Глава седьмая. Лёд и вода

 Утром Фока выбрался наружу и ахнул: то ли ночью похозяйничали водяные, то ли оттепель и сильный ветер, но только большой кусок льда, на котором находилась палатка, откололся и плыл теперь вниз по реке вместе с другими, большими и малыми, льдинами. Фокины санки, оказавшиеся как раз на линии раскола, едва не булькнули в воду…
- Ну и дела, - протянул Фока и почесал белобрысый затылок. – Мы теперь на ледяном плоту, вот как!
Говоря «мы», он имел в виду себя и Соню. Конечно, проку от неё никакого, но всё же не так одиноко, и есть, к кому обратиться. И он снова водворил Соню в карман, а шапку на голову.
Фока оглядел ледяной плот со всех сторон и решил пока не суетиться. Лёд под ногами прочный, течение не слишком быстрое – глядишь, и прибьёт где-нибудь к берегу. Можно было бы рискнуть и по соседним льдинам перебраться на сушу, да только жалко оставлять палатку и привычный скарб  –  всё его имущество. Да и потом, Фока никогда не путешествовал на льдине, а он очень любил делать что-нибудь безрассудное в первый раз!
Мимо проплывали укутанные в белоснежное берега, кое-где из округлых холмов выглядывали домики и островерхие дощечки заборов; прачки на мостках забыли про свои тазики с бельём, охали и показывали на Фоку пальцами; деревенские мужики на ближнем льду, возле самых подмерзших камышей, пересмеивались и качали головами.
А Фока сидел на санках возле палатки, подперев кулаками подбородок, и смотрел, как река расширяется, разливается, набирает силу, стрекоча освобождёнными водами. Он вытащил из заветной коробки карамельку и отправил в рот. Положение того требовало, и ничего, что карамелек осталось всего пять.
Рядом с льдиной иногда появлялись неожиданные вещи. Вот мелькнула на поверхности сломанная лыжа, вот показалось полузатопленное жестяное ведро – на ручке болталась зацепившаяся за ручку варежка. Фока подтянул ведро удочкой, вытащил и рассмотрел. На ведре были нарисованы снеговики в клетчатых шарфах, водящие хоровод, а по кромке шла кривоватая надпись: «Далеко ли до весны?» и ещё ниже: «Бусинка». Фока усмехнулся. Пришло же кому-то в голову расписать обыкновенное жестяное ведро! Впрочем, смотрится приятно… Он снял с ручки распустившуюся варежку, помял в ладонях. Может, Малюське понравится. Соня, точно, тот час же вцепилась в варежку лапками и подмяла под себя, превратив в удобную подушку. На тёмно-малиновом фоне зверюшка казалась совсем крохотной – мышонок мышонком, только хвост пушистый.
Фока отправил Соню обратно в карман и отправился в палатку – пить чай.