Глава шестая. Фока-непоседа

Фока сидел у синеющей в сумерках полыньи и удил рыбу. Сидеть было холодно, поэтому иногда он снимал ватную перчатку и растирал покрасневший нос, который за последний час почему-то сделался ещё больше, чем обычно. Фокина ушанка обросла снегом, а ивовый прут - к нему была прикреплена леска, а к леске приманка – уже долго не шевелился.
«Ещё пара минут, и я пойду греться, - подумал Фока, - А то меня здесь совсем заметёт!»
Он поднялся со стульчика, потянулся, полюбовался широкой лентой оледеневшей реки, по берегам которой поднимался замерший лес. Вдали, на излучине, лёд почти весь сошёл, и только белая крошка прикрывала свободную воду. Фока собрал разложенных у лунки рыбин в холщовый мешок и отправился по льду к своей палатке.
«Хорошо всё же, что я не отправился на коралловые рифы этой зимой, - думал Фока, осторожно переставляя короткие ноги в унтах, - Давно я не рыбачил на Севере, давно не мёрз, как следует! А весной – глядишь, и к тёплым морям подамся…»
Внезапно что-то привлекло его взгляд, какое-то рыжее пятнышко на белоснежном поле. Он наклонился, чтобы рассмотреть пятнышко поближе. Это оказался маленький зверёк, свернувшийся калачиком прямо в снегу. Фока осторожно поднял зверька, поднёс к лицу. Орешниковая соня… Что она делает зимой посреди реки? В эту пору она должна сладко спать где-нибудь в дупле или под корнями и проснуться в конце весны. И вообще, сони предпочитают путешествовать по ветвям деревьев, так безопаснее.
Соня пошевелила розовой лапкой, похожей на крошечную человеческую руку. Живой зверёк-то! Ну что ж, малюська, придётся тебе поспать немного в кармане, за пазухой ты можешь потеряться.Фока положил пушистый комочек в карман шубы и быстро направился к палатке – ветер бросал мелкий снег  в лицо и противно колол щёки.
«Зря я разбил палатку прямо на льду, - думал Фока, зажигая горелку и тоскливо созерцая голубоватые язычки пламени. – Остановился бы на берегу, развёл бы настоящий огонь! »
Правда, в Фокиной палатке было уютно, даже несмотря на отсутствие печки или очага. Лёд прикрывали еловые ветки и толстый ковёр из верблюжьей шерсти, старая лампа под потолком мягко освещала дрожащие от ветра брезентовые стены, в углу, возле спального мешка и одеял, поблёскивала металлическими ножками спиртовая горелка – Фокино недавнее и весьма удачное приобретение. На горелке он готовил пищу, её можно было использовать и для обогрева, не особенно беспокоясь, что лёд под палаткой начнёт таять. В конце зимы река постепенно сбрасывала с себя ледяную коросту, и повсюду можно было заметить тёмные неровные пятна проталин. Фока, не ленясь, каждый день следил за толщиной льда, и пока что не находил поводов для волнения. Ещё недельку лёд точно продержится…
Фока достал из кармана Соню и переложил зверька в нагретую собственной макушкой шапку. Соня лениво приоткрыла один глаз, потом снова сомкнула его – осталась только длинная томная щелка, от уха до самого носа – глаза у Сони были большие!
- Эх, ты, Малюська, ничего-то тебя не беспокоит – спишь себе да спишь! – сказал Фока умилённо. – И мне радостно – будет, с кем поговорить, а то я уж устал молчать…
Он вытащил из мешка небольшую рыбину, почистил её, порезал, натёр солью и перцем и бросил на сковородку – жариться. Пока золотистые кусочки скворчали и плевались маслом, Фока тщательно вытер руки и открыл тетрадь в зелёном разрисованном переплете. Вот, что он записал в своём дневнике:
«Сегодня, пятнадцатого февраля, поймал две радужных форели и щучку. После обеда начался сильный снегопад и пришлось возвращаться в палатку раньше времени. Обнаружил на льду реки молодую орешниковую соню – крайне неожиданная находка в эту пору. Соня жива и невредима и, кажется, собирается и дальше сладко спать в моей шапке».
«P.S. Никаких следов пребывания в реке рыбы-оленя – видимо, деревенские ошиблись или нарочно ввели меня в заблуждение, рассказывая об удивительном рогатом существе, которое не раз дырявило их сети».
Фока поужинал, промокнул сковороду кусочком хлеба и съел его. Потом вскипятил в турке воду и заварил чай – свой любимый, с кусочками фруктов и лепестками орхидей, привезённых им из далёкой страны Мибу. Соне, в ушанку, он положил несколько семечек и половинку грецкого ореха, но она не проснулась, а только обняла всё это богатство лапками и заснула на нём, как на матрасе. Она была абсолютно счастлива. Наконец-то ей удалось найти мягкое и удобное местечко для сна, который совсем её одолел и не желал отпускать ни при каких обстоятельствах – пусть хоть рядом оказался бы дикий кот или какое-нибудь чудовище похуже! Но никто её не беспокоил, и оттого сон становился лёгким и безмятежным, как весеннее утро.
Фока снял шубу и залез в спальный мешок. Перед сном он, как всегда, достал из-под одеяла круглую жестяную коробку с ванильными леденцами и, отвернув золотинку, аккуратно, кончиками пальцев, ухватил посыпанную сахарной пудрой пастилку.
Ещё одним обыкновенным занятием Фоки перед сном было рассматривание старинной, испещрённой пятнами и царапинами, карты мира. Синими крестиками он отмечал на ней места, где уже успел побывать – а их было немало! Студёный Север, обжигающий Юг, затерянные в океане острова – Фока видел много диких и заповедных земель, где он мог бы остаться… Но что-то гнало его вперёд, не давало покоя и отдыха. Чего же он искал? А чего ищут все непоседы, странствующие по миру? Чуда, новизны, приключений. А у Фоки была ещё и вполне осознаваемая, с самого детства взлелеянная мечта.
Однажды, много лет назад, дедушка показал ему картинку, на которой была изображена удивительная рыба-олень –  рыжая, вся в пятнышках, а из широкого лба растут маленькие рожки – словно веточки кораллов. С тех пор Фока не находит себе места: повсюду он ищет эту чудесную рыбу и нигде не может её отыскать. А самое обидное, что другие постоянно с ней сталкиваются! То её видели ловцы жемчуга, то рыбаки чуть было не поймали её в свои сети, то влюблённые, катаясь на лодке, заметили над водой ветвистые красноватые рога. Вот и появляются на карте всё больше крестиков, а рыба-олень по-прежнему остаётся для Фоки всего лишь красивой легендой…
Фока вдохнул, выбрался из мешка и прикрутил керосиновую лампу под потолком. В палатке стало совсем темно. Слышно было, как снег ударяется о брезент, пытаясь пробраться внутрь – стены палатки туго прогибались от сильного ветра.
А Соня сладко спала, чувствуя себя в безопасности в мохнатой Фокиной ушанке. Соне снилось, что с неба в белые сугробы падают и падают сочные тёмно-фиолетовые ягоды ежевики.