Понедельник. Среда. Пятница

Понедельник.
Утром настойчиво зазвонил телефон. Она с трудом разлепила глаза и по-детски захныкала, потому что Морфей распахнул для нее свои объятия только в четыре утра, а она, прежде чем он уже соизволил это сделать, насчитала три тысячи шестьсот тридцать две овцы…
«Ну это же просто садизм какой-то, - подумала она, - и за что мне все это?» На больших настенных часах стрелка покорно замерла на цифре «6», а минутная едва миновала двойку. «Только бы не случилось ничего», - эта мысль, промелькнув в голове, сон сняла, как рукой, да и бившийся в конвульсиях мобильный больше не позволил капризничать. Она послушно протянула руку и, схватив корчащийся от непрерывной трели телефон, посмотрела на дисплей – Вадим. Изобразив на лице недовольную гримасу, но все-таки с облегчением выдохнув, она взяла трубку…
- Ну, наконец-то…
- И вам доброе утро, Вадим Андреевич…
- Прости. Доброе утро… я уже просто пятый раз тебе набираю, думал случилось что…
- Да хоть седьмой! Ты вообще на время смотрел? Я сплю еще, между прочим…
- Это только 15 минут седьмого? А мне казалось я так давно встал… я наверное просто встал раньше. Прости, Лер.
- Ладно, давай уже не будем выяснять полчаса про твою бессонницу. Чего ты хотел в такую рань?
- Я могу приехать?
- Нет.
- Ну, Лер…
- Ну что? Я же сказала – нет. Какая часть этого слова тебе не понятна? И вообще я занята…
- Ну чем ты сейчас занята?
- Сплю…
- Ну, ведь не спишь уже…
- Тебе спасибо…
- Лер, мне надо поговорить с тобой. Очень надо. Пожалуйста.
- Вадим, ну ты же понимаешь, почему я не хочу с тобой общаться? Мне всегда потом тяжело не придумывать себе того, чего нет и…
- Ну мне очень надо.
- А по телефону нельзя?
- Нельзя…
- Никак?
- Ну что ты уперлась?
- Я уже тебе объяснила. Если тебе не нравится такое объяснение – придумай себе другое.
- Я только поговорить хочу. Я не стану тебя отговаривать от твоих поездок, не буду лезть к тебе в душу, не стану спрашивать о твоей личной жизни – просто позволь мне приехать.
- У тебя будет 5 минут…
- Я понял. Еду…
Пока она успела доползти до ванной, чтобы хотя бы умыться и почистить зубы – он уже примчался и вот уже с четверть минуты лихорадочно жал на звонок входной двери…
- Черт, тебе пальцы что ли свело? Ну и так уже открываю…
Распахнув тяжелую дверь, она налетела на коробку с пирожными и пачку кофе… а после и на его улыбающуюся физиономию.
- Не сомневалась. Вы, Вадим Андреевич, хорошо усвоили мораль жизни о том, что мелкий подхалимаж укрепляет дружбу…
- Лерик, это тебе…
- Я поняла…
- Твои любимые…
- Я вижу.
- Я даже готов сварить тебе кофе.
- Серьезно? У меня что в подъезде сегодня акция проходит? All inclusive?
- Ты язвить прекратишь?
Она выдохнула и, махнув рукой в сторону кухни, произнесла:
- Проходи. На кухню только… кофе варить.
Поплотнее завернувшись в халат и с ногами забравшись в кресло, она наблюдала за тем, как он суетился у плиты… и через несколько минут кухню наполнил ни с чем не сравнимый аромат. А ей почему-то совсем некстати подумалось, что крайне трудно представить себе французский или итальянский фильм, где бы герои не пили по утрам крепкий кофе или не выясняли бы отношения за чашкой этого напитка в каком-нибудь ресторанчике.
Наполнив две пузатые керамические чашки, он сел за стол. Пододвинув одну из них к ней, он поудобнее устроился в соседнем кресле и стал бесцеремонно ее изучать. Она сидела напротив, задумавшись и молча рассматривая темную жидкость, каждой клеточкой чувствуя на себе его взгляд. Она усмехнулась сама себе, потому что вдруг ей ни с того, ни с сего стало почему-то неловко, и она не выдержала:
- Что ты так на меня смотришь?
- Ничего, просто…
- Просто?
- Просто… Ты очень красивая.
- Ага… после двух часов сна. Охотно верю.
- Серьезно…
- Вадим, давай не будем? Ты хотел поговорить – давай. Говори и уходи.
- Неужели ты совсем не рада меня видеть?
Она занервничала. Она и сама не могла понять почему… Быть может потому, что он такой спокойный и уверенный сидел и смотрел на нее. И чем больше она проникалась его спокойствием, тем сильнее у нее начинали сдавать нервы… Она встала, прошлась туда-сюда по кухне, снова села, а он все так же тихо сидел и продолжал смотреть на нее. Он молчал. Да, вот что бесило ее больше всего! То, что он молчал… Она не выдержала и со всей силы шлепнув ладонью по столу, сорвалась:
- Ну какого черта ты молчишь?
- Что с тобой происходит?
- Со мной все в полном порядке!
- Я вижу…
- Что ты видишь? Ну что ты видишь???
- Я вижу, что передо мной мечется тигр в клетке, который не знает, кого уже укусить и в какую сторону броситься. Что ты так нервничаешь? Из-за чего?
- Из-за тебя!
- Из-за меня?
- Да, из-за тебя! Зачем ты пришел, а? Ты сказал, что хочешь поговорить со мной – так давай поговорим. Говори и уходи. Я не могу тебя видеть, я не хочу тебя видеть… Я себе места не нахожу, когда ты здесь. Зачем ты опять появился? Я только-только хоть немного убедила себя в том, что смогу… уехать и не думать больше о том, что тут происходит и происходило. Думала о том, что за тысячи километров я начну новую жизнь… с чистого листа. Все с начала. И там не будет ничего, что будет напоминать мне о прошлом… Но вот опять появляешься ты и все начинается с начала! Ненавижу тебя, я тебя ненавижу!
Слезы ручьями потекли по щекам. Пытаясь совладать с эмоциями, она прижала руки к лицу, но осознав, что все это лишь жалкие попытки обмануть саму себя, побежала в комнату и, упав на диван, зарыдала в голос. Выплеснув из себя всю гамму своих переживаний, она кое-как успокоилась и теперь безрезультатно пыталась сделать вдох заложенным носом…
Тихонько поцарапавшись о дверной косяк, он вошел в комнату и присел на краешек дивана, где сбив в одну кучу покрывало, лежала она, сжавшись в комочек, и пыталась восстановить дыхание.
- Лер, ты прости меня. Я не думал, что все так выйдет. Я хотел, как лучше. Я пришел не для того, чтобы тебя отговаривать или в чем-то убеждать… я не имею на это никаких прав и я это знаю. И твое право послать меня на хрен и больше вообще никогда не общаться… Но я прошу тебя – выслушай меня… Если говорить честно, то я не хочу, чтобы ты уезжала. Особенно, чтобы ты уезжала с человеком, в котором ты сомневаешься. А ты ведь сомневаешься в нем, Лерк. Иначе бы не было сейчас твоих слез. Зачем он тебе? Я, конечно, не тот, кто имеет право рассуждать о морали и чувствах, но Лер… зачем он тебе? Ты же будешь говорить, что любишь его… но это ведь неправда. Куда ты едешь? Ради чего?
- Хочу и еду. И отстань от меня вообще со своими нравоучениями. Уходи, - прогундосила она и снова зашмыгала носом.
- Ну, малыш, ну ты что... не плачь, - и он аккуратно погладил ее по голове…
Наверное, если бы она была кошкой, то замурчала бы от удовольствия и вся ее сущность выражала бы признательность и благодарность за такое участие… Но она была всего лишь обиженной Валеркой, поэтому она отодвинулась к стенке и, стряхнув его руку, строго поинтересовалась:
- Так зачем ты пришел?
- Хотел тебе сказать, что если ты хочешь уехать, то могу предложить поехать со мной…
- Куда? На деревню к дедушке?
- Нет… Я могу уехать в Австрию на какое-то время. Мне предложили неплохое место. Оно не постоянное, не навсегда, но полгода – год… Можно быть достаточно далеко от дома – если это то, что тебе нужно. Ведь ради этого ты едешь?
- Нет… не ради этого.
- А ради чего?
- Это мое дело, ладно?
- Ладно, как скажешь.
- И я не хочу ничего тебе объяснять – ни своих решений, ни своих действий. Ничего.
- Я и не требую… Просто если хочешь – поедем вместе.
- Я должна ответить?
- Странно… я думал, что ты обрадуешься. Думал, что мы поедем вместе, потому что одному мне не интересно уезжать так далеко – я не настолько нуждаюсь в дополнительном заработке. Да и карьерного роста мне вроде как не требуется…
- Зачем тогда туда вообще ехать?
- Я из-за тебя хотел. Из-за нас.
- Из-за нас? Вадим, а разве мы – еще есть?
- Лер, ну почему ты сомневаешься? Ты пять минут назад была готова уехать хрен куда с чужим мужиком, а сейчас я предлагаю тебе уехать со мной и ты сомневаешься???
- А тебя во всем этом контексте беспокоит только «чужой» мужик?
- Да черт с ним… Почему нет?
- А почему да? А что потом, Вадь? Через полгода что будет?
- Ты загадываешь слишком далеко… я не могу тебе сказать.
- А я могу… и я не загадываю. Будет тоже самое – мои слезы из-за того, что ты чужой муж и опять уходишь или просто тебя нет рядом, мое недоверие тебе… потому что ты не хочешь до сих пор мне сказать, почему ты не можешь остаться со мной… Будут твои обиды на мои фокусы. Я начну нервничать опять… ты – злиться. Вадим, ты не понимаешь? Прыгнуть опять во все это без оглядки, чтобы потом вообще не найти в себе сил жить дальше? Кусочками? Урывками? Видеть тебя? Чувствовать себя с одной стороны частью твоей жизни, а с другой – не являться ей?
- Неправда…
- Правда. И ты это знаешь не хуже меня. Мне нужна семья. Мне так этого не хватало всю жизнь, я только к этому и тянусь все время. Мне надоело гоняться за призраками… Я хочу дом, куда можно вернуться, мужчину, который будет рядом, будет мне опорой и поддержкой… хочу крепкую семью, как тыл. Неужели я так много хочу? На мой взгляд нет. И знаешь, я устала. Устала все время бежать куда-то и смотреть каждый раз, как бы в спину не ударили… Я уже хочу остановиться и пожить спокойно.
- Я люблю тебя, Лерк… Я не хочу, чтобы ты уезжала… Оставайся. Ты и я. Как раньше…
- Как раньше? А где ты был раньше? Где ты был, когда ты был мне так нужен? Да и какая жизнь, Вадим? Какое «оставайся»? Ты же понимаешь, что даже если я соглашусь ждать, пока ты наконец решишь все свои проблемы, то мы просто не можем все вместе жить в этом городе… нам, как выяснилось, тут слишком мало места.
- Ты любишь меня?
- Что?
- Ты слышала, что я спросил…
- Это не имеет значения.
- Это единственное, что имеет значение…
- Это все равно останется со мной и никто этого у меня не отнимет. Моего отношения. К тебе… Но знаешь, если я не смогла построить свою семью на любви, я ее построю на уважении, на благодарности, на привычке если хочешь…
- Ты слышишь, что ты говоришь?
- Слышу…
- И имея сейчас две возможности уехать из города, ты выбираешь какого-то малознакомого мужика, вместо того, чтобы избавиться от своего упрямства и поехать со мной? Ты же только что сказала, что любишь… и ты едешь с ним?
- Я не желаю тебе ничего объяснять…
- Лер,  я знаю, что ты сердишься на меня, злишься. Знаю, что обижаешься, потому что не всегда понимаешь меня и то, что я делаю… Я не могу тебе всего рассказать, почему все так, но мне плохо без тебя.
- Вадим, перестань… ты обещал, что ничего подобного не повторится, а сейчас ты опять начинаешь наматывать мне нервы и тянуть жилы…
- Лера…
- Уходи, пожалуйста. Я очень признательна тебе за твое предложение, но боюсь, что я вынуждена отказаться от него… Это прекрасно – жить настоящим и все такое, но не в нашем случае – наше прошлое просто переворачивает все с ног на голову… пока мы не решим все свои вопросы и не поставим все точки над «i» - нам даже говорить об этом не стоит. Мы так пробовали сто раз, и всегда мы возвращаемся к одному и тому же – моим соплям и нервам и твоим непонятным «подожди»… Сколько еще? Год? Два? Десять? Знаешь, так больше нельзя.
- Подумай… Я буду ждать твое «да». И мое предложение остается в силе… Обещай мне, что ты подумаешь?
- Хорошо, я подумаю… но вот насчет «да» обещать не буду…
- Можно я еще заеду к тебе? Сварю кофе или привезу твоих любимых пирожных? Или сходим куда-нибудь? Ну, скажи мне, чего ты хочешь?
- Я уже сказала тебе, чего я хочу – уехать. И не надо, не приходи. Нам не стоит видеться. Потому что разговоры слишком тяжелые у нас, слишком нервно все как-то…
- Я позвоню…
- Не стоит…
- Я позвоню.
Поцеловав ее в затылок и вдохнув запах ее волос, он ушел. А она долго сидела и думала об этом разговоре и о его предложении. Скажи он ей об этом еще пару месяцев назад, да она бы не задумываясь наверное закричала бы «да!»… а сейчас что-то не так, что-то изменилось, надломилось… И она не могла понять что.
Она так хотела, чтобы он был рядом с ней, но вела себя в последнее время так, чтобы оттолкнуть его от себя. Она не понимала своего отчуждения. Бессознательно как-то все… Может это и есть здравый смысл? Когда уже понимаешь, что ведешь себя глупо, а в чьих-то глазах, так просто отвратительно?
А может, она просто устала ждать? Надеяться? Разочаровалась? Или это защитные рефлексы срабатывают? Так много всегда хочется ему сказать, столько слов и фраз она повторяет и произносит, пока его нет… но стоит ей его увидеть, как язык произносит такие вещи, о которых бы она никогда и не подумала…
Почему любовь никогда не выбирает? Почему он? Чужой мужчина, на которого у нее нет и не было никаких прав? Почему?
Она больше не хотела об этом думать. Она больше не могла об этом думать. Она просто взяла телефон и, набрав номер, спросила: «А мы не могли бы уехать раньше?»…

Среда.
Излишняя самоуверенность, как известно, наказуема. В этом он убедился в полной мере, начав с того, что счел лишним набрать ее номер и хотя бы предупредить о том, что он едет. Поймав подъездную дверь за спешащим куда-то квартирантом и благополучно миновав домофон, он поднялся на ее этаж и нажал на кнопку звонка, улыбаясь каким-то своим мыслям… 
Следом за мелодичной трелью из глубины квартиры раздался такой же мелодичный голос:
- Открой, пожалуйста…
В проеме открывшейся двери перед ним предстал незнакомый мужчина. Он никогда не видел его раньше, но он сразу почувствовал, что это он: тот, кто хочет забрать у него его Лерку. Его откровенно передернуло и он еле сдержался, чтобы унять это непонятное, рвущееся откуда-то изнутри яростное желание дать ему в морду. Он понимал, что, в общем-то, он и не виноват ни в чем, но вот эта его вальяжность, с которой он распахнул дверь, уверенность, с которой он держался в ее квартире… вызвали почему-то дикую злость.
«Стоит, блин, как будто хозяин! Вот мать его!», - пронеслась в голове очередная реакционная мысль, от которой напряжение в воздухе коридора лишь усилилось.
- Вам, наверное, Валерию?
- Мне-то Валерию, а вот вы кто такой?
- Я? А почему я собственно должен вам отвечать, когда вы задаете свой вопрос таким тоном?
- Хотя бы потому, что она - моя девушка... а вы тут, в ее квартире…
- Мне кажется, что вы ошибаетесь.
- Да ну? В чем же?
- Ну, хотя бы в том, что она ваша девушка. Мы с ней уезжаем в воскресенье, так что я вроде как ее друг.
- Так вроде как или друг?
Но ответить он не успел, потому, как оба они в этот момент смотрели на нее, медленно выходящую из комнаты и увлеченно вчитывающуюся в какие-то бумажки...
- Кто пришел? Это не Мари…
И подняв глаза, она вдруг осеклась. Она стояла и смотрела в свою очередь на них, переводя взгляд с одного на другого, не в силах вымолвить слова.
- Привет, Валерик.
- Здравствуй, Вадим…
Они смотрели друг другу в глаза, стараясь сохранять спокойствие и старательно припоминая все, чему в детстве учили родители, дабы соответствовать тому уровню людей культурных, что не замечают пролитого соуса на белую скатерть… Но мимолетный ступор у нее уже прошел, и, взяв себя в руки, она холодно-вежливо произнесла:
- Вадим, познакомься, пожалуйста… Это Кирилл…
И пока она придумывала, каким бы точным и правильным словом представить своего «жениха», тот в свою очередь, не желая поддерживать игру в эту напускную церемонность, настойчиво спросил:
- Лера, этот молодой человек утверждает, что ты его девушка. Это серьезно?
- Он шутит. Этот молодой человек уже женат…
Решив так просто не сдаваться, он выпалил:
- Ни хрена я не шучу и ты это знаешь.
- Зачем ты пришел?
- Поговорить хочу с тобой.
- Мы уже говорили.
- Мне надо еще раз с тобой поговорить. Серьезно. Без всяких твоих заморочек! – и прищурив глаза, он повернулся к стоящему перед ним Кириллу и выдавил:
- Может, вы нас оставите? Нам надо поговорить! А впрочем…
И недолго думая, он шагнул в коридор и, схватив ее за руку, потащил на кухню.
- Отпусти меня, - шипела она, пытаясь вырваться из цепких пальцев и пиная его ногой, - какого черта ты тут раскомандовался? Не о чем мне с тобой говорить!
- А вот я так не думаю!
- Ты себя ведешь отвратительно, меня человек ждет!
- Подождет твой человек. Это ведь он, да?
- Да!
- Ну, жених прям, ни дать, ни взять!
- Видеть тебя не хочу… Хам!
- Я хам? А он кто?
- А он тут вообще причем? Я сейчас про тебя говорю!
- Ну давай, защищай его, а то он прям без тебя пропадет.
Пнув его в очередной раз ногой, она вывернулась, и, отпихнув его от себя, пулей вылетела в коридор.
- Вадим, уйди, пожалуйста.
Но ее уже никто не слышал. Они стояли в разных концах коридора и смотрели друг на друга, как два бойцовских петуха, а она оказалась как раз посередине – таким ничего не значащим сейчас для них гвоздиком… между молотом и наковальней.
- Лера, ты можешь мне объяснить? Кто этот молодой человек и чего он от тебя хочет? Быть может, полицию вызвать?
- Тогда уж милицию, - не смог он удержаться от комментария, а она, сверкнув на него глазами, думала, как можно остановить два несущихся навстречу друг другу поезда?
- А, ну да. Милицию. Что вам нужно? Мне кажется, что девушка не имеет желания с вами разговаривать?
- А с вами имеет?
- Вы себя некрасиво ведете, молодой человек. Мне кажется, что вас сюда никто не приглашал…
- Вас, в общем-то, тоже.
- А вот в этом вы ошибаетесь.
- Да иди ты…
Устав от этой словесной перепалки, но ничего стоящего так и не придумав, она сжала кулаки и с силой топнув ногой, рявкнула:
- А ну прекратите немедленно! Оба!
И закрыв лицо ладонями, съехала спиной по стене. Боясь нарушить равновесие возникшей секунду назад тишины, они смотрели на нее, каждый из своего конца коридора, и ждали, как ждут исполнения приговора, осужденные на расстрел. Собравшись с мыслями, она встала. Извинившись за некрасивую сцену перед Кириллом, она попросила его уйти, сказав, что она должна решить проблему своего прошлого и что она обязательно позвонит ему позже. Наклонившись к ней и поцеловав ее на прощание в щеку, он молча вышел. Она принужденно улыбнувшись, закрыла за ним дверь, а после, резко развернувшись и скрестив на груди руки, осведомилась:
- Ты совсем уже из ума выжил?
- Тебе спасибо.
- Мне? Ха. Это я виновата, что ты ведешь себя, как свинья?
- Хорошо, я виноват! Тебе легче?
- А тебе?
- Нет.
- Мне кажется, ты вообще себя перестал в руках держать. Вообще уже не контролируешь ни себя, ни ситуацию.
- Зато ты контролируешь!
- Ты зачем опять пришел? Я как-то непонятно что ли тебе сказала, что больше не хочу тебя видеть?
- Я спросить хочу.
- Спроси.
- Ты ответишь?
- Может быть…
- Ты все же уедешь?
- Да.
- С ним?
- Да.
- Зачем?
- Хочу.
- А почему не со мной?
- Потому что ты себя вести не умеешь.
- Только поэтому?
- И поэтому тоже.
- Ты его любишь?
- Следующий вопрос…
- А меня?
- Может, хватит?
- Что хватит? Ты обещала ответить.
- Я ничего не обещала!
- Мне не все равно, что с тобой происходит.
- Со мной все в полном порядке. Было. Пока ты не пришел.
Расстреляв всю обойму колючих фраз, они замолчали. Он смотрел на нее и думал о том, что хотел бы сейчас, наверное, сказать ей что-то обидное, чтобы она поняла, что ошибается и в отношении него, и в своем нелепом поспешном решении, но чем больше он на нее смотрел, тем больше понимал, что его злость куда-то испаряется. Думал, что готов будет после всего этого просто придушить ее, а на самом деле готов был придушить любого, кто осмелился бы ее обидеть...
- Лер, я хочу, чтобы ты осталась.
- Сколько можно об одном и том же? Ты когда-нибудь уже будешь адекватен?
- А ты?
- Ты меня оскорблять пришел?
- Нет… я…
- Ты с ума сошел уже, просто. Ни в какие ворота не лезет твое поведение.
- А твое?
- Что мое?
- Твое поведение лезет куда-нибудь? Ты уезжаешь с каким-то неизвестным мужиком, который тебе почти в отцы годится. Он-то рад по уши, отхватил себе молодую и красивую, но ты-то зачем это делаешь? Только не говори мне, что это любовь и все такое… Дался тебе этот Кирилл с его Канадой. Ну, куда ты едешь? Какого черта ты там делать будешь?
- Ты все сказал?
- Нет.
- Нет?
- Нет… я еще много тебе скажу. Всего. Разного. Не уезжай только…
- Мне кажется, что вопрос о моем отъезде мы уже обсуждали, разве нет?
- Ты обещала подумать…
- Я подумала. Я с тобой не поеду.
- Почему?
- Я уже говорила.
- А в нем у тебя больше уверенности? Ты его сколько знаешь? Месяц? Что ты вообще о нем знаешь???
- Достаточно.
- Достаточно для чего?
- Чтобы понять, что лучше я уеду с ним в эту чертову Канаду, чем останусь тут или поеду с тобой!
- Так ты не хочешь ехать… ну ведь не хочешь!
- Да отстань ты от меня ради Бога! Я не хочу больше это обсуждать, тем более с тобой.
Она отвернулась от него и уставилась на цветочный рисунок обоев, старательно делая вид, что активно изучает хитросплетение узоров… Она сама себе не могла объяснить, что делает, а не то, что ему…
- Лер…
- Уходи. Оставь меня в покое…
- Ну я же тебе не враг, я не хочу тебе ничего плохого, - он провел рукой по ее волосам…
Она как ошпаренная метнулась к другой стене и скороговоркой зашептала:
- Пожалуйста, уйди. Ну пожалуйста… Хочешь, я на колени встану? Хочешь? Я прошу тебя, уходи. Уходи ради Бога…
Он стоял и просто не верил своим ушам – столько слов «уходи» за одну минуту он еще никогда не слышал. Пытаясь понять, что, черт возьми, все-таки происходит, он шагнул к ней, чтобы хоть как-то ее успокоить и обнять, а она отшатнулась от него, как от прокаженного, едва сдерживая слезы, и тихо сказала:
- Не надо, не трогай меня… пожалуйста. Уходи…
Дойдя до двери, он молча обернулся. Он не стал ничего говорить, чтобы не дергать ее еще больше, потому что так и не понял собственно, чем в очередной раз вызвал такое вот ее состояние, а просто смотрел на нее. Смотрел в ее распахнутые полные слез глаза, и думал о том, что неужели он на самом деле настолько ее достал, что никаких чувств, кроме слез уже не вызывает?
Ему показалось, что она с огромным облегчением захлопнула за ним дверь. И пока он медленно шел к дому, пребывая в каком-то совершенно тупом состоянии, его не покидало ощущение того, что в своих явно запоздалых и несуразных попытках все исправить, он только все еще больше усложнил и испортил…

Пятница.
Он не хотел ее отпускать, но раз уж она так решила, то не ему судить, но он в любом случае не мог расстаться с ней вот так, на такой ноте. Устав грызть себя за очередные промахи, он решил извиниться перед ней за свое поведение, хотя не особо считал себя в чем-то виноватым. Но памятуя о когда-то сказанных писателем Круассе словах,  что если женщина не права, то перед ней надо непременно извиниться, он завел мотор и, фыркнув пылью из-под колес, порулил по известному ему адресу.
Бросив машину у цветочного ларька, он шел через двор и даже думать не хотел о том, что вполне возможно он пересекает его в последний раз, но мысли, как навязчивые мушки, не давали покоя… Желающих покинуть уютные квартирки в течение пяти минут не нашлось и ему пришлось-таки воспользоваться домофоном.
После четырех домофонных «блямков» он услышал хорошо знакомый тихий голос:
- Кто?
И вместо того, чтобы просто сказать «я» он зачем-то брякнул:
- Доставка пиццы!
- Очень смешно…
- Лер, пусти меня.
- Только не говори, что тебе опять надо поговорить!
- Ага.
- Нет.
- Ну, Лер. Я буду себя хорошо вести, я обещаю. Я хочу извиниться перед тобой… и я кое-что тебе привез.
- Мне ничего от тебя не нужно.
- Тебе понравится. Ну, пусти. Скажешь уйти, я уйду. Даже спорить не стану.
- Ну, конечно. Ты и не станешь.
- Открой. Или ты хочешь, чтобы я лез к тебе через окно? По трубе?
- А ты сможешь?
- А ты хочешь?
- Ну, давай.
- Ты серьезно?
- А ты? Наврал?
За язык, как говорится никто не тянул, но обнаружить вдруг перед любимой женщиной, что ты трепло, было невозможно – это было уже дело принципа.
- Не вопрос! Можешь идти к окну. Если меня постигнет неудача, то большой памятник мне не ставьте - не люблю. И чтоб без музыки.
Обогнув угол дома, он нашел водосточную трубу и на всякий случай подергал ее,  мысленно перекрестившись, и зажав букет под мышку, схватился обеими руками за ржавый водосток…
Местные бабульки, сидящие на лавочке и не обращающие на него до этой минуты никакого внимания, потому как самозабвенно перемывали кому-то кости, стали таращиться на него во все глаза и мелко креститься, бормоча под нос что-то типа «милок, да Бог с тобой».
И уже набрав было в легкие воздуха, для рывка, он услышал из кармана смс-ный сигнал – подсвеченный экран вывел: «Ты совсем дурак? Заходи. Через дверь только»
Ему показалось, что в этот момент у него выросли за спиной крылья и мог бы не просто залезть по трубе, но влететь в открытую форточку. И он, соскочив с приступка, рванул к подъезду, пока она не передумала.
Потянув на себя дверь и ввалившись в коридор, он встретился с ней глазами и… замер. Он видел ее разной, в хорошем настроении и в плохом, накрашенной и нет, но такой уставшей и бледной она была впервые. На минуту растерявшись, он взял себя в руки и, сделав милое лицо, нарисовал улыбку:
- Привет, зайчик!
- Здравствуй...
Она стояла перед ним, на расстоянии вытянутой руки, и смотрела куда-то в пол. Она была такая маленькая и потерянная, что у него защемило сердце:
- Лер, у тебя все в порядке?
- А что?
- Ты как себя чувствуешь?
- Нормально.
- Ты уверена?
Она подняла, наконец, на него глаза и попыталась улыбнуться. Смахнув со лба прядь волос и выдохнув, она спросила:
- Да, нормально все. Чаю хочешь?
- Я сделаю. Ты пойди, посиди. Ага?
- Да все в порядке, правда.
Они пошли на кухню.
- Это тебе, - и он протянул ей букет.
Она улыбнулась, взяла букет и, прижав к себе хрусткую обертку, зарылась в него лицом…
- Спасибо. Красивые…
- Я рад, что понравились…
Отложив цветы в сторону, она включила чайник и достала чашки. Он смотрел за ее суетливыми, какими-то порывистыми движениями, за тем, как она периодически прикрывает глаза… за тем, как на бледных щеках выступают пунцовые пятна… и ему совсем не казалось, что все в порядке. Ему даже пришлось забрать у нее из рук чайник, когда она стала наливать кипяток, потому что она просто еле-еле его держала…
- Давай-ка ты садись все же… я сам.
Она села за стол, и он поставил перед ней чашку. Сам сел напротив и улыбнулся, как бы давая понять, что все хорошо и волноваться ей не о чем. Она улыбнулась в ответ, и виновато на него посмотрела:
- Я ужасно выгляжу, да?
- Ты замечательно выглядишь!
- Ты мне врешь сейчас, я знаю. Но все равно почему-то приятно.
- Интересно, а что ты ждала услышать?
- Правду.
- Правду?
- Ну да. Кирилл вчера приезжал и сказал мне, что как-то я не особо выгляжу – какая-то бледная и не выспавшаяся. Я сказала, что не очень хорошо себя чувствую, а он ответил, что молодая девушка не должна так себя запускать… Как будто я специально взяла и заболела… Может это просто нервное? Попросила его отложить поездку, тем более что с билетами никаких проблем – ни сдать, ни взять, а он распсиховался, сказал, что я издеваюсь… А он надо мной не издевается, таща меня в таком состоянии?
- Что еще хорошего тебе твой Кирилл сказал? - спросил он, чувствуя как внутри все просто закипает от негодования…
- Сказал, что даже моя дорогая косметика не убирает темных кругов под глазами, и я выгляжу, как алкоголичка…
Когда она закончила фразу, чашка с хрустом треснула в его пальцах. Она подхватилась и метнулась к аптечке, а он сжал руку в кулак и медленно произнес:
- Не волнуйся ты, Лер. Все в порядке…
Но она уже притащила баллончик и, устроившись перед ним прямо на полу, вытирала его руку полотенцем и старательно брызгала на пальцы аэрозоль… А он сидел,  смотрел на нее и на ее руки и думал о том, ну кем надо быть вообще, чтобы сказать такое любимому человеку? Как вообще можно сказать любимой женщине: «прости, дорогая, но ты как-то хреново выглядишь?»
- Лер, да перестань ты. Ерунда это все.
- Потом болеть будет.
- Зато на память останется.
- Очень смешно!
- Лер…
- Что?
- Останься? Ну, кто еще меня будет мазать?
- Ты опять? Если ты опять будешь поднимать эту тему – ты уйдешь.
- Ты любишь его?
- Кого?
- Кирилла своего?
- Он не мой.
- Ты не ответила.
- Нет.
- Тогда что?
- Ничего. Просто.
- Просто? Ты не видишь, как он к тебе относится?
- Он нормально ко мне относится.
- И лезет вечно со своими замечаниями и поучениями? Это нормально?
- Просто характер такой.
- Ладно. Я понял. Ты костьми ляжешь, но будешь его защищать.
- Я его не защищаю, просто  ты его совсем не знаешь. И ты не прав.
- А ты его знаешь? Что ты знаешь о нем?
- Достаточно.
- Достаточно для чего? Ты даже фамилии его не знаешь, Лер. Где он живет? Канада знаешь ли большая… Чем он живет в свободное от работы время? Что ты знаешь о нем, кроме того, что ты работаешь вместе с его сестрой и что он родом из нашего города? Что ты еще о нем знаешь?
Она не ответила. Просто села на кресло и поджала под себя ноги, всем своим видом давая ему понять, что не намерена продолжать весь этот разговор. По крайне мере уж точно не в таком тоне…
- Лер, ты понимаешь, что ты делаешь?
- Да.
- И что?
- Уезжаю.
- Но почему с ним?
- В смысле?
- Ну не говори мне про любовь только, ладно? Не хочешь ехать со мной? Хорошо. Но почему ты одна не можешь уехать, если уж так рвешься из города? Поезжай в Финляндию к подруге своей… Как ее? Илона? Поживи там. Тебя там тоже никто не будет дергать. Не хочешь туда? Да в любую точку земного шара поезжай… Хочешь, я куплю тебе какую-нибудь путевку? Куда захочешь... Поедешь, отдохнешь. Хочешь?
- Я совсем хочу уехать.
- Тогда зачем оставляешь квартиру? Продай ее. Хочешь, я у тебя ее куплю?
- Зачем она тебе?
- Просто. На память. О тебе. О нас. Вдруг ты лет через 10, путешествуя по какой-нибудь Европе, захочешь приехать сюда? Будет где остановиться.
- Ты соображаешь, что ты говоришь?
- А ты? Что делаешь?
Она отвернулась. А он сидел и ждал, потому что уже просто не знал, что он еще может сказать и уж тем более, что сделать. Он не хотел решать за нее, но то, что она делает, казалось ему каким-то безумием. О чем-то подумав, она повернула голову и посмотрела на него.
- Вадь….
- ?
- Не держи меня. Я очень тебя прошу – не надо. Мне и так очень тяжело.
- Я вижу, Лер. Но я не понимаю тебя. Ну не хочешь ведь ты ехать, ну так оставайся.
По ее щекам потекли ручейки слез, и она отрицательно помотала головой, что он даже не понял, что именно это означало: нет, как уехать или нет, как остаться?
- Ну не плачь только… я не знаю, что мне делать, когда ты плачешь.
Он подошел, сел перед ней на пол, как несколько минут назад перед ним сидела она, и взял ее за руки – кипяток.
- Лер, ты уверена, что ты в порядке?
- Да, все хорошо…
- Мне кажется, что у тебя температура.
- Ну, чуть-чуть.
- Чуть-чуть? Это сколько?
- Не знаю.
- Не мерила?
- Нет.
Он встал. Просто хотел пойти и поискать ей градусник, но она схватила его за руку и посмотрела на него. Ее огромные глаза лихорадочно блестели, а она судорожно вздыхая, цеплялась тонкими горячими пальцами за его руку, как будто боялась его потерять…
- Я только градусник возьму…
- Посиди со мной. Пожалуйста. Просто посиди.
- Я приду сейчас…
Он вернулся, дал ей градусник. А после сел обратно, и обхватив ее руками, положил голову ей на колени и зажмурил глаза, гадая, пнет или нет? Но она сидела тихо-тихо, иногда лишь шумно вздыхая, и гладила его по волосам. Он не знал, о чем она думала в этот момент, но ему казалось, что таким счастливым он не был давно. Он просто сидел и думал о том, что он ей дышит. Она как кислородный баллон для него. Или как наркотик – он и сам не знал. Точно так же как не знал точно, когда и как он незаметно и непонятно для себя самого на него подсел…
И вдруг заорал телефон… Он готов был просто вышвырнуть в окно, этот горластый кусок пластмассы. Она вздрогнула. Взяла мобильный, посмотрела на дисплей, потом на него… Он все понял. Она поднялась и вышла из кухни. О чем она говорила он не слышал, но точно знал с кем. И за те две минуты, что ее не было, ему показалось, что сказка закончилась, не начавшись, и все вернулось назад. Она как будто вернулась к своему прежнему состоянию брони и боевой готовности, чтобы отбивать его атаки. И ту Лерку, его Лерку, которую он видел пару минут назад, будто снова подменили на какой-то опытный образец, который оказался совсем не лучше своего прототипа…
- Вадим, ты меня извини, но тебе лучше уйти.
- Лер, что случилось сейчас?
- Ничего. Просто у меня встреча и я бы не хотела, чтобы повторилось то, что было позавчера.
- Чего он хочет?
- Тебе не кажется, что это не твое дело?
- Лер, а что это было?
- В смысле?
- Ну вот сейчас, пять минут назад?
- Прости.
- Простить? За что?
- Я не могу.
- Чего?
- Остаться не могу!
- Я тебя не заставляю, я же не об этом тебя спросил.
- Нет? А о чем?
- Что это было?
- Ничего.
- Лер?
- Ты обещал мне, что ты уйдешь, когда я попрошу. Я прошу.
- Хорошо. Только градусник мне покажи.
- Зачем?
- Можно?
- Пожалуйста.
Она отдала ему градусник и сложила руки на груди, выражая недовольство. Он невольно улыбнулся… но посмотрев на градусник, улыбка его сползла с лица так же быстро, как и возникла там – 38.3!
- Тебе лежать надо. У тебя температура. Я заеду попозже, привезу тебе лекарства.
- Не надо.
- Как не надо? Можно подумать, что у тебя что-то есть…
- Да, есть…
- Что у тебя есть?
- Вадим, перестань. Мне Кирилл привезет что-нибудь.
- Он останется?
- В смысле?
- В смысле тут, с тобой. Он останется?
- Ну….
- На ночь?
- Нет, на пару часов быть может.
- А что так?
- Ты сейчас на что намекаешь? – осведомилась и она и тут же, как будто спохватившись, добавила, – и вообще мне кажется, что тебя это не касается…
- Ни на что я не намекаю. Просто спрашиваю.
- Нет, он не останется. И ты тоже. Я думаю, нам лучше с тобой больше не видеться.
- Как скажешь…
- Знаешь… ты странный какой-то сегодня, сам на себя не похож…
- Только что хотел то же самое сказать о тебе. Я могу попросить?
- О чем?
- Пообещай мне, что ты ляжешь, выпьешь таблетку и немного поспишь. А потом будешь пить чай с малиновым вареньем.
- У меня нет варенья.
- Это можно исправить. Я могу привезти…
- Не надо.
- Тогда позвони своему Кириллу и скажи, чтобы заехал и купил – авось не разорится!
- Он не мой...
- Ты позвонишь?
- Хорошо.
- Да?
- Да!!! Какой ты занудный!
- И еще....
- Что еще?
- Поцелуй меня?
- Нет!
- Почему?
- …
- Тогда я тебя поцелую.
Он знал, что это надо было сделать быстро, и он это сделал. Пока она думала о его словах и о том, как бы его побыстрее выставить за дверь, он притянул ее к себе и поцеловал в тот самый момент, когда она уже набрала воздуха в легкие, придумав очередную нелепую отговорку…
Естественно, она тут же возмутилась и, отвесив ему звонкую пощечину, выставила его за дверь… но он улыбался. Стоя на лестничной клетке и прислонившись спиной к ее двери – он улыбался. И думал о том, что это того стоило.
Он не понял, к чему они пришли, но сегодня он был рядом с ней по-настоящему счастлив. В нем было столько энергии, что он готов был свернуть горы. И перепрыгивая через ступеньку, он точно знал, что никуда ее не отпустит, даже если ему придется лечь поперек взлетной полосы.
Ведь когда женщинам все равно – женщины не отвечают на поцелуи? Ведь так?