном море согласно единому плану и под верховным командованием австрийского адмирала Гауса .
Командующим средиземноморской эс¬кадрой в это время был адмирал Вильгельм Сушон . «Гебен» требовал ремонта, поэтому к 10 июля 1914 года он стоял в австрийской базе Пола, куда должны были прийти из Германии необходимые для ремонта детали . «Бреслау» дислоцировался в итальянском порту Дураццо на территории Албании, «где с него был высажен отряд для охраны принца Вида и германского посла» . 28 июля ремонт «Гебена» был завершен с помощью беспримерного энтузиазма команды, сумевшей заменить 4000 поврежденных котельных трубок . Скорость немецкого корабля в результате ремонта повысилась с 17 до 24 узлов.
Франция имела в Средиземном море весь свой флот, британская эскадра тоже располагала значительными силами, в том числе четырьмя броненосцами. Италия имела договоры, как со странами Центральной коалиции, так и с Антантой, к которой всё более склонялась в последнее время. Всего в Средиземном море в распоряжении Антанты находились 15 линейных кораблей, 13 линейных и броненосных крейсеров, 4 легких крейсера . У Турции и Германии в этом регионе, казалось бы, не было ни малейшего шанса.

Начало Великого Похода

Для выполнения главной цели (воспрепятст¬вовать переброске алжирского (XIX) армейского корпуса во Францию) крейсера «Гебен» и «Бреслау» встретились 1 августа у Биндизи и направились для пополнения запасов угля в Мессину, куда пришли 2 августа.
В ночь со 2 на 3 августа оба крейсера вышли из Мессины и направились «17-узловым ходом к точке, находящейся в 20 милях на юго-запад от мыса Спартивенто (Сардиния)… 3 августа в 18 ч. 19 м. из германского Морского генерального штаба была получена радиотелеграмма о начале войны с Францией» .
4 августа «Гебен» под русским (!) флагом подошел к порту Филиппвиль на алжирском побережье, где обстрелял береговые сооружения и уничтожил маяк . «Бреслау» обстрелял портовые сооружения в Боне в том же районе. Также была обстреляна сигнальная станция, находившаяся к северу от порта.
В тот же день, 4 августа, на крейсерах приняли радио: «3 августа заключён союз с Турцией. «Гебену» и «Бреслау» идти немедленно в Константинополь. Морской генеральный штаб» .
Так началась беспримерная эпопея германских кораблей.

Игра в «кошки-мышки»

Кайзер Вильгельм II послал 4 августа греческому королю Константину сообщение, что «Гебен» и «Бреслау» объединяются с турецким флотом для совместных действий. Это сообщение стало известно британской морской миссии в Греции, и было передано в Лондон . Таким образом, тайной для английских военных намерение немцев не было.
Растратив во время алжирского рейда запасы угля, германское корабли снова подошли к Мессине для дозаправки топливом. 5 августа британский посол в Риме Реннел Родд сообщил в Лондон о том, что «Гебен» и «Бреслау» стали на якорь в Мессине . Английские и французские корабли были посланы в этот район Средиземного моря для слежения за немцами. Однако ни один из них около Мессинского пролива так и не показался. К этому времени на «Гебене» уже узнали об объявлении войны между Германией и Британией . Тем не менее, Г. Копп сообщает, что в Мессине часть угля на «Гебен» была предоставлена английским пароходом «Бристоль» уже после начала войны между Германией и Англией .
6 августа в 11 час. на «Гебене» была принята телеграмма из Морского генерального штаба от 5 августа с отменой предыдущей директивы: «по причинам политического характера вход в Константинополь в настоящее время ещё невозможен» . Однако адмирал Сушон принял решение пробиваться к Проливам. «Смысл полученной телеграммы подсказывал ему, что позднее можно будет пройти в Константинополь и тем самым распространить военные действия на Ближний Восток и на Чёрное море… Отдание первого приказа о прорыве к Константинополю добился у кайзера гранд-адмирал Тирпиц наперекор желанию начальника морского генерального штаба адмирала Поля. Отмена этого приказа была результатом представлений министерства иностранных дел» .
6 августа в 17 час. «Гебен» вышел из Мессины, а в 17 час. 20 м. «Бреслау» последовал за ним. Пароход «Генерал», подготовленный к отходу в Германскую Восточную Африку, с грузом угля сопровождал прорыв крейсеров в качестве вспомогательного судна .
Практически весь британский флот находился в это время у острова Мальта. Главнокомандующий Средиземноморским флотом адмирал Милн получил распоряжение послать эскадру контр-адмирала Траубриджа для слежения за «Гебеном». Французский адмирал Буэ де Лапейрер получил такое же задание от Французского военно-морского руководства . 3 августа Лапейрер покинул Тулон. «Он разделил свои силы на три группы, каждой группе надлежало следовать курсом на один из трех главных алжирских портов: Филиппвиль, Алжир и Оран. В составе эскадры было в общем 15 линкоров, 6 крейсеров и 24 миноносца, возглавляемые флагманом — линейным кораблем «Курбе». 4 августа, находясь в районе Балеарских островов, адмирал получил известие, что «Гебен» и «Бреслау» обстреляли Филиппвиль и Бону. Это сообщение поставило адмирала в тупик. По-видимому, ему не приходила в голову мысль, что он лучше всего оградил бы перевозку войск, если бы атаковал германские корабли. Но он посчитал нужным охранять конвой и действовал соответственно этому убеждению. Потом у него возникло мнение, что германский адмирал попытается прорваться из Средиземного моря в Атлантику, и что на пути в Гибралтар он обстреляет Алжир. Лапейрер отправил первую группу своих кораблей не к Филиппвилю, как предполагал, а к Алжиру, где та, естественно, не обнаружив германских кораблей, направилась к Балеарам» .
Англичанами для преследования германских быстроходных крейсеров, один из которых был оснащен тяжелым вооружением, был выделен только один легкий крейсер «Глостер». Французские военно-морские силы, как было сказано выше, вообще не участвовали в этой операции. «Глостер», обнаруживший «Гебен» в 18 час. 05 м. в течение 24 часов преследовал немцев. Траубридж «держался с 4 броненосными крейсерами «Дефенс» (Defence), «Уорриор» (Warrior), «Дьюк оф Эдинбро» (Duke of Edinburgh), «Блэк Принс» (Blak Prince) и эскадренными миноносцами перед Отрантским проливом, когда узнал, что германские корабли вышли из Мессины и взяли курс на Адриатическое море. Только после полуночи ему стало ясно, что неприятель изменил курс. Он попробовал начать преследование в направлении на юг, думая преградить ему путь; но в 3 ч. 50 м. 7 августа отказался от этого намерения, не имея права покинуть вход в Адриатическое море и не получая приказания оказать поддержку «Глостеру» .
Утром 7 августа «Бреслау» получил приказание вклиниться между «Гебеном» и неприятелем. Когда корабли сблизились, ««Глостер» «открыл огонь по «Бреслау»… Корабли обменялись несколькими залпами… Английские газеты сообщали впоследствии, что «Глостер» получил пробоину в палубе» . Свидетелем этого эпизода стала дочь американского посла Генри Моргентау, которая прибыла в Константинополь на пароходе «Сицилия» 10-ого августа. «Мы завтракали на палубе, - рассказала мне моя дочь, - когда я увидела… два больших линейных корабли, первый с двумя странными, экзотическими башнями, а другой - вполне обыкновенно выглядящий линейный корабль. Мы наблюдали и видели, что сзади к ним подошло другое судно, которое шло очень быстро. Оно подходило все ближе и ближе, и затем мы услышали пушечную канонаду. В воздух взлетали столбы воды, и возникало много небольших вспышек белого дыма. Я осознала, что происходит, только спустя некоторое время, а затем я вдруг поняла, что мы фактически стали свидетелями морского боя. Суда непрерывно изменяли свои позиции, и снова и снова сталкивались друг с другом… Капитан сказал нам, что два больших судна были немецкими, они были обнаружены в Средиземноморье и пробовали ускользнуть от британского флота. Он сказал, что британские суда преследуют их на всем протяжении Средиземноморья, и что немецкие суда пробуют войти в Константинополь» .
Германские корабли вошли в Эгейское море.

Ушли!?

После телеграфного обмена с Грецией, «Гебен» получил возможность пополнить запасы угля. Для этого из Пирея был послан греческий пароход. Загрузка происходила скрытно в бухте острова Денуза, чтобы не поставить под удар нейтралитет Греции. На гористый остров была высажена переодетая команда с «Гебена», матросы носили английские ленты. Эти «туристы» с прибрежных скал осуществляли наблюдение за морем . К вечеру 9 августа погрузка угля на «Гебене» была закончена. Радиосообщение с Константинополем для германских кораблей было невозможно, однако соответствующие приказы были посланы на пароход «Генерал», чью связь прослушивали на «Гебене». Так, не выдавая себя, немцы узнавали необходимые сведения .
Английский флот к этому времени покинул Мальту и с удивительной медлительностью входил в Эгейское море. За передвижением его следили немецкие радисты, отмечая увеличение громкости переговоров. В то же время немцы сделали все, чтобы затруднить перехват радиосообщений со своих крейсеров и сообщение между английскими кораблями и их командованием. «Связь между английским адмиралтейством и командующим средиземноморским флотом было невообразимо плоха. Случалось, что приказы вообще не доходили, а если доходили, то с опозданием» . Г. Моргентау писал: «С момента отплытия от мыса Спартивенто, «Гебен» и «Бреслау» передавали противоречивую информацию, которой их радисты забивали эфир с такой интенсивностью, что «Глостер» был неспособен посылать какие-либо понятные сообщения» .
9 августа английское адмиралтейство приказало английской эскадре продолжить преследование «Гебена». Адмирал Милн передал блокаду входов в Адриатику младшему флагману Трубриджу, а сам, имея под командой 3 линкора и 3 легких крейсера, отправился к проходу между Грецией и Кипром, решив, что «Гебен» угрожает Александрии, где располагалась английская военная база 
Утром 10 августа германские крейсера снялись с якоря и выступили по направлению к Дарданеллам, к входу в которые прибыли в пять часов вечера. На горизонте уже показался дым английской эскадры, также подходящей к проливам. Однако англичан опередили два турецких миноносца, которые дали сигнал «Гебену» и «Бреслау» следовать за ними . В 17 часов 17 минут эскадренный миноносец турецкого флота указал германским судам путь следования через минное поле. В семь часов вечера 10 августа прорыв был окончен и германские корабли бросили якорь в турецких водах, осознавая, что в узком проливе они смогут дать отпор любому кораблю, который последовал бы за ними.
Английский флот попросил разрешение на вход в проливы, однако ему было отказано. Английский главнокомандующий, удовлетворенный этим отказом, отвел свою эскадру и блокировал проливы. 11 августа адмирал Милн был отозван, а младший флагман Траубридж подчинен командующему французским флотом . В это же время французский посол в Петербурге Палеолог убеждал Сазонова не посылать к Босфору российские военные корабли .

Торжество германского посла

Когда весть о проходе германских кораблей стала известна союзникам по Антанте, в прессе разорвалась буря возмущения, направленная против Турции. Все союзники выражали протест против принятия в состав турецкого флота «Гебена» и «Бреслау». Возмущение выражалось столь сильно, что греческий адмирал Контуриотис решил, что «англичане собираются захватить проливы» и попросил, чтобы «ему была оказана честь быть… вместе с греческой флотилией во главе наступающей эскадры». Ему ответили, что «английская эскадра, не имеющая никаких указаний, не может ничего предпринимать» . При этом, сами немцы признают, что «если бы англичане попытались прорваться силой, то им это, несомненно, удалось. Береговые укрепления все же не смогли бы оказать достаточного сопротивления английской эскадре» .
Американский посол Генри Моргентау так описывает прибытие германских кораблей в Константинополь: «На следующий день (11 августа – В. М., Н. Д.) официальные дела вызвали меня в немецкое Посольство. Но оживленный вид Вангенгейма скоро показал, что у него не было никакого интереса к рядовым делам. Никогда я не видел его настолько возбужденным и настолько взволнованным. Он не мог усидеть на стуле даже пару минут; постоянно подпрыгивал, подбегал к окну и смотрел с тревогой на Босфор, где на расстоянии трех четвертей мили располагалась его частная беспроводная станция, «Корковадо».
Лицо Вангенгейма светилось, и глаза сияли; он шагал взад и вперед по комнате, говоря о последних немецких победах, сообщая мне свои прогнозы относительно планов Германии - и затем снова шел к окну, чтобы еще раз взглянуть на «Корковадо».
«Я вижу, что-то серьезно беспокоит Вас, - сказал я, поднимаясь, - я лучше пойду и приду в другое время».
«Нет, нет! - Посол почти кричал. - Я хочу, чтобы Вы остались здесь. Это будет великим днем для Германии! Если только Вы останетесь еще нескольких минут, Вы услышите важное сообщение - то, что имеет непосредственное отношение к Турции и к войне».
Тут он выбежал на портик и наклонился к балюстраде. Одновременно я увидел небольшую лодку с «Корковадо», которая причалила к доку посла. Вангенгейм быстро спустился, схватил конверт у одного из моряков, и мгновением позже снова ворвался комнату.
«Они добрались!» - закричал он мне;
«Кто добрались?» – спросил я.
«Гебен» и «Бреслау» прошли через Дарданеллы!»
Он махал радиограммой с энтузиазмом студента колледжа, футбольная команда которого выиграла матч.
Затем, сразу же умерив свой энтузиазм, он торжественно подошел ко мне, шутливо покачал указательным пальцем, поднял брови, и сказал:
«Конечно, Вы понимаете, что мы продали эти суда Турции! И адмирал Сушон, - добавил он, подмигнув мне, - поступит на службу султану!»
Вангенгейм имел больше чем сугубо патриотические причины для ликования. Прибытие этих судов стало самым светлым днем в его личной дипломатической карьере. И это была действительно первая крупная дипломатическая победа в войне, которую выиграла Германия.
В течение многих лет стать канцлером в Империи было амбициозной мечтой Вангенгейма, и теперь он вел себя как человек, который видел свою мечту в пределах досягаемости. Рейс «Гебена» и «Бреслау» был его личным триумфом; именно он договорился с турецким кабинетом относительно их прохода через Дарданеллы, и именно он направлял их движение по радио в Средиземноморье.
Благополучный приход «Гебена» и «Бреслау» в Константинополь, обеспеченный Вангенгеймом, определенно сделал Турцию союзником Германии. Все его интриги и заговоры в течение трех последних лет теперь наконец-то привели к цели» .
Российское командование было крайне обеспокоено возможным укреплением турецкого флота германскими и австрийскими кораблями. Тем более, что согласно Гаагской конвенции 1907 года военным судам запрещалось заходить в черноморские проливы без специального разрешения. 7 августа, за три дня до прихода «Гебена» и «Бреслау» в Константинополь, Сазонов телеграфировал Извольскому: «Адмиралтейство считает возможным, что Австрия предпримет попытки… направить свой флот в Черное море, где он, несомненно, будет превосходить наш флот после того, как будет усилен германскими и турецкими кораблями… Чрезвычайно желательно удостовериться как можно скорее, на что мы можем рассчитывать в отношении английских и французских контрмер против такой операции» . 11 августа российский министр иностранных дел предложил «чтобы прохождение двух кораблей было предотвращено силой» . Никаких последствий эти заявления российских политиков не имели.
Посольствам враждебных Германии стран Турция объяснила пропуск «Гебена» и «Бреслау» в Дарданеллы тем, что корабли куплены Турцией и назначены для замены конфискованных Англией дредноутов. Действительно, переговоры о покупке «Гебена» велись уже в 1913 году, но тогда они были остановлены после решительного протеста русского правительства. Теперь покупка всё-таки состоялась, причем два первоклассных современных боевых корабля были оценены Германией в сумму 1 (одна) тысяча марок.
18 августа экипажам кораблей было сообщено о покупке «Гебена» и «Бреслау» Турцией. С этого времени «Гебен» получил имя «Султан Явуз Селим», а «Бреслау» - «Мидилли». Адмирал Сушон был назначен главнокомандующим турецким флотом и начал его реорганизацию. Это назначение германского адмирала, энергичного и настойчивого, во многом изменило выжидательную тактику правительства Османской империи .
В Турции по поводу прибытия «Гебена» и «Бреслау» начались настоящие торжества. Крейсера были приведены в бухту Стамбула, германский экипаж надел турецкие фески, на берегу собралась толпа ликующих турок. Ночью корабли освещались, и торжество продолжалось круглые сутки . Турецкие жители подарили экипажу ручного медвежонка. Радист с «Гебена» описывает это событие в истинно германском стиле. «Вместе с тем, мы получаем живых баранов, табак, а однажды даже медведя (!) в возрасте одного месяца. Забавный зверь был принят с большой радостью и доставлен на плавбазу «Ольга»… Часто доверчивого зверя можно было видеть поднимающимся и спускающимся по трапам. Потом медведь подрос, но остался ручным и совсем не опасным, хотя к концу войны достиг значительного размера, почти два с половиной метра высоты. Матросы боролись с этим гигантом даже в купальных костюмах, но он ни разу никого не поранил» .
Вскоре состоялась настоящая демонстрация перед русским посольством. ««Гебен» был приведен к российскому посольству, где бросил якорь. Офицеры и матросы были выстроены на палубе на виду у вражеского посольства. Все торжественно сняли турецкие фески и надели немецкие пилотки. Оркестр заиграл «Deutschland uber Alles», «Часы на Рейне» и другие немецкие песни. Немецкие моряки, громко сопровождали музыку пением» .
Немецкое влияние серьёзно выросло в столице. «По ночам кафе в Пера и Стамбуле полны буйных немцев. Штабные машины, разрисованные кайзеровскими орлами, разъезжают напоказ по улицам, а энверовское военное министерство с каждым днем все больше и больше становится похожим на германский военный штаб. Унылый каламбур пронесся по иностранной колонии: «Deutschland ;ber Allah» («Германия превыше Аллаха» - прим. перев.)

Вплоть до вступления Турции в войну продолжалась дипломатическая переписка между странами Антанты с одной стороны и Германией и Турцией – с другой о недопущении принятия германских кораблей в состав турецкого флота, потом – о замене германского экипажа турецким, однако завершилась эта переписка не в пользу России и Британии. Причем, действия Британского командования до сих пор вызывают сомнения в его желании не допустить «Гебен» и «Бреслау» в Турцию.
Г. Лорей писал о последствиях прорыва «Гебена» и «Бреслау»:
 «Сушон мог, подводя итоги за истекший 1914 год, записать следующие достигнутые успехи:
1. прорыв в Дарданеллы, результаты которого для среднеевропейских держав выявились только постепенно и в прогрессирующей степени;
2. присоединение Турции к воюющим державам;
3. неоднократные обстрелы неприятельских береговых пунктов, несмотря на энергичную деятельность русского черноморского флота;
4. длительное обеспечение переброски войск на кавказскую границу» .
Турецкий флот, под защитой «Гебена» успешно осуществлял оперативную переброску войск на Кавказский фронт, контролировал вход в Босфор, а также производил частые демонстрации ввиду российских берегов и берегов Болгарии. Нахождение в Чёрном море турецкого флота, усиленного приобретением «Гебена» и «Бреслау», стало постоянной угрозой южным российским городам.

Кто виноват?

Наибольшее количество вопросов в деле о проходе германских крейсеров в Константинополь вызывают действия английского военно-морского руководства. «30 августа английское правительство сделало в парламенте следующее заявление: «Распоряжения адмирала Милна и расположение сил, принятое им по отношению к германским крейсерам «Гебен» и Бреслау, тщательно проверены адмиралтейством, в результате чего лорды адмиралтейства во всех отношениях одобрили принятые меры». 20 сентября было официально сообщено, что контр-адмирал Трубридж отозван из Средиземного моря и отдан под военный суд по делу о прорыве германских кораблей. Военный суд, заседавший с 5 по 9 ноября при закрытых дверях, полностью оправдал Трубриджа. Верхняя палата, однако, не успокоилась на этом и устами лорда Сельборна 7 января 1915 г. высказала своё сомнение по поводу искренности правительственных разъяснений: дело адмиралов Милна и Трубриджа не было бы прекращено, если бы не обнаружилось нежелательных с точки зрения адмиралтейства фактов. Спикер палаты лорд Керзон закрыл дебаты заявлением, что оба адмирала оправданы, как выполнявшие приказы адмиралтейства» .
Не ясна также и позиция французского руководства в этом вопросе. Депутат французской палаты депутатов, бывший в годы подготовки к мировой войне начальником морского генерального штаба, вице-адмирал Бьенэмэ высказал по вопросу о возможности прорыва австрийского флота в Дарданеллы и Черное море такую мысль: «Не должны ли были бы мы скорее этого желать, чем опасаться» . «Это откровенное высказывание французского адмирала и политического деятеля является еще лишним штрихом для оценки особых условий коалиционных войн и дает основание допустить, что в преследовании «Гебена» и «Бреслау» такого рода идея могла сыграть свою роль» .
Более того, дальнейшие решения руководства британского флота лишь усугубляют подозрения. «Английское адмиралтейство предполагало назначить адмирала Лимпуса, бывшего начальника английской миссии, командиром эскадры Средиземного моря, но правительство было против этого, не желая обострять до конца отношений с Турцией, в силу чего командующим этой эскадрой был назначен вице-адмирал Сиквел Карден» .
Так или иначе, Турция получила в Чёрном море два первоклассных корабля, и расстановка сил в этом важнейшем районе полностью изменилась. На совещании 29 августа с участием начальника морского генерального штаба вице-адмирала Русина министр иностранных дел Сазонов посоветовал, что «в случае появления турецкого флота в Чёрном море нашему флоту следует, во избежание возможных при встрече двух флотов недоразумений, временно не выходить из Севастополя» . Это было сказано не только в связи с нежеланием давать Турции повод к выступлению против России, но и из-за боевых возможностей флотов. Уже турецкий флот имел преимущество, а перспектива закрытия Проливов отрывала Россию от помощи союзников, приводила к торговой изоляции, отсекала юг России от экономического развития. Германия же получила ещё одну карту в своём влиянии на турецкое правительство и усилила давление на него при умелой политической игре своего константинопольского посла Вангенгейма. Борьба за привлечение Турции в мировую войну вступила в завершающую фазу своего развития.