Где стада твои, Белый Старик? Калмыкия

Национальная религия калмыков – буддизм. Но ещё до принятия буддизма у ойратов - предков современных калмыков - были свои древние боги. Удивительно, но один из них был «принят» потом в пантеон буддистских богов. Это добрый дух, помогающий не только людям, но и животным. Имя его в переводе на русский – Белый Старик. Особенным покровительством его пользовались сайгаки. Народное поверье, идущее из глубины веков, запрещало не только убивать, но и пугать сайгаков в тот момент, когда они собрались в большое скопление: в это время среди них находится Белый Старик, доит своё стадо…

Меня удивило, что символ Калмыкии – лотос. Казалось бы, водный цветок больше Астрахани подходит. А той республике, где степь переходит в полупустыню и даже пустыню, дала бы я символ – тюльпан. Тот самый манычский тюльпан-красавец, крупнее садового, которым голландские цветоводы улучшали генетику своих знаменитых сортов. А ещё бы лучше – сайгак. Стремительная, лёгкая, грациозная степная антилопа с золотистой шерстью и характерным горбатым носом-хоботом. Когда-то несметные стада их кочевали по всему юго-востоку европейской территории, на севере порой пересекаясь с лосем, а на юге проникая в предкавказские отроги вплоть до Терека. Сайгак был промысловым видом, и никому в голову не приходило, что сей  неиссякаемый источник дармового мяса может исчезнуть. Но первыми спохватились именно охотники. Стараниями Главохоты ещё в брежневские времена был создан для сохранения сайгаков Меклетинский заказник федерального значения. В 90-м организовали заповедник – Чёрные земли, площадью 94.3 тысячи га. Раньше эта территория использовалась для нужд отгонного животноводства, в эти бесснежные зимой места перегоняли стада из Астраханской, Ростовской областей, Дагестана и даже из Грузии. Затем было принято решение о круглогодичном использовании, понадобился запас кормов. И начали распахивать эти земли, принципиально не подлежащие распашке. Ведь сравнительно недавно эта территория была дном Каспийского моря, и «запустить» на ней процессы эрозии – легче лёгкого. Теперь Калмыкия ведёт борьбу с опустыниванием, и ведёт достаточно успешно. Чёрные земли  - это территория с экстремальными условиями проживания: годовой перепад температур от –30 до +45, большие ветровые нагрузки, отсутствие пресной воды. Людей живет там очень мало. Но эти-то, «плохие» (для людей) реалии единственной в Европе пустыни и помогали выжить единственной в Европе антилопе – сайгаку.
Но  7-8 лет назад сюда вдруг устремились люди. Обычное дело – ради наживы двуногий хозяин планеты готов хоть в ад забраться. Дело в том, что изящные лирообразные рожки, украшающие голову самца-сайгака, вдруг были объявлены очередной панацеей от всех болезней человечества. Браконьеры трудились, не покладая рук. Весенний авиаучёт сайгака, который проводит ежегодно республиканское управление по охотничьим ресурсам, показал в 96-м году численность в 336 тысяч голов. До этого года включительно сайгак был промысловым видом, ежегодно устанавливались нормы его промышленного истребления: до ста, а раньше и до двухсот тысяч голов в год. Но уже в 97 году промышленный отстрел сайгака был прекращён. Тем не менее, к весне 98 года поголовье сайгаков уменьшилось вполовину, а в 99 году сайгака осталось 55 тысяч голов. В ноябре 99-го года вышло Распоряжение президента Калмыкии, запрещающее всю и всяческую охоту на сайгака. Но переломить ситуацию не удалось – весенний учёт 2000-го года показал, что поголовье охраняемого вида снова уменьшилось почти вполовину. На сегодняшний день сайгаков осталось около 20 тысяч голов.
В чём же дело? Получается, что заповедник со своей задачей не справился? Не совсем так. Во-первых, сайгак – это мигрирующее животное, за одни сутки стадо сайгаков может переместиться на сотню километров, уйдя далеко за пределы заповедника. Во-вторых, если бы не заповедник, вероятно, положение было бы ещё хуже. А в-третьих, какие могут быть упрёки, когда весь штат государственного заповедника (вместе с западным «филиалом» –  Маныч-Гудило, включенным в число всемирных биосферных резерватов) 25 человек, в том числе 11 человек инспекторского состава, которые и должны, видимо, обеспечить круглосуточный контроль над всей бескрайней степью. «Теперь заповеднику стало полегче, – говорит заместитель Министра экологии республики Калмыкия Валентина Дмитриевна Ленкова, - после передачи заповедников к МПР России они начали получать реальную помощь». Только не слишком ли эта помощь запоздала?
Дело в том, что в результате бума с сайгачьими рогами оказалась непоправимо подорванной половая структура стада – ведь выбивали целенаправленно самцов. А их в стаде должно быть 40 %, ну, по крайней мере, не менее 30 %. Но сейчас их осталось 10% - это демографическая катастрофа для популяции.
Почему? Потому, что в декабре, во время гона, рогаль (так называется самец сайгака), собрав гарем из нескольких самок, так самозабвенно отдаётся делу продолжения рода, что к концу сезона оказывается совершенно обессиленным, буквально не держится на ногах. Как правило, ему уже не под силу пережить лишения суровой прикаспийской зимы – сайгак погибает. Можно удивляться тому, что природа была так расточительна, отпустив самцу этого вида только один брачный сезон в его жизни. Но факт остается фактом – чтобы длился сайгачий род, самцов нужно много.
Что же делать, как поправить ситуацию? Может быть, «влить свежей крови» в виде самцов из Казахстана? Нет, не получится. Оказывается, калмыцкая популяция сайгаков не только территориально никоим образом не пересекается с казахстанской. Специалисты утверждают, что они и генетически не скрещиваются. Калмыцкая популяция сайгака – единственная в своем роде, и, если она погибнет, эта потеря будет невосполнимой.
Арылов Юрий Нимиевич, который долго работал в заповеднике и посвятил сайгакам не только кандидатскую и докторскую диссертации, но и всю свою жизнь, считает, что необходимо разводить сайгаков в неволе и выпускать их в природу, особенно самцов. Разведение в неволе имеет по крайней мере то преимущество, что самец-сайгак при определённой хозяйской заботе вполне способен восстановить силы после гона и исполнять свою функцию в течение нескольких лет, в отличие от диких собратьев. Однако инициативы Арылова не встретили понимания во властных структурах. Не до сайгаков, когда денег нет. Тогда Юрий Нимиевич начал решать проблему самостоятельно Он организовал государственное унитарное предприятие – Центр по разведению и выращиванию диких животных. Занимаясь всякого рода дозволенной деятельностью, Центр зарабатывает деньги (какие там деньги – копейки!) и вкладывает их в разведение сайгаков. В 99-м году Арылов раздобыл двух самцов сайгака. На следующий год в мае (именно в этом месяце происходит отёл у сайгаков) Арылов и его единомышленники отловили в степи штук сорок новорожденных и вырастили их в простых деревенских клетушках, как телят. Самка сайгака достигает половой зрелости в годовалом возрасте, в отличие от самца, которому для созревания времени нужно вдвое больше. Арылову удалось получить приплод сайгаков в неволе – в мае 2001 года родилось 10 сайгачат. Сайги со своими смешными горбоносыми малышами сейчас сидят в большом общем загоне. Хотя им, наверное, загон совсем не кажется большим – ведь сайгак рождается для бега. Однако лучших условий Арылов пока не может обеспечить своим питомцам. Да и сам эксперимент не может считаться таковым, пока Арылов не снабдит выпускаемых сайгаков радиобуями, которые позволят отслеживать – где они, что с ними, прижились ли в дикой природе, эффективно ли то, что предпринимается. Но радиобуи стоят дорого, а денег не хватает даже на корма. Ни из федерального, ни из республиканского бюджета Арылов не получил пока ни копейки. Приезжали представители международных организаций, ставящих своей целью сохранение диких животных. Смотрели, кивали, обещали помочь. Да только обещанного три года ждут…
Подведём итоги. С одной стороны, имеем стремительно уменьшающееся стадо сайгаков (к 2001 году уцелело 6% от поголовья 96-го года), не слишком мощные природоохранные структуры и отдельных энтузиастов, стремящихся спасти от полного истребления удивительную российскую антилопу. С другой стороны имеем поставленную  на коммерческую основу индустрию браконьерства, где техника, оружие, средства связи, организация «труда» - на самом высоком уровне. Кроме того, и браконьеры, и их подручные – люди юридически грамотные, знающие и о презумпции невиновности, и о всяких дырках и лазейках в законодательстве. Недавно была задержана женщина, перевозившая сразу несколько туш сайгака в простом рейсовом автобусе до Астрахани. Будучи схвачена за руку, она не растерялась, а заявила, что тушки купила только что у незнакомого человека. Самое серьёзное наказание, которому она могла быть подвергнута – символический штраф… Приблизительно такой же расклад бывает в 99% процентах случаев.
Конечно, ведётся борьба с браконьерством, изымается оружие и транспортные средства, пишутся протоколы, возбуждаются уголовные дела. Только вот каков процент пойманных браконьеров от их общего количества?
Кроме того, «помогают» браконьерам и волки, во множестве расплодившиеся на степных просторах, почти выведенных из хозяйственного оборота в силу нашего нескончаемого общего кризиса. Волк – он всегда почему-то необыкновенно плодится в годы социальных потрясений. Огромная вспышка его численности наблюдалась на европейской территории России в годы Великой Отечественной, а после войны борьба в волками стала задачей государственного значения.
- Так как вы думаете, что с сайгаками будет? – спрашиваю я Валентину Дмитриевну Ленкову. И она отвечает с горечью:
- Что я думаю? Страшно такие слова произносить…
Страшно. Страшно сказать вслух, что ещё несколько лет – и некого будет доить в опустевшей степи доброму Старику – древнему богу калмыков…
2001