Земной путь глава 13

13
   Сергей опустил взгляд.
   - Если уж говорить о зле в сердце человека, то я так скажу; в каждом человеке есть зло, и в каждом народе. И дело здесь вовсе не в том; плохой народ или хороший. А все зависит от того, кто направляет этот народ, и какие чувства в нем разжигает. Ведь человек, сам по себе, очень чувствительная и впечатлительная натура, и опытный психолог знает, за какие ниточки нужно дергать, чтобы направлять население в ту или в другую сторону.
   - Ты хочешь сказать, что человеческими массами просто умело манипулируют? – спросила Ксения.
   - Да, я хочу сказать именно это.
   - И кто же это делает? Кто заставляет людей самим рыть себе могилу?
   Сергей замялся.
   - Это очень долгий и сложный разговор, и я не хочу распространяться на эту тему.
   - Да и не нужно этого вовсе, - согласилась Ксения. – Просто мне нужно знать, где существует место, в котором бы человек жил спокойно и уверенно.
   - Я могу с уверенностью сказать, что таких мест нет.
   - Вот как? А откуда такая уверенность? Ты что, побывал во всех странах мира?
   - А для этого вовсе не нужно объезжать весь свет. Достаточно знать одну простую истину; на земле рай невозможен. Не может существовать в реальной жизни утопия.
   - Никто и не говорит об утопии. Я говорю об уровне жизни. Если в стране высокий уровень жизни, то и люди в ней будут жить гораздо лучше, чем у нас.
   Сергей улыбнулся.
   - Однажды я видел по телевизору, как возмущались рабочие немецкого автогиганта «Мерседес». Они были возмущены неимоверно высокими ценами на свою продукцию, и заявляли, что они, немцы, производят самые лучшие автомобили в мире, а по карману эти автомобили только русским. Другими словами, немецкие рабочие уверены, что Россия – это страна миллионеров. Вот так выглядим мы для иностранцев.
   Ксения улыбнулась.
   - Получается, что весь мир считает Россию самой богатой страной в мире?
   - Именно так. Такая создается иллюзия, если судить по нашим туристам. А если учесть то, что территория нашей страны является богатейшей в мире по количеству полезных ископаемых, то легко предположить, что население России состоит сплошь из миллионеров.
   - То есть, ты хочешь сказать, что высокий уровень жизни в Соединенных Штатах тоже является иллюзией?
   - Совершенно верно. По количеству бедных и нищих мы стоим на одной позиции. А что касается преступности, то говорят, в Америке она до сих пор выше, чем у нас.
   - Это только так говорят, - не сдавалась Ксения.
   - Но я хочу сказать совсем другое. - Махнул рукой Сергей. – Хорошо, пусть на Западе жизнь лучше, чем у нас. Предположим, что это так. Предположим, там стабильней и спокойней обстановка, чем у нас. Но разве дело только в этом? Ну, допустим, уедите вы туда. Но сможете ли вы там жить?
   - А отчего же нет? Миллионы наших эмигрантов прекрасно там живут, и вполне счастливы. Ну, конечно, чтобы хорошо там жить, необходимо иметь достаточно денег. Без денег там действительно трудно жить.
   - А с деньгами? После революции, сколько наших людей было вынуждены покинуть Россию. Но разве были они счастливы от этого? Их лишили родины, лишили дома. Думаете, заграница смогла им это компенсировать? Конечно, нет. Жить на чужбине, среди чужого народа, где говорят на чужом языке; что может быть страшнее этого? Вы только представьте себе это. Попробуйте, по-настоящему, себе это представить. Там иные обычаи, иная культура, все дико и чуждо.
   - Ну и что? – воскликнула Ксения. - Ну и что с того, что чужая культура? У нас культуры нет вообще никакой. Так примем чужую, не вижу в этом никаких трудностей.
   - Ты видела фильм «Бег», снятый по произведениям Михаила Булгакова? - спросил Сергей.
   - Ну, видела, - равнодушно пожала плечами Ксения. – И что с того?
   - Помнишь, как страдали белые офицеры, вынужденные революцией жить на чужбине. Как они страдали, как мучились. С какой тоской они смотрели на берега родной страны, которой они были лишены навсегда! Да они готовы были принять мученическую смерть от рук революционеров, от рук «красных дьяволят», как они сами себя называли. Пусть их постигнет смерть, но зато они умрут на своей родине. Они готовы были пойти на это. Не могли они жить без родины. Один из персонажей, генерал Чернота, выиграв двадцать тысяч долларов, с тоской смотрел в шляпу, в которой лежали деньги, и говорил: «Россия не помещается в шляпе». Никакие деньги не радовали его, никакие деньги не могли заменить ему утерянную родину.
   - Родину, - ехидно произнесла Ксения. – Так ведь тогда совсем иное было время! Совсем иное! Им было, что терять. Россия тогда еще не была загажена, в ней не были уничтожены духовные ценности. Потому-то тогдашние эмигранты так и страдали. Им было, что терять! А что терять нам? У нас есть только наши жизни, которые мы должны беречь, есть наши дети, о будущем которых мы должны беспокоиться. А какое будущее их может ждать в России? У России нет будущего! Поэтому, если мы хотим сохранить своих детей, то должны, в первую очередь, переселить их туда, где у них есть шанс на спасение, где у них будет надежда на будущее. И когда я смотрю фильмы, где людей мучает ностальгия, мне становится смешно! Честное слово, смешно! Как можно тосковать по стране, которая старается тебя сгноить?
   - Ну, а как же понятие родины? – продолжал настаивать Сергей.
   - Родина? А что такое родина? И зачем нужна такая родина, которая тебя предает, продает, и прикрывается твоей спиной?
   Сергей медленно покачал головой.
   - Ты путаешь понятие «родина» с понятием «государство». Вот государство, оно действительно продает и предает, потому как всегда защищает собственные интересы.
   - А что такое государство? Ты можешь дать на этот вопрос исчерпывающий ответ? – спросила Ксения. – Ведь понятие «государство» весьма растяжимое, и что же есть оно на самом деле?
   - Ну, насколько я понимаю, государство – это действующая власть, это действующий политический строй. Другими словами, государство – это люди, стоящие у руля, и управляющие страной. Так, по крайней мере, понимаю я. А исходя из этого, интересы государства – это интересы людей, стоящих у власти.
   - Хорошо сказано! – воскликнула Ксения. – Но, исходя из такой логики, получается, что государство всегда будет врагом народа, поскольку оно всегда и во все времена жило исключительно тем, что грабило свое население. А такая логика – это логика анархиста! 
   Ксения вызывающе посмотрела на Сергея.
   - Ну, а ты сама как считаешь, что такое, по-твоему, государство?
   Ксения хмыкнула.
   - А я, как ни странно, придерживаюсь такой же логики.
   Сергей улыбнулся этому признанию.
   - Но, если государство – это вовсе не родина, тогда что же такое «родина»? - спросила Ксения.
   - А родина – это земля, на которой ты живешь, это твой дом, реки, леса, поля, твои родные, близкие, друзья и знакомые. Родина – это то, что тебя окружает, место, где ты родился, вырос, место, где ты живешь. И потерять все это, оставить, променять на что-то чужое, иное, по-моему, просто страшно. Оставить дом, в котором ты провел всю свою жизнь, оставить родные леса и поля, родное небо, все это оставить, больше никогда не видеть, это же очень тяжело. И это уже ничем нельзя будет компенсировать, ни деньгами, ни земными благами. Все равно, родина – это то, что не купишь ни за какие деньги.
   Ксения задумалась.
   - Ну, в общем-то, это действительно так. А что делать в том случае, если, оставаясь на родине, ты подвергаешь себя смертельной опасности? Что делать, если ты знаешь, что оставшись, ты не выживешь, погибнешь? Если государство не заинтересовано в твоей жизни, если ты просто лишний для него, что делать в таком случае? Ведь здесь вступает в действие инстинкт самосохранения, который заложен в человеке специально для того, чтобы человек жил. Что делать в таком случае?
   Сергей развел руками.
   - Здесь есть только два выбора; либо погибнуть, оставшись, либо спастись, уехав. И здесь человек волен поступать так, как ему угодно. Если любовь к родине у него сильнее инстинкта самосохранения, то он останется чтобы умереть, но умереть на родине, а не на чужбине.
   - Так вот, а у меня инстинкт самосохранения сильнее, чем слезливая любовь к родине, и я хочу жить. Я хочу жить ради своего сына, я хочу, чтобы и мой сын был жив. В этом я вижу смысл жизни, и ни ты, Сережа, и никто другой, в этом мире, меня не переубедит! Я знаю одно, жизнь дана для того, чтобы жить. Жизнь дана для жизни! И не надо этой агитации, что, мол, лучше умереть на родине, чем жить на чужбине! Нет, лучше жить на чужбине, но жить, а не умирать, наслаждаться жизнью, а не страдать. Вот в этом я и вижу истинный смысл жизни, ради этого и стоит жить.
   Сергей ничего не ответил на эти слова. Роман же, весь этот разговор просидел молча, не проронив ни слова, но с интересом прислушивался к нему, хотя какого мнения придерживался он сам, было неясно.
   Ксения вновь обратилась к Сергею.
   - Ну, а вот тебе самому, скажи по совести, разве никогда не хотелось уехать в Америку? Разве тебе не хотелось пожить, как человеку?
   - Сознаюсь, бывала такая мысль, - признался Сергей.
   - А, вот видишь!
   - Особенно эта мысль сверлила, когда пал железный занавес, и стало ясно, в каком лживом мире жили мы. И было больно и отвратительно смотреть, как народ, получивший, наконец, долгожданную свободу, развращается и деградирует до самого низкого уровня. Временами отчаяние так и захлестывало от того, как народ использует данную ему свободу. Ведь все эти бандиты и расхитители оказались у власти почти исключительно благодаря народу. Народ получил право выбирать себе власть, и посмотрите, кого он выбирал. Да, в такие минуты, в самом деле, хотелось уехать из страны, понимая, что в дальнейшем будет все хуже и хуже, и надежды на улучшение почти нет.
   - Значит, мысль об эмиграции преследовала и тебя? – торжествующе произнесла Ксения.
   - Преследовала. Но, в то же время я четко осознавал, что как бы хорошо я ни жил на Западе, мой дом всегда останется в России. Меня всегда будет тянуть обратно. Да, может быть, жить и будет хорошо, спокойней будут нервы, когда будешь видеть вокруг тебя стабильность. Все это так, несомненно. Спокойные нервы способствуют долголетию. Но, с другой стороны, я буду чувствовать себя предателем. Я буду чувствовать себя крысой, сбежавшей с тонущего корабля. Все равно на душе будет тяжесть от осознания того, что твоя родина погибает. Хотя, конечно, в борьбу может вступить инстинкт самосохранения, который будет заставлять тебя выжить любым путем, вплоть до эмиграции за рубеж.