На крыльце Валерином

— Что там за деваха? Уставилась на нас, точно магнитом ее сюда притягивает, руками размахивает, кричит что-то, — поинтересовалась Лика, накручивая на палец огненно-рыжую прядь волос, то и дело спадавшую на густо подведенные синим карандашом глаза.
Назойливое внимание со стороны начинало ее раздражать. — Не твоя ли пассия? — обратилась она к дымящему беломориной пристроившемуся на ступеньке выскобленного до бела крыльца загорелому парню.
— Ты че? Нашла пассию! — рассмеялся Валера и, поднявшись, шутливо погрозил пальцем в сторону жестикулирующей. — Такие сварщикам не по зубам.

Неопределенного возраста женщина на крыльце щитового дома через огород, колодец и огородик от Валериного жилья явно выказывала недовольство его компанией, млеющей под первыми по-настоящему теплыми лучами весеннего солнца.
— Где успел так загореть? — спросила у Валеры Лика, с явной завистью рассматривая его.
— На Мальдивах рыбачил! — пошутил он.
— Он у нас даже зимой с загаром, — пояснил приятель Валеры Вовка, пытаясь на себя перевести внимание рыжеволосой девушки.
— Что, секрет какой-то знает? — снизошла она до него.
— Секрет прост, — рассмеялся Валера. — Шарабан на плечи и на озеро. Там посидишь в солнечный день с донкой возле лунки, вот тебе и загар.
— Да, — подтвердил Вовка, — Это вам не в кабинетике дебит с кредитом сводить да в солярий в райцентр ездить.
— Ага, твоя уже съездила в солярий. Теперь городскому свой загар демонстрирует, а не поселковому трактористу, — парировала Лика.
— Стоп, стоп, стоп! Меняем тему! — приказал Валера. — Раны не бередим. У каждого свой солярий.
—  А что он нападает на меня! — возмутилась Лика.
— Да не нападет, а клеит он тебя! — то ли всерьез, то ли в шутку успокоил ее Валера. — Мне дорогу перейти пытается. Я ведь тоже на тебя глаз положил.
— Как весна-то на мужчин действует! — расхохоталась Лика.

Женщина, названная Ликой девахой, сердилась все больше. Она уже не только размахивала руками, но и топала ногами. Издали казалось, что вышла она на крыльцо и заплясала что-то вроде камаринского.
Тамара, смешливая сестренка Валеры, предложила приколоться над странной соседкой и повеселиться. Компания встрепенулась. Но Валера предостерег, что у Анжелки, так звали недовольную соседями, не все дома и лучше ее не трогать. Себе же хуже будет.
— Подкараулила она меня во дворе, осенью как-то, и дай, мол, Валера денег. Нет у меня, свищу ей, все деньги у мамы, а мама в долг никому не дает. Как разоралась. Для вас только мамы да жены существуют, им все денежки несете, а нормальных женщин не замечаете! Ладно, говорю, чтобы унять ее, в следующий раз зарплату тебе принесу. И что вы думаете? В день зарплаты она тут как тут. Тебе чего? — спрашиваю. Зарплату, отвечает, не несешь, так я сама пришла.
— У нее тихое помешательство на почве отсутствия в ее жизни мужчины, — вступил в разговор Аркадий, третий парень, то и дело пытавшийся незаметно от других ущипнуть флиртующую с ним Тамару.
— Водила-крокодила, — бросала ему в ответ Тамара, уворачивалась и смеялась, смеялась, точно завел ее кто-то на смех, а пружинку заело, и она никак не может остановиться.
— А ты поварила, всех отравила!
— Но когда хряпнет самогонки, становится буйной, — добавил Вовка про Анжелку. — На своей шкуре испытал, когда зашел к ним в долг попросить горючей жидкости.

Лика, что-то вспомнив, скрылась в квартире. Вернулась на крыльцо с пластмассовыми стаканчиками и двумя бутылками пива. Валера проворно слазил на чердак за вяленой щукой. Компания дружно принялась получать от жизни удовольствие, переключившись на обсуждение, куда махнуть в воскресенье и где достать нормальную свинину на шашлыки.

Об Анжелке забыли. Но она напомнила о себе, подкравшись незаметно к калитке и заорав: «Чего расселись?»
— Валера, — позвала она хозяина, когда компания, едва не поперхнувшись пивом, недоуменно уставилась на нее. Она потребовала папироску, тут же объяснив, — Мама ушла в магазин и унесла с собой сигареты, чтобы я одна не курила. Вдруг нечаянно дом подожгу.
Ее впустили во двор, дали закурить и плеснули в стаканчик пива. Она рассказала, что такая нервная сегодня потому, что всю ночь глаз не сомкнула — гнали с мамой самогон. Под утро залезла на крышу и передвигала звезды, чтобы не одни и те же сияли над домом. Надоедает однообразие, — добавила она с деловым видом.
— Что значит однообразие? — поинтересовалась Лика.
— Ну, это как каждый день одна только картошка на столе, — небрежно ответила Анжелка и отвернулась от нее, ничего в этой жизни не смыслящей.
— А в чем тогда разнообразие? — не унималась Лика, едва сдерживая смех.
— Черт бы вас побрал, вы как малые дети! Разжуй вам все да в рот положи! — возмутилась она.
— Разнообразие, когда картошка с салом или с соленым огурцом, — встрял Вовка. Все рассмеялись.
— Ничего смешного в этом не вижу, — прикрикнула на компанию Анжелка. Она взрывалась сразу, как только чувствовала подвох. Но ей добавили пива, и гнев ее, не успев распалиться, угас.

Докурив папироску и выпив пива, она, демонстративно хлопнув калиткой, отправилась восвояси, предупредив, чтобы про нее не сплетничали, иначе придется ей еще и с ними разбираться, а не только с тучами, наползающими на солнце.
У колодца обернулась и с обидой крикнула, что пива могли бы и побольше налить, и мужчину одного могли бы ей дать. — У вас же лишний! — Она бы его самогоном угостила… И им в знак благодарности перепало бы.
Короче, тирада ее закончилась тем, что она обозвала всех жадюгами и, подняв с земли камень, метнула его в их сторону.

А кто у нас лишний? — поинтересовался Валера. — Того мы сейчас и подженим. И на помолвке самогоночки отведаем!
…Анжелка, вернувшись домой, опять грозила им со своего крыльца. И чтобы не подливать масла в огонь, компания перебралась с улицы на веранду.

Когда Анжелка успокоилась, она уселась на крыльцо и стала думать, как бы над Валеркиным домом тучу дождевую вывесить, и чтобы из нее не капельки, а ливень хлынул, прямо-таки поток на Валеркин дом обрушился и крышу пробил, не негде бы стало Валерке жить, и тогда он пришел бы к ней, и зажили бы они долго и счастливо, как в сказке.