Мой ответ на критические рецензии, всем сразу

(Александру Артову: от 25 и 30.09.08г.; Руслану Титору: от 22.12.08;  Александру Коржову: от 25.12.08 и 19.01.09; Вахиду Гусейнову: от     06.01.09. -
рецензии на очерк Анатолия Антонова «Сага о советском рейнджере» и новеллу «Шлюха милосердия»).

 Появившись в Москве в самый пик холодов после новогодних праздников (-20), да хлебнув ночью в степях между Ростовом и Воронежом ещё более экстремала – несколько лет не садился за руль, а тут пришлось – отсыпался два дня. Затем, проверив эл. почту, зашёл в Прозу.ру. И тут на меня свалилось то, из-за чего вынужден писать теперь этот ответ. Хотя и жаль, заранее безумно жаль уже сейчас то время, которое на этот ответ уйдёт. Даже подумал вначале – да Бог с ним, не обращай внимание, мало ли какие комплексы у «молодцов» взыгрывают – «собака лает, караван идёт». Однако прошло какое-то время, и я всё отчётливее стал прослушивать в своём сердце стук «пепла Клаасса». Брошенные мне перчатки этих… граждан (пожалуй, до «господ» не дотягивают, а уж «товарищами» я их никогда не назову), прямо требуют, чтобы их подняли.
 
 Первая моя реакция после прочтения этих, практически оскорбительных  рецензий, была – чушь какая-то! Да это явно санкционированная травля! Но – зачем? ведь столько лет прошло! А неоднократное перепечатывание очерка в разных СМИ, переговоры с одним из московских режиссёров о возможности съёмки художественного фильма, казалось бы, исключают любой негатив. Но подумав, и потом, один из «цензоров» неосторожно упоминает мою книгу… В общем – дым не без огня. Мне подумалось, что эти «граждане», выступив против меня эдаким объединённым фронтом (но так и хочется написать – сворой), решат, пожалуй, что они меня окончательно «уели». И моё молчание знак того, что сказать мне им в ответ-то и нечего.
 
 В общем-то, мне было бы наплевать и на это. Но другие читатели сайта – они ведь тоже наверняка просматривают не только произведения, но и рецензии на них. И что же – выглядеть в их глазах прибитым «письменником», «журналистишкой»? Короче, этот ответ я решил написать только ради них. Только. И пусть не мечтают граждане «оппозиционеры», что я хоть словом более откликнусь на их уничижение меня. Меня и сейчас тошнит от необходимости общения с их «рецензиями», а по сути – пасквилями, пусть даже и откровенно написанными. Откровенно нахальными, я хочу сказать. Написанными по принципу – брось грязью, хоть какой след, да останется. Почему я так считаю, будет объяснено ниже. Итак.
Конечно, прежде чем приступать к ответу, я попытался прочитать произведения всех четверых – что же такое пишут они, раз с такой наглой яростью ополчились против этих моих произведений?
 
 Неожиданно обнаружил, что у Вахида Гусейнова вообще нет ничего – значит, бьётся за «идею»? Допускаю. Но что же он делает тогда на этом сайте? Хотя и не думаю, что регистрация потребовалась только для того, чтобы «уличить» меня. Но он, впрочем, и самый искренний, без изощрённого хамства. Действительно – «не согласен, и всё тут!». Имеет право, хотя и не «Баба Яга».
 
 Но вот остальная троица, особенно двое последних, здесь действительно – «рыбак рыбака…». Я не собираюсь давать оценки их «многотомным» написаниям, которые они разместили в списке своих «произведений» на своих страницах. Скажу лишь, что они мне не понравились категорически. И не из принципа «око за око». Достаточно только попытаться ознакомиться с «Жил был Я» одного из них, в нескольких главах, с последующими, очевидно, продолжениями – оно характеризует стиль всех троих. Самовлюблённость, самолюбование, «эстетизм», «эссеизм», многозначительное многословие, за которым прячется и так и не находится смысл – это манера письма всех троих. В общем-то, стала понятна и природа агрессивности в мой адрес. И у меня окончательно пропало желание вступать в какой-либо вид полемики - ну с очень «умными прозаиками», совсем, конечно, не чета мне. Если бы не чувство долга перед другими…

 Вахид Гусейнов, пожалуй, дал наиболее обширный и обоснованный (по его мнению!) перечень всех «ляпов» или, по цитируемому им выражению ветеранов погранвойск - «сна рябой кобылы», допущенных мною в очерке «Сага о советском рейнджере». Я даже не буду пытаться не то, чтобы их перечислять, но даже приводить хоть один. Мне кажется, что возмущённое недоумение и его, и упомянутых им ветеранов в какой-то части обоснованно. В очерке, очевидно, неточности есть. Хотя и совсем не бесспорные. А некоторые претензии могут вызвать только снисходительную улыбку – далеко не обо всех порядках на заставе мог знать в своё время рядовой Н-88 Вахид Гусейнов (это загадочное «Н-88» я взял из его подписи под «рецензией», что оно означает не знаю, и не надо из этого делать дополнительные «выводы»). А потому его категорические несогласия с некоторыми главами очерка, они просто смешны. Но есть и интересные замечания, которые я обязательно проверю. Но – вот же незадача! – чтобы положительный очерк об их же товарище, ефрейторе пограничной службы вызвал такое возмущение у ветеранов-пограничников в том числе и тем, что очерк «обесчестил» их: «…как вы думаете, большая ли честь охранять участок чуть больше футбольных ворот?»… Рвите меня на куски, но здесь прослеживается явно что-то другое. И, повторяю, я не буду сейчас касаться ни одного факта. Во-первых, потому что не знаю пока, где претензии реальны, а где высосаны из пальца. А во-вторых, я всё равно, к сожалению, ни на один из них не знаю ответ.

 К сожалению, потому что для разумного человека здесь нет ничего непонятного, я вынужден пояснить и следующий «уличающий» меня факт: я не проходил военную службу на этом участке границы, и вообще ни на каком другом. Хотя, пусть остальная троица успокоится, я служил в армии. И не по два года, как это было у них, у кого было, а полновесные три, да ещё и с довеском. Автомат я, правда, только видел, да изредка держал в руках. Но СКС и ПМ – это было моё штатное оружие. У меня в военном билете так и записано – «стрелок».  Служба была узко специализированная, не совсем обычная.
 
 Так вот, касаемо моих незнаний. Такие подробности о границе вживую тогда я впервые услышал от героя моего очерка. Кстати, и тогда уважаемого человека, и сейчас занимающего довольно высокий пост в своей организации. У меня не было оснований ему в чём-то не доверять даже в деталях. Хотя, как вспоминаю (а это был 2001 год), все эти сведения выдавались им с трудом. Нет, не от потери памяти, но Евгений опасался только одного – рассекречивания сведений. Признаюсь, мне стоило большого труда его в этом переубедить. Недели за две, после пары дополнительных встреч, материал был готов набело. Я привёз его Евгению: «Здорово! Как будто вернулся назад на много лет. Всё отлично!», - похвалил он меня. (Для моих «оппонентов» - я не попросил его расписаться на каждом листе! Не подумал? Ах, да – диктофон…).
 
 Вахид Гусейнов походя обвинил меня в трусости: «…есть такая пословица «Брось слово, а хозяин отыщется», так что вам лучше знать к кому относятся эти слова. Хотя упомянув про диктофон вы подстраховали себя от ответствия за ошибки». Он не понимает, к сожалению, что диктофон – рабочий инструмент журналиста, такой же, как блокнот и ручка. И работаем мы всем этим совсем не для подстраховки.

 И, тем не менее, прежде чем отдавать очерк в печать, я именно подстраховался, теперь это определение уместно. Не ради – как бы чего не вышло, но я понимал, что могут вкрасться ошибки в написании, в терминологии, что-то в мелочах мог напутать Евгений. Конечно, у меня даже тени мысли не возникало, что в его рассказе будет какая-то серьёзная путаница (хотя это ещё не факт, я с этим ещё обязательно буду разбираться).

 Так вот – я подстраховался. Я отнёс материал в листах в одно очень уважаемое учреждение ветеранов КГБ, погранвойск и т.д. Увы, никто не подсказал мне, что показывать надо было ветеранам и рядового состава. В этом же учреждении, как на грех, были сплошь полковники и генералы. И представьте, один из полковников ведь тоже почти что швырнул листы обратно не дочитав, со словами: «Что вы тут пишете?! Такого никогда не могло быть в Советских погранвойсках!». Вы догадались, наверное, он дошёл до места, где я описываю факт сознательного нарушения устава, сна на границе. Хотя до той поры полковник был очень доброжелателен и сделал несколько очень толковых исправлений. Которые я позже с чувством благодарности в текст и внёс. Но, прошу заметить, вплоть до этого места полковником не было выдано даже намёка на недовольство, в том числе и по поводу тех фактов, что так возмутили ветеранов погранвойск от Вахида Гусейнова. Потом уже, после первой публикации очерка в газете «Россiя» (в прошлом году закрылась, к сожалению) с анонсом на первой странице, я отнёс экземпляр и руководителю этого ведомства, заслуженному (надеюсь) генералу. И, представьте, получил и от него (такого было потом много) высокую оценку написанному.

 Мало того (вот здесь уже – без всякой подстраховки!), в декабре 2001 года материал вышел в журнале… «Пограничник». Догадайтесь с одного раза – с какой оценкой? Правильно – с высокой! Не стоит, думаю, акцентировать внимание на замеченных в редакции (сплошь пограничники! и полковник только один – главный редактор) неточности в материале? Правильно, не стоит, если говорить о тех ошибках, которые увидел Вахид Гусейнов со товарищи. Замечаний не было. Правда, без купюр не обошлось, которые я обнаружил уже после выхода номера: материал фактически кастрировали, убрав из него и эпизод со сном, и эпизод с убийством трёх иранцев. Со мной, естественно, никто этого не согласовывал, но я только посмеялся («узнаю брата Шуру», совпрессу, хотя один экземпляр журнала и сохранил), к этому времени очерк был опубликован в полном объёме уже в нескольких местах.
 
 Но и это ещё не всё в «покаянном» моём «оправдании». Материал по объёму получился большим, и на две полосы газеты, сколько отводится в таких случаях обычно, никак не влезал. Самое высокое редакционное руководство долго совещалось и приняло решение – выпустить очерк двумя тиражами, с «Продолжение в следующем номере», как это бывало когда-то в советские времена, правда, и то только в исключительных случаях. Так и сделали: 5 и 6 сентября 2001 года весь материал вышел. Я заранее позвонил Евгению: «Тебе привезти номер?». «Нет, не надо, у меня киоск рядом». Но 6-го он мне позвонил: «Привези продолжение. Как всегда пошёл перед обедом за газетой, а киоскёр сказала – уже нету, очередь ещё утром газету моментально смела».

 Неизвестное мне воинственное общество ветеранов погранвойск считает сейчас, конечно, что я просто обманул читателей – в очерке всё сплошь неправда, уж они-то знают! Может быть и так. А может и не совсем так. К сожалению, уважаемые ветераны за скрупулёзным подсчётом просчётов, совершенно проигнорировали тот факт, что этот самый «сон рябой кобылы» с замиранием сердца (именно так, именно так мне говорили ветераны пусть не границы, но жизни) люди читали о действительно геройских пограничниках советских времён. До которых всем этим американским рейнджерам ещё расти и расти. Вам не понравилось это восхищение вами, уважаемые ветераны? Вы предпочитаете всё в точности до метра или не надо ничего?
 
 Только вот я, например, не соглашусь с вами. Вы служили, я служил…, и скажите – много романтики вы ощутили в своей службе? Я, например, все три года считал, что это зря выброшенное время из жизни. И так считали тогда ВСЕ, кто проходил срочную, без исключения. И лишь потом, по прошествии времени, мы осознали, как необходимы были эти годы для становления истинного мужчины, для формирования человека. Не всем армия пошла на пользу, слов нет, кого-то и могила исправит. Но основное большинство! И мы с вами это знаем. А как наши знания передать сегодняшним пацанам – не подскажете? Армия, как и вся жизнь, красна не только парадами, но в ней, как в той же жизни, много высокого для сердца, для души. Осознание выполнения долга перед…, ладно, не буду лезть в высокое, но выполнение долга, если на это правильно посмотреть (или – осветить в СМИ) – оно должно окрылять, без этого его выполнять трудно. Сегодняшние армейские самострелы и побеги, они именно из-за этого дефицита. Мой очерк позволяет взглянуть на армейские будни несколько по-другому. И я точно знаю, что сегодняшней молодёжи мой Евгений симпатичен. И как вы думаете – не распространяется ли эта симпатия на всё, что в очерке с Евгением связано, на армию вообще? Пусть в малой степени, но я это вполне допускаю. Тем более что, по большому счёту, откровенного вранья в очерке никакого нет. И что, этим, по вашему мнению, нужно пренебречь? А если об этом подумать получше?

 Я повторяю – я пока ещё не признал вашей правоты, всё-таки текст прошёл тогда достаточно жёсткую цензуру. И я постараюсь обязательно найти героя своего очерка, кое-какие шаги к этому я уже сделал. И посмотрим, что скажет он в ответ на ваши обвинения.

 И уберите – это я впрямую к Вахиду Гусейнову – вы этот пафос: «Бывших пограничников не бывает!». Эти возгласы напоминают мне Москву в День Пограничника или День ВДВ. Особенно «Парк культуры» и прочее. Надо объяснять, что я имею ввиду? Не надо выпячивать заслуги, не надо ими кичиться. По метро вон тоже ездят «афганцы» в колясках с культями – может и их признать? Уступать места, освобождать вагоны? Так им нужно обратное. А что вам нужно подобными утверждениями? Что - кто-то посягает на ваше прошлое? Кто-то утверждает обратное? Не позорьте себя сами, а люди – нормальные люди – никогда на ваше святое не посягнут. Бывших не бывает не только пограничников, но и… - да всех! Человеком бывшим нельзя становиться. Вот что важно…

 Я достаточно подробно ответил на эту «рецензию» лишь потому, что: во-первых, мне и самому непонятно и крайне это заинтересовало - почему мой герой очерка допустил столько явных (будто бы) ляпов, и почему ни один из профессиональных пограничников этого ранее не заметил. Во-вторых, мне по-человечески понятны обиды и Вахида Гусейнова и его однополчан, если предполагать, как у них сложилось, очевидно, что очерк написан абы как, ради красного словца, на бегу. Только за блохами они не заметили шубы: увидевших, допустим, неточности десятки, пусть сотни, а очерк прочитали миллионы, и эти миллионы – за вычетом возмущённых сотен – советскими пограничниками восхищены. Может поставить это на чашу весов? И какая же перетянет? Слов нет, нельзя публиковать непроверенный, не говоря о том, что заведомо лживый, материал. Но такие подстраховки…, я ещё буду разбираться. И, наконец, в-третьих. Тон рецензии, конечно, не самый «ласковый». Но он и вменяемый (иногда, правда, не совсем) и, главное, он резко отличается от «рецензий» остальной троицы. На которых я хочу остановиться хоть и коротко, но особо. Хотя «караван» и идёт, но иногда, знаете ли, лягнуть очень даже полезно.

 Итак – троица. Я намеренно не буду называть их по именам, потому как они все крайне мне неприятны. И не потому, что меня «критиковали», как поспешил льстиво пожаловаться Вахиду Гусейнову один из них. Совершенно не соображая, что до умения критиковать ещё нужно дорасти, не сантиметрами – мозгами. А мозги у всех троих – и это очень даже заметно – сориентированы исключительно на себе-родимых.
 
 Мне как-то, с год назад, один из таких же «продвинутых», 25-ти лет, написал в почту по поводу «Шлюхи милосердия»: «А я, как и Станиславский, могу заметить только одно – не верю!». Понятное дело, он не верил в чистоту помыслов этой девочки. Далее он подробно, на весьма грамотном русском языке разворачивал дискуссию («эссе»!, как он «скромно» упомянул) на темы современной морали – ну абсолютно в стиле этой троицы. Ему тоже очень хотелось диспута. Не помню дословно, но я ответил ему приблизительно так: «Дорогой мой, чтобы брать на себя смелость говорить как Станиславский, нужно хоть немного, хоть в малой степени быть им. Уверенно предполагаю, что у вас этого нет и в помине. Лучше бы вы убрали апломб подальше и просто подумали – а как же жить дальше, если вот так уж категорично в людей не верить?». Он обиделся вначале, а потом ничего, мы с ним даже немного переписывались весьма даже доброжелательно.

 Что касается апломба этих троих – он меня, конечно, злит. Но я не буду отвечать на бред ответным бредом - вступать с ними в любые виды контактов. Один из них, правда, уже обиделся, что я не отвечаю на его такую «умную» и «грамотную» (не ниже!) рецензию. Ну как же – им пренебрегли! Но совершенно нет смысла реагировать на галиматью. Когда один из них уверенно предполагает: «Автор очерка держал когда-нибудь штык-нож в руках? Знает ли он, что если уронить его на твёрдое, то "ебонитовая" рукоять приказывает долго жить?». Он даже мысли не допускает, что автор и в самом деле штык-нож в руках держал, практически все три года службы. И не только держал, но и метал (его этому учили), и рубил дрова, и вскрывал консервы. А уж сколько раз этот нож у 120 человек батальона подобных «авторов» падал на твёрдое – молодой этот человек ещё столько не жил… Вода в Араксе для этого …, гм – гражданина, в ноябре «не парное молоко», и лезть в неё для него – «за гранью здравого смысла». И прочее, и прочее, и прочее. И подобная чушь на протяжении трёх страниц 4-го формата (я специально распечатал). А апломба!...

 Впрочем – хватит. Я писал уже: «творчество» этих авторов объясняет многое. Но более всего показательны эти «рецензии» - прямо так и несёт душком с Канатчиковой дачи. (Вот, не удержался, но теперь уж не уберу). Но что можно сказать об оппоненте, который для достижения своих целей (каких?) в свою грязь добавляет и опечатки при размещении материала на сайте, и собственную глупость на показ выставляет? Да что там – кому любопытно, пусть не побрезгует, прочитает ЭТО. Честное слово, это даже познавательно. Когда не способный понять сути изложенного тупица пытается этой своей тупостью даже острить. Нет, её Богу – это даже забавно!

 Однако пора и честь знать. Я прошу других читателей раздела «рецензии» извинить меня за не очень, скорее всего, приятное чтение, но уверяю – продолжения не будет. Разве что, по другому поводу.
С искренним уважением – Анатолий Антонов.

 P.S. Подумал, и этот свой ответ размещаю в списке свои произведений, хотя отлично понимаю, что от «произведения» в этом тексте мало чего. Но, может какого любознательного посетителя этого сайта мой ответ и заинтересует.