Глава 2 не очень длинная

Выходило из града стольного Царенграда три основных тракта: Морской, Верный и Дурацкий. По Морскому тракту сообщение шло с портами, по Верному отправляли люд простой на батрацкие работы (им так и говорили – «Верной дорогой идете, товарищи!»), а Дурацкий тракт постоянно чинили. Денег в починку Дурацкого тракта тратили не мало, от чего казна царская постоянно испытывала недомогание такое, что казначей Касьян бегал с выпученными глазами и причитал «Два процента, два процента…». Царенградцы Касьяна не понимали, но шибко жалели, потому как не каждному служаке государеву приходилось так за дело общее радеть. Да и сложности вершинной арихметики снизошли на него единственного откровением после того, как ему на голову бухнулась учетная книга. Книга была толстая, в железный переплет одетая, дабы не  выносил ее из учетной палаты всяк кому не лень. Казначей пролежал под книгой почти цельный день, а когда был обнаружен вечерними сторожами, заявил, что постиг вершину счетной науки и отныне будет казной управлять по-новому. С той поры Касьян общался с народом купеческим только по средам (непременно заглядывая в книгу)  да через специально обученных людей, коих быстренько окрестили с чьей-то легкой руки «посредниками», а книгу «Бух Учетной».
Посредники требовали от купцов дорожную пошлину с каждым разом все в большем размере и для убедительности своих слов возили их на прогулку как раз по Дурацкому тракту. Дорога была покрыта ямами да ухабами, которые присыпались специальными, по заморской технологии смешанными, скрепляющими растворами. Но то ли раствор растворяли неправильно, то ли  технологию с заморских языков переводили неверно, а чинить тракт приходилось постоянно, ибо ухабы становились все ухабистее, а колдобины всё колдое… колдобля… В общем, требовал тракт ремонту и всё тут!

А четверо добрых молодцев держали свой путь в Незнамокуду именно по Дурацкому тракту. Кони то и дело спотыкались, молодцы чертыхались, а солнце начинало уже припекать. Чертыхнувшись в очередной раз, Алеша Жигулевский в сердцах сплюнул и спешился, дабы осмотреть копыта коня своего верного.
- Говорят, в странах заморских, дороги давно печка специальная ремонтирует.  Называется мудрено… эта… как его? А! Гудронный коллайдер! Стоит такая махина, на сто верст растянутая, да деготь внутри себя с песком нагревает. А как нагреет, так на дорогу ровным слоем и выплевывает. И тракт, говорят, ровненький да гладкий получается, что личико у девицы красной, – Алеша мечтательно закатил глаза, но тут же печально оглянулся по сторонам - А у нас все нехристи басурманские, с кайлом да мотыгою.… Тьфу!

Больше за всю дорогу из друзей никто слова не молвил, потому как про гудронный коллайдер никто кроме Алеши слыхом не слыхивал, а Дурацкий тракт на то и Дурацкий, что починить его никогда не удастся, ни с басурманской помощью, ни с заморскими печками мудреными. Да и слыханно ли, чтобы печь длинною в сто верст делали для разогрева дегтя с песком? Дегтем и так мазать можно, без разогреву, ежели конечно не зима лютая приключилася. 
Брешут поганые, не иначе как цену себе набивают. Вот, намедни тут тоже один изгалялся, всё чудеса из родной страны во всеуслышание описывал. Дескать, живет у них знатный князь (бай по ихнему) по имени Конур. И владеет тот Бай Конур знанием древним, на стене его дома написанным. Мол, коли человека в  таз медный посадить, да другим медным тазом накрыть, то отправить его можно ажно прямиком за небесный свод в черноту звездную. А для того, чтоб попасть за небесный свод, к нему с четырех сторон ведра побольше приделывают, сильно сжатым (а по сему жидким) газом заполненными. Поджигают те ведра одновременно, из них пламя бьет, похлеще чем у Горыныча из пасти, и несут они вверх это диво железное, прямиком протыкая небо синее.

Так ведь и мальчишке сопливому известно, что свод небесный из хрусталя сделан вперемешку со льдом, и коли проткнуть его в одном месте, так треснет свод, и упадет небо на Землю. Уж сколько раз птица Феникс пыталась в нем дырку клювом проковырять, да ничегошеньки у нее не выходит. Только градом землю и осыпает, побивая посевы да дурные головы.
А уж про газ жидкий, это полная брехня. Газ же он что? Что воздух. Вонючий правда дюже бывает, но все равно! Сколько его не сжимай, хоть самого сильного богатыря возьми, а водица жидкая из него не получается. А в железных ведрах летать, так тем более. Яга старая и та в ступе деревянной летает. Так у нее помело волшебное, да Горыныч в дальних родственниках.
Вот и взял тогда честной народ в оборот того рассказчика: привязал за ноги к стае лебединой, да отправил в полет испытательный. Глядишь, и другим не повадно будет, языком, что помелом дворовым мести ересь всякую.
Вот за этими мыслями да внутренними рассуждениями въехали друзья аккурат в центр ярмарки.