Гимн этой жизни. Заочники-2

* * *
- Ты чувствуешь? Какой-то странный запах в аудитории...
Я немного морщу нос. Не от того, что непонятный запах так уж неприятен, скорее - от того, что никак не могу его «опознать».
Моя собеседница задумывается лишь на мгновение:
- Потом студенческим пахнет, - серьёзно произносит она, а в глазах скачут огоньки. Именно они помогают мне понять смысл сказанного:
- Ну, да. В этой аудитории – именно потом!
Этот предмет – самый сложный, самый трудный за сессию. Что там – за сессию! За весь курс... Для меня он пахнет валерьянкой и... холодным потом кошмара!

* * *
- Да это нереально! Вот скажи: неужели ты сможешь выучить весь учебник? Все эти мелкие подробности и уточнения? – спрашивает Алина, пытаясь помочь мне осознать всю нелепость моих тщетных, на её взгляд, усилий.
- Весь – не выучу, - заторможено отвечаю я, мысленно представляя ещё «неосвоенные» главы, - но... «обгрызу изрядно»!
Переиначенная мною фраза из анекдота собеседнице непонятна.
Для наглядности я демонстрирую, как зубами вгрызаюсь в воображаемый том с разных сторон, её взгляд проясняется:
- Мышка ты моя! – ласково протягивает она, - нет, ты – не мышка, ты такая большая крыска – обгрызёшь изрядно! А я – такая маааааленькая гусеничка: тут крошечку, там – крошечку...
Отсмеялись; грустно обобщаю:
- Все мы всего лишь «гусенички»...

* * *
- Наташа, вот ты - точно сможешь мне ответить! У кого не спрошу – не знают... – после долго-нудного обсуждения непонятной темы по телефону «прорывает» меня на легкомыслие.
- Да? – абсолютно серьёзно спрашивает Наташа.
- Какой врач может выдать больничный с диагнозом «вывих мозга»? И какими приборами можно зафиксировать лёгкий вывих в черепной коробке?
Несколько секунд в телефонной трубке тишина. Наконец, раздаётся очень тихий смех.
Так, смеясь, мы и заканчиваем телефонное «совещание неучёного совета».

* * *
- Я чувствую себя кретином, - говорит мой супруг, понаблюдав, как я «вгрызаюсь» в тот самый «самый сложный предмет» (и всё это – с тихими разговорами: «...ага! вот оно как должно быть! а это у нас что?! нет, голубушка, тут у тебя ошибка... вот и исправляй!»).
- Что? – непонимающе смотрю я него, потом быстро представляю себя, со стороны, и краснею, - извини: что, на меня так дико смотреть?
- Нет! Смотрю, как ты учишь... и чувствую себя абсолютным дураком.
Он серьёзен, и я понимаю, что это – не шутка и не «прикол». Становится немного «не по себе», я неловко улыбаюсь и вновь наклоняюсь к тетрадям... «Моя жена – учится!» - гордо объявляет он родным, и, похоже, действительно этим гордится. Иногда мне кажется, что я бы забросила эту учёбу, если бы не он.
Кажется?...

* * *
- Нельзя смотреть в чужую зачётку во время сессии!!! – неожиданно срывается на крик Лена, резко выходит из кабинета и захлопывает за собой дверь.
- Я хотела только... посмотреть, как надо заполнить... – растерянно объясняет мне (я оказалась рядом) интеллигентная, мягкая Ирина.
Я киваю головой; но её глаза подозрительно блестят слезами, она не может успокоиться:
- Я же не хотела... Почему она так?
- Нервы, Ирина. Нервы... не обращай внимания.
О такой примете слышать не доводилось: никому не позволять заглядывать в свою зачётку...
А ведь – взрослые люди...

* * *
- Ты в университет ходишь, словно делаешь ему одолжение, - вот и я, неразумная, не удержалась от лёгкой язвительности...
Неожиданно для меня Олег обрадовано кивает головой:
- Так и надо! Понимаешь, так – легче!
- Понимаю, - медленно говорю я.
Обескураживающая реакция студента, только что сдавшего «хвостатый зачёт» с летней сессии, правда?...

* * *
- Мне очень повезло! – горячо доказывает Борис всем нам, - у меня есть бог, он для меня – реально существует, как человек, как друг! Моя жена привела меня в нашу церковь, и мы вместе тринадцать лет! У нас двое детей, мы с ней очень, очень счастливы!
Борис – протестант, он горячо верит в своего бога. Всегда улыбчивый («человек-солнце»?...), доброжелательный, умеющий спрятать и раздражение и недовольство за внешне открытой улыбкой.
- У меня есть бог, есть моя жена! Мы очень, очень счастливы! Наша церковь – словно одна семья, мы все знаем друг друга, мы делимся и радуемся друг за друга! Мне так повезло, что я нашёл жену и с нею – бога!
- Борис, это же очень хорошо, - улыбаются наши немолодые студентки, - просто тебе повезло: ты нашёл свою половину...
- Это она научила меня всегда говорить друг другу «дорогой», «дорогая». Мы всегда так друг к другу так обращаемся. Я очень счастлив со своей женой, и нас связывает наш бог! Нет, иногда у нас бывали небольшие размолвки... Но я подумаю: «...а ведь она права!» и у нас всё хорошо!
- Да мы верим тебе, Борис, - поддаются открытой улыбке и горячности уже все наши дамы.
- Нет, вы не подумайте, что я вас призываю к своей церкви... Мне просто хочется вам объяснить, как я счастлив – с богом и своей женой!
Борис уже не первый раз «воспламеняется» - и на прошлой сессии была похожая ситуация.
Поэтому... я молча улыбаюсь этим сияющим глазам и думаю: «...однажды я не выдержу и задам свой глупый прямой вопрос Борису»...
Что мне хочется спросить?
- Борис... а кого ты так убеждаешь в своём абсолютном счастье? меня? или – себя?...

* * *
«Самый сложный предмет» мы сдаём в последний день сессии.
За пару дней до него у меня сдают нервы, и я решаю написать пару «шпаргалок», на всякий случай, по самым трудным (невозможно-запомнить-ни-за-что) вопросам.
- Мама, что это ты делаешь? – замечает моя «глазастая» Маша.
- Ох, Маша... Шпаргалки пишу! – отчаянно признаюсь я.
Машунька хмурится, хмыкает и выносит свой «приговор»:
- Стыдно писать шпаргалки!
От возмущения я не могу найти слов, потом торопливо выпаливаю:
- Тебя послушать – так и учиться стыдно! Помнишь, ты мне так говорила?
Маша хитро улыбается, говорит: «...молчу, молчу!» и исчезает из комнаты.
Приходится бросать всё и идти за ней - объяснять, почему мне нужны эти две «шпаргалки»...
А воспользоваться ими я так и не смогла... зато как хорошо они грели мои ноги в голенищах сапог!

* * *
Сдавать «самый сложный» оказалось не так уж и трудно; и вот она, свобода!
В руках – заполненная зачётка, на сердце - ощущение неожиданно свалившегося счастья...
Концертный зал оказывается свободен, и, не включая света, я сажусь за рояль.
- Кто это у нас тут играет? – заглядывает зав.кафедрой в дверь.
- Я... – привстаю я, чтобы попасть в полосу света.
- Значит, не ошиблась, узнала! – улыбается она, - у вас же сегодня последний экзамен? Сдала?
- Да, пять, - выдыхаю я.
- О! – откидывает голову назад она, - это ты молодец!
- Сама ещё не верю...
- И сидишь, играешь в темноте... как гимн себе? – полуутверждает-полуспрашивает она.
- Нет, - качаю я головой и развожу руками, - как гимн этой жизни!

* * *