Мешочек дельных советов

Что же такое? – вскрычал растрепанный мужчина в белых одеяньях.
В его глазах вскипало непонимание и резкость. Он был готов на что угодно. Опять картина повернулась к нему вверх ногами и теперь уже было ничего не понятно. Да и что можно было сделать, если руки связаны, картина перевернута и на мир всю жизнь смотрел иными глазами. Броситься бы в окно. Но… Но это не правильный совет, не можно все решить одним шагом в окно, все равно он будет спасен. Так предначертано. Или он сам себе это придумал? Сам предначертал весь этот бред, который хитрющими глазами оглядывает его со всех сторон.
 В истерике, он схватился руками за голову. Хватит! Хватит! Рука потянулась к белой баночке на столе, но крики вновь разрезали тишину. Хватит! Я говорю вам, хватит! Еще одно движение, попытка схватить белую баночку и уже она с треском упала на черный, деревянный, пол. Черно-серые капсулы ровной гладью рассыпались по полу. И теперь уже мужчина не просто истерил, он полосил своим странным взглядом каждый угол просторной комнаты. Туда-сюда, туда-сюда. Да, сейчас ему не мешало бы дать дельный совет, но что поделать. Единственным носителем каких либо советов была только его голова. В другой комнате послышалось шуршание разного рода пакетов. Она так не может! – подумал мужчина и опять схватился за голову. Я ведь все продумал, все просчитал, все…. И это все теперь превратилось в шуршание пакетов и в звук падающих вещей из шкафа.
 - Нет! – вдруг вскрикнул он и стал собирать серо-черные капсулы таблеток с пола.
Его тонкие пальцы пытались положить их туда, где им и было место – в белую баночку.
 Маленькие капсулы сыпались в белую баночку, все больше оставляя места на белой ладони. Осталось всего две… И теперь эти две таблеточки проложили свой путь прямо в желудок мужчины.
 - Наконец-то… - Прошептал он, - теперь надо приступать к действиям.
Босые ноги стали мерить шагами черный пол, голубые глаза стали смотреть на белые стены, сильные руки толкнули двери. В тесной комнате, освещенной полуденным солнцем, в сером халате, вытаскивала со шкафа вещи странная девушка. Кофточки, юбочки и прочая дребедень складывалась в большую синюю сумку.
 - Милли… - проныл мужчина… - ты ведь не можешь вот так просто уйти.
Она сделал вид, что не услышала его жалобного стона. Кофточки бирюзовых и светло зеленых тонов аккуратно сыпались в сумку и дальше.
 - Милли… Я ведь люблю тебя… - С таким же самым тоном произнес мужчина, что подпирал своим плечом стену. 
Лицо девушки на миг изменилось и это выражение даже заставило ее оторваться от бирюзовых кофточек и голубых джинсов. Она ясно взглянула в его глаза и осмелилась… Осмелилась сказать всего несколько слов.
 - Знаешь, я устала. Устала от твоих советов и от того, что ты пытаешься сделать со мной. Запомни, тебе никто ничего не обещал! Ты просто вбил себе в голову, что твое призвание изменять кого-то, но скажи мне, надо ли это им? Алан, ты просто болен! Пойми, ты болен, а я не могу находиться с больным человеком в одном доме.
 Он слушал внимательно, не отводя взгляда от этого хрупкого создания. Ему хотелось сказать что-то иное, ему хотелось ударить ее, поцеловать, обнять. Целая гамма чувств переплелась в нем в один сильный узел и стала вскипать. Он хотел сказать, что-то… Но…
Сказал всего лишь это.
 - Знаешь, я б тебе не советовал уходить от меня.
 - Знаешь, что? Хоть раз в жизни дай дельный совет себе!
Она схватила сумку и, пробравшись по черному коридору, ушла. Алан слышал, как где-то внутри дома хлопнули двери и раздались шаги Милли. Так же он слышал, как внятно и очень печально сыпались ее слезы на серый асфальт. Сквозь прозрачное стекло окна, парень видел, как удалялась она, таща за собой громадную сумку и как села в такси. И как разбились последние желания и мечты.
  Дать дельный совет себе… Себе он не мог… Кому угодно, но не себе. Ведь это его призвание делать жизнь лучше, давать людям понять. Направлять, изменять. Это все, чего он хотел и не более.
 Он понял это, когда ему было всего шесть лет. Он понял это, когда знал, что будет лучше для того или иного человека. Он понял это, когда копнул глубже чем можно. С самых малых лет он любил давать советы. Изменять жизнь на лучшее и править этими людьми. Не было плохих помыслов в голове Алана. Единственное, что даровало жизнь – это менять и крушить прошлое мировоззрение, что засело в головах этих людей. Начиная от мелочей, как забить гвоздь и кончая советами, как устроить свою жизнь. А всю свою жизнь, все свое время он тратил на советы…
 Ему было всего 16 лет, когда он, стоя на крыше дома, уверял, уговаривал, не бросаться вниз эту девушку, которой порядком все осточертело. Она стояла на краю окна и смотрела в низ. Её звали Милли… Странное имя, но судьба была страннее в тысячу раз. Она швыряла влево и вправо, не спрашивая и не интересуясь чувствами самой девушки. Но теперь был шанс все это изменить. Шагнуть всего раз, всего один раз и тогда все побежит по-другому. Пускай она попадет в Ад, Рай или что там еще, ей было все равно. Она стояла и пусто смотрела на толпу зевак, что уже собралась посмотреть на кровавое зрелище. За спиной стоял Алан, смотрел на черное пятно, что болталось на подоконнике, и говорил…. Что угодно, как-то невпопад, говорил….  Алан не знал, да и знать не хотел, зачем эта девушка в такой мороз выбралась на крышу и почему она хотела превратить свое тело в кровавое месиво. Он не знал, да и знать не стоило. Просто еще с детства серебряным молотком был вбит принцип – делать лучше. Шагнуть было бы выходом или нет? Конечно же, нет! Это ведь не правильно, не верно, не точно…. А значит, он должен был, нет просто обязан, изменить это все! Тогда он дал ей совет, возможно даже самый важный совет в этой чертовой жизни. Не шагать, не делать приятность всем тем, кто так ненавидел ее. Тогда он дал обещание – беречь ее от всех мерзостей жизни. Он дал обещание и выполнял его. Всегда был рядом, как ценное сокровище всегда берег, но только делал вид, что понимал. Алан жил в своей нарисованной картине. Она была прямая и вечно висела на стенке. Как люди слепо смотрят на картинку, не видя в ней смысла, так и он слепо шел к своей идее. Каждый день, каждый час, каждую секунду, спасая жизни, изменяя мировоззрения, он внедрялся в их головы и…. И изменял жизнь. Но вот только странная штука, судьба имеет свойство изменяться и совершенно не в лучшую сторону, как только в нее вмешивается кто-то посторонний.
 Слова Милли прочной игрой засели в его голове. Дать бы ей тогда прыгнуть и что? Тогда бы он не раздавал свои советы налево и направо и зажил бы самой обыденной жизнью. Может, и вправду. Не имел он права изменять, вмешиваться и пытаться помочь. Но ведь так хотелось же… Так хотелось же изменить этот мир к лучшему. Как в этих предсказаниях Нострадамуса. Что-то там говорилось о Ангеле. Ах, да. О Ангеле, который предотвратит все это безобразие. Ангел…. Как смешно это звучало, тем более сейчас.
 А теперь она ушла и все в прок. Ушла, не послушавшись его совета, ушла, громко хлопнув дверью. Ушла… Теперь ничего не изменить. Картина перевернута и это странное окно с которого валил свежий воздух было открыто на распашку. И эти босые ноги, которые взбираются на подоконник. И эти голубые глаза полные решимости. И этот предательский хребет, который хрустнул у самого асфальта.
 И этот звук целого мешочка советов, который заплывает кровью…