Эдельвейс

 Хочешь, я расскажу тебе сказку?
Я придумала её сегодня, по дороге на работу. То есть она как-то сама сочинилась, а я её увидела. Ты только не смейся надо мной. Слушай.

Идиот! Нога, в очередной раз не удержавшись на узкой полочке, скользнула вниз, пальцы впились в холодный камень – так, что под ногтями выступила кровь.
Идиот! Это слово вытеснило все мысли, молотом стуча в мозгу. Пот струился по спине, скатывались со лба крупные капли, заливая глаза.
Задыхающееся от страха, полуослепшее существо распласталось, желая только одного – вжаться в серый монолит крутого откоса, каждой клеточкой тела влиться, врасти в его неровности и трещинки. Израненные пальцы тщетно пытались уцепиться хоть за что-нибудь, ноги не находили опоры…. Тело ещё немного сползло вниз и рухнуло…..прикинь!
Сердце остановилось ещё в падении.
Я не знал об этом.
Идиот!!! Не осознав произошедшего, не чувствуя боли – я продолжал костерить себя на все лады. Романтик хренов! Эдельвейс он достанет! Рыжекудрая Танечка – хохотушка и ветреница – примет легендой овеянный подарок и, наконец, обратит зелёные русалочьи глаза свои на тебя – оплывшего, в веренице прожитых лет растерявшего буйные пшеничные есенинские вихры, синеву глаз расплескавшего рыцаря. Придддурок!
Невесть откуда набежавшая тучка быстро затянула начавший цвести восток, и утро так и не наступило.(долго описываю – хочу, чтобы ты увидел всё, что увидела я – потерпи, она, оказывается, длинная – сказочка то)
Мелкий дождик посыпался на выбитую козами тропку с нависшей над ней изуродованной, изломанной камнепадами арчой, на серебристую звездочку цветка на одном из каменных лбов, на лежащее тело – раскинутые широко руки, открытые навстречу, не боящиеся падающих капель глаза, прилипшая к виску прядь.
На плечо легла чья-то ладошка, тряхнула осторожно: «Вставай!» - странный какой-то голос.
С трудом вернув взгляд из серого неба, я обернулся…
Передо мной стояло ни на кого не похожее созданье. Ростом – с пятилетнего ребёнка, в мохнатой зеленовато – серой шубке (или шкурке?), в длинной шерсти которой запутались? – нет, выросли! – травинки, листочки, колоски…
Маленькие лапки (или ручки?) чинно сложены на животе. Чуть склонена к левому плечу мордашка – нос картошкой и пышные кошачьи усы, большие, просвечивающие розово уши с оторочкой из темных волосков по краю и кисточками на кончиках.
Но, главное, глаза: огромные, золотисто-карие, обрамленные длинными ресницами – смотрели спокойно и пристально - так умеют смотреть только большие, умные и добрые собаки.
Быстренько зажмурился…... Открыл глаза…
Нехитрая эта уловка не принесла желаемого результата: ОНО не исчезло. Я видел, как мелкие капли дождя усеивают его шерсть; видел, как от их падения вздрагивает фиолетовый бутон колокольчика, растущего(!!!) у правого уха…. Лихорадочно напрягая сознание, я пытался осознать происходящее.
Выходило следующее:
Я, сорокапятилетний, вполне здоровый мужик, находясь в твёрдом (я очень на это надеялся) уме и ясной памяти, сижу на тропе, тянущейся по дну горного ущелья. Примерно около часа назад я вышел из спящего лагеря, чтобы подняться сюда, забраться на тот вон уступ и сорвать заметную даже отсюда снежную звездочку эдельвейса, собираясь приподнести его некоей огневолосой сильфиде…..ИДИОТ!!!
Здорово же я гробанулся! Неудивительно, что нечисть какая-то мерещится….
Закрыл глаза….. Открыл….
Удивительно настойчивая в своём упрямом нежелании покинуть меня галлюцинация терпеливо созерцала мои попытки избавиться от её присутствия путём хлопанья глазами.
- «Иди за мной», - оно повернулось…….и………и…….мало мне растущих из шевелюры цветов! – у него ещё и крылышки имеются!!!!
Чуть переваливаясь, сей дивный результат неслабого удара башкой, двинулся, роняя капли со шкуры, к ветвям склоненного над поворотом дерева. (тебе не надоело ещё читать этот бред?)
Оказалось, что и я двинулся следом.
Он (Она? Оно?) раздвинул мокрые пахучие ветки, обрушив на меня целый водопад, коснулся камня.
Вот тебе и «Хозяйка Медной горы» - мы уже идем дальше узким коридором, в темноте касаясь плечами стен – то шершавых, холодных – каменных, то затянутых какой-то порослью, мягко пружинящих влажными подушками мха.
Темнота была бы полной, если бы не слабый свет, исходящий от фосфорицирующих зеленовато грибов, там и сям растущих изо мха, и того самого бутона, что странным образом произрастал у правого уха моего проводника – он тоже светился, чуть покачиваясь в такт шагам – голубой его свет был достаточен, чтобы видеть путь на шаг вперёд: довольно экзотический вариант лампочки шахтёра…
Ещё поворот – и стало светлее, ещё один – и вот он – выход.
Мы стояли рядом на вершине – какой только? – горы. Я огляделся: квадратный метр земли под ногами и два солнца – восходящее (прямо передо мной), и закат – за моей спиной..
Удивление? Нет.
Просто ноги, враз обессилев, подломились, и я сел.
Мыслей не было, остались только ощущения – прохладная мягкость травы под ладонью, запах нагретой земли и зелени.
Иванушка мой Сусанин крылышками своими пошелестел, стряхнув последние капли дождя, что шёл сейчас где-то далеко – по другую сторону реальности, и уселся спиной ко мне: ему, видимо, больше нравилось смотреть на закат.
Конечно, конечно я спросил – кто он?, и где мы?, и что, вообще происходит?.. и какого…
На что мне ответили, что имён у него много, что каждый приходящий дает ему новое; что мы – на краю света – там, где встречаются два солнца, там, где проходит грань между светом и тьмой, знакомым и непознанным – между жизнью и смертью… И что о чертях я, возможно, узнаю чуть позже – и даже больше, чем хотелось бы.
А сейчас нужно просто сидеть и ждать.
- Ты умер. Твоё сердце остановилось до того, как в падении тело коснулось земли. Каким ты был? Что оставил там? Нужен ли ты там, или тебя уже можно забрать? Или нужно забрать?
Мы смотрим. Мы думаем.

Каким я был? Каким?
Жена – давно уже чужая женщина, будет принимать соболезнования знакомых, вздыхать и томиться, и хмуриться оттого, что завешаны зеркала – и не глянуть – не сильно ли портит её черное?
Дети? Как-то всё было рано, потом - некогда, а потом…вдруг стало уже слишком поздно.
Зеленоглазая Танечка «громко плачет», а завтра этот злосчастный эдельвейс ей приподнесёт Вениамин Ростиславович (щедро вознаградив чабана-аборигена трёшкой за оказанную услугу): «Тише. Танечка, не плачь..».

Закрой глаза: слушай……и смотри
Тот же дождь за окном. Старенькая мамина шалька на опущенных плечах. Бедная моя, бедная – покинутая давно, в вечной спешке жизни позабытая, вдалеке от меня постаревшая девочка моя…
Слезинка по щеке….за ней, по проторенной дорожке, другая, третья – одновременно с капельками дождя по стеклу.
Руки не подняла и взгляда - не вернула из ТОГО дождя, что загнал нас когда-то под козырёк подъезда. И, Боже мой, как счастливы мы были в его плену…

Двадцать лет прошло.

Она любила меня когда-то – тогда. Когда не думают о смерти, когда не знают, что……да, в общем-то ничего не знают, и знать не хотят - просто живут: торопятся куда-то, ищут чего-то, хотят – карьерного роста, денег, баб, власти. Не знают…
Смотри: она плачет о тебе – одна лишь она – ПЛАЧЕТ, и каждая слезинка её, упавши, возвращает тебе год жизни. Год. Ещё год. ЕЩЁ…
ОНА ПЛАЧЕТ: ЗНАЧИТ ТЫ НЕ ЗРЯ ЖИЛ, значит – было - что-то настоящее, значит – могло это настоящее, светлое, остаться в тебе хоть частицей.
Ты вернешься….

Я ВЕРНУЛСЯ.
Капнуло, защипало в глазу: из-под двух солнц я вернулся под тот дождь, в то утро.
Моргнул, и второй в моей жизни «первый» вдох, тяжко вздымая грудь, разодрал легкие.
....
Больно и мокро – ДА, ЭТО - ЖИЗНЬ!
Онемевшие пальцы, холодные камни.
Сел.
Кровь с затылка – тёплой струйкой - за шиворот.
Оглянулся.
Эдельвейс…
ИДИОТ!!!
ЧТО ЭТО БЫЛО?
Эдельвейс – для Танечки… ЭДЕЛЬВЕЙС!!!!...
Сказка – ложь, да в ней – намек……………….это я сама над собой смеюсь.