Его убили, он пророс

Их было четверо – Бывших. Бывший конструктор, бывший певец, бывший бухгалтер и бывший голубь. Первые трое вынуждены были отлучаться от пивного ларька для сна и приработка, четвертый был постоянным клиентом. Даже тогда, когда пивную закрывали на ночь, голубь  находился где-то рядом. Он был живой эмблемой этого ларька –  его символом. Звали его почему-то Бедуин. Так и говорили: «Пойдем к Бедуину». Бедуин был маленьким чудовищем.
Свою жизнь он поддерживал остатками пива из луж, которые были под столами, поеданием куриных и рыбных костей, а также повседневным вдыханием наркотической вони от пропитавшей почву мочи. Его трое покровителей –  трое Бывших иногда баловали его водкой.
 Беспробудное пьянство, костлявый рацион и едкий аромат сделали свое дело –  перьев на нем почти не осталось. Его голая голова и шея были ошпаренного цвета. Вместо крыльев были какие-то скрюченные останки. Вряд ли он когда-либо летал, разве что когда его брезгливо отшвыривали ногами. Ходил он неуверенно, как бы сомневаясь в каждом следующем шаге. Однажды он так напился, что с головой провалился в глубокую вонючую пивную лужу и долго не появлялся. Мужики из очереди решили, что он окочурился. Однако вскоре он медленно выкарабкался на «берег». Какой-то алкаш посмотрел на Бедуина, задумался и назвал его Подводным Грифом. После этого события если кто-либо  из непосвященных изумленно разглядывал пьяного Бедуина, ему авторитетно заявляли, что, дескать, этот урод из породы Подводных Грифов.
 Покушения на жизнь Бедуина происходили ежедневно: его часто пинали и калечили, но приходили  трое других Бывших, давали ему водки и возвращали к жизни Эти трое добывали  деньги с утра на рынке, помогая крестьянам перетаскивать  их ящики и мешки к торговым рядам. Там же они набирали разной всячины на пропитание –  капустных листьев,  картошин, ошметков мяса и тому подобное. В столовой воровали хлеб. Все деньги шли строго на пропой. Случайной одеждой и серой щетиной на щеках Бывшие напоминали пиратов. Сразу после рынка они основательно располагались у Бедуина и не спеша пьянствовали до закрытия. Пивных кружек практически не было, и завсегдатаи пили из чего придется –  в основном из разных банок и бумажных пакетов от молока. Бывшие всегда имели при себе пакеты в сложенном виде. Дома их давно никто не ждал. Не спеша прихлебывая пиво, слегка крепленое водкой, Бывшие обменивались бесконечно повторяемыми воспоминаниями, вызывавшими привычные эмоции –  от насмешек до слезливого, скорбного сочувствия. Пьяница Бедуин был всегда рядом. Он слушал, как «уважают» или «не уважают» друг друга Бывшие, и, поглядывая на них то одним глазом,  то другим, как будто говорил: «Мужайтесь, ребята, мне еще хуже!». Когда бубнить надоедало, все трое молча смотрели на Бедуина, бросали ему объедки и отливали пойла из кружек.  Каждый видел в этом уроде  свою скорую судьбу и замирал от страха...
Однажды, как обычно придя с рынка, Бывшие заполнили пакеты пивом, долили немного водки, разделали какую-то рыбную дрянь и вдруг спохватились: Бедуина  нигде не было. Вскоре они нашли его. Он лежал среди мусора раздавленный, как потом выяснилось, машиной, привозящей пиво. Одним глазом он как будто продолжал смотреть на своих друзей – Бывших, которые вдруг сморщились и молча истекали слезами. Им казалось, что он умер вместо каждого из  них –  как друг, спасающий друга. Потом они завернули его в газету и куда-то понесли...
Больше Бывших никто не видел у ларька. Ходили слухи, что их встречали на строительстве очередной деревянной церквушки в Москве...
«Его убили, он пророс».