Судьбограмма

               
Детсадовская раздевалка встретила Галину обычным в этот час гвалтом и кутерьмой. Одних малышей одевали у их шкафчиков мамы и бабушки, другие то и дело выбегали из игровой комнаты, нетерпеливо поглядывая на двери, – не идут ли за ними.
– Позови Витю Сухова, – попросила Галина крутившуюся посреди раздевалки девчушку с коротышками-косичками.
– Витю? – словно бы удивилась девочка, – и убежала в игровую.
Но вместо сына в раздевалку вышла воспитательница.
– Что случилось?! – встревоженно шагнула к ней Галина.
– Витя в порядке, – поспешила успокоить стройная, как фотомодель, воспитательница. – Но… вас просили зайти к заведующей.
– А в чем дело?!
– Сама толком не знаю… – Воспитательница в неловкости отвела взгляд.
Когда, открыв дверь кабинета, Галина увидела там, вместо заведующей, двух мужчин в масках, – у ней подкосились ноги. Но нежданные гости по опыту предвидели это, и не дали упасть, – оба подхватили ее под руки, усадили на стул.
– Отдайте мне его!.. – сквозь хлынувшие слезы взмолилась Галина.
– Госпожа Сухова, успокойтесь, – мальчик жив и здоров, – проговорил тот, в ком сразу чувствовался старший, хотя и маски, и черные куртки на обоих были одинаковы.
– Где он?!
– Выслушайте, – я все расскажу.
– Не буду ничего слушать, пока не  отдадите! – Галина зажала уши.
– Ну, тогда счастливо оставаться. – Старший вышел из комнаты, напарник за ним.
– Погодите! – Галина выскочила в коридор. – Вернитесь!..
Это был уже крик покорности, и они вернулись. Сидели, молча глядя, как она сломленно и бессильно плачет, закрыв лицо руками. Наконец, достала платок, вытерла глаза и щеки. И старший заговорил:
– Госпожа Сухова, надеюсь, вы знаете, что за последние двадцать лет преступность сократилась почти вдвое?
Женщина кивнула.
– И, прежде всего, благодаря изобретению судьбографа, что дало возможность заблаговременно проводить «прополку».
– Мы, судьбисты, – лишь слуги Закона, – словно бы заранее извиняясь, подал голос молчавший до того напарник. – А Закон требует, чтобы каждый ребенок прошел судьбографирование.
Старший бросил взгляд на товарища, похоже, недовольный, что тот вклинился, но тут же продолжил:
– И сегодня подошла очередь детсада. Точнее, начали с вашей группы. Их возили туда утром, и судьбограф уже выдал результаты… Госпожа Сухова, к сожалению, данные вашего сына более, чем тревожны. – Он достал из кармана пластиковую карточку и протянул женщине.
Галина непонимающе повертела в руках маленькую матовую пластинку.
– Потрите правый нижний уголок, – проинструктировал голос.
Пальцы дрожали, и с первого раза ничего не получилось. Но потерла еще раз, – и возникли слова: «Коэффициент агрессивности – вшестеро выше допустимого. Первое воровство – в 11 лет. Первое изнасилование – в 14-15. Тогда же – первые наркотики. Первое убийство – на семнадцатом году…»
– Господи, что за бред!.. – Она бросила карточку на стол. – Такое – о малышке, который еще в песочнице играет, боится темноты, пугается, если читаю про волка…
– Гитлер в четыре года тоже был трогательным и пугливым, – перебил второй судьбист. – И все серийные убийцы…
– Да вы нелюди! – Уже не владея собой, она плюнула в них, сидящих рядом, но плевок не долетел и до края стола. – Он там где-то изревелся, бьется, кричит: «Мама!» – а у вас и жилочка не дрогнет!..
Оба отрицательно покачали головами.
– Ребенок доставлен в Клинику Судеб, ему дали мягкое снотворное, и он крепко спит, – заверил старший. – А когда проснется, будет окружен заботой, какой и в детсаду  не видел.
– Чтоб скорей забыл меня, да?!. – Голос сорвался, на глазах снова навернулись слезы. – У меня никого больше нет, – только он… И поймите: не мог он от меня ничего плохого, – сама робкая тихоня. Потому одинокой и осталась… Это ошибка, ваш аппарат что-то напутал!
– Судьбограф никогда не ошибается, – веско отчеканил старший. – Тончайший психо-генетический анализ глубинных завязей натуры, которые неотвратимо прорастут. И все прогнозы стопроцентно сбываются, – уж мы-то знаем… – Он сделал паузу. – Вот вы говорите: не мог унаследовать от вас ничего дурного. Допустим. Но у ребенка был еще и соавтор, не так ли? А что вы знаете о генотипе своего тогдашнего партнера?
Женщина молчала, опустив голову. И вдруг бухнулась на колени.
– Отдайте мне его, – клянусь: сделаю все, чтобы судьбограмма стала совсем другой! – В глазах уже не было слез, – только мольба. – Продам дом, влезу в долги, – но добьюсь лучших специалистов, лучшего лечения… Дайте мне год, только год, и увидите: ваш судьбограф его не узнает!
– Не поможет, – жестко вернул к реальности старший. И повернулся к напарнику: – Объясни ей.
– Сперва встаньте, – проговорил второй судьбист. И смолк, выжидающе глядя на женщину.
Она помедлила пару секунд, и поднялась с колен, вернулась на стул.
– Ваш сын изъят, как того требует Закон. И будет находиться  в  Клинике Судеб, – только там есть шансы исправить генетические вывихи. – Слова летели в нее камнепадом, били наотмашь. – Но на это потребуются годы. В Клинике – виртуозы генной инженерии, но и они не всемогущи… – Он оборвал себя, помня, что обязан заронить надежду, и постарался закончить помягче: – Придет время, и вы сможете с ним увидеться.  Но, возможно, не так скоро. Смотря как пойдет лечение…
– Издеваетесь?! – Она полоснула его ненавидящим взглядом. – Какое «увидеться», если «изъят» в четыре годика… Да он забудет меня, никогда и не узнает!
– Наши люди помогут узнать, – привычно пообещал старший.
– Врете! – Галина вскочила на ноги. – Всё врете, скрываете, – как лица в своих масках!
Оба встали и двинулись к двери, давая понять, что разговор окончен. Но на пороге старший обернулся.
– Не забудьте Акт Изъятия. – Он кивнул на конверт, оставленный на столе. – Это – документ. Без него не получите единовременное пособие.
– А маски – не наша прихоть, – добавил напарник. – Так велит Устав Легиона Судьбистов.
И, не взглянув больше на плачущую женщину, они ушли по уже опустевшему в этот час коридору детсада.
Когда садились в машину, в кармане старшего негромко звякнул моб.
–Слушаю, – он прижал трубку к уху. И неуловимо подтянулся, услышав хрипловатый голос генерала. – Да, сейчас едем… – Согласно покивал, почтительно выслушивая начальство. Отчеканил: – Так точно!
– И, сунув моб обратно в карман, взялся за руль.
Машина тронулась, и оба сняли маски: теперь было можно.
– Что он сказал? – спросил напарник.
– Сказал, что из всех, изъятых сегодня, этот малыш – самый перспективный. «Обещает  вырасти Головорезом с большой буквы, – какие нам и нужны», – так он выразился.
Автомобиль проскочил туннель и, вырвавшись на магистраль, прибавил скорость. Далеко впереди, на холмах, стали видны окруженные стеной белые корпуса Клиники Судеб.
– Да, с такой судьбограммой – прямой путь в элитные части, – проговорил напарник.
– Бери выше, – в «Коршуны Державы», – откликнулся сидевший за рулем. – Вот увидишь, лет через пятнадцать он будет там, – в батальоне яростных и беспощадных.
– Но нашим генным умельцам придется попотеть, – покачал головой напарник. – Переплавить гнездящиеся в этом мальце вывихи в ярую одержимость стража Державы – будет непросто.
– Ничего, переплавят, – не отрывая взгляда от дороги, сказал старший. – Не впервой.