Сальери из черкасс

Как известно, успеху нередко сопутствует зависть. Так устроена жизнь. В описываемый период в Starret City стал бывать некто Микола – уроженец Черкасс. Я когда-то там бывал с экскурсией: довольно милый на вид провинциальный городок, каких немало раскидано по украинской степи. Еще учась в Петровском сельхозтехникуме, я дружил со многими украинцами. Мне было с ними интересно: ведь я вырос среди них.
Вот и с Миколoй мы поначалу сошлись. По его просьбе я заезжал за ним перед тренировками, и однажды – это было сразу после того, как Дима выиграл Junior Olympiсs, – когда мы втроем болтали по дороге в джим, мой пассажир повел себя несколько странно.
– Молодец, пробился! – сказал он моему брату с ноткой фальши в голосе. – Повезло, что все слабаки попались.
Тут я счел необходимым вмешаться:
– Верно подмечено: все слабаки – и на чемпионате штата, и на региональных, и на национальных соревнованиях. Удивительное везенье, что ни говори!
Тогда, уже ни на йоту не маскируясь, Микола процедил в ответ на мою иронию:
– Да, жидам везет, к сожалению!..
В машине воцарилась тишина. Стало слышно, как поскребывают по стеклу дворники. Столь откровенного антисемитского выпада я никак не ожидал. Но Микола на этом не угомонился (чувство меры вообще дуракам не свойственно): желая мне досадить, он стал упираться ногами в водительское сиденье.
– Микола, перестань, мне ехать неудобно, – попросил я его как можно более миролюбивым тоном.
Не обращая никакого внимания на мои слова, он бросил вызов коварным тоном:
– А ты случайно не против сам поспарринговаться, когда приедем в клуб?
– О’кей. Почему бы и нет? – ответил я. – Тебе ведь уже давно пора на ринг выйти: полгода ходишь на бокс, а пороха боксерского ни разу-то и не нюхал! Так ты прекратишь давить мне в спину – или тебя высадить прямо на хайвее?
– Мне неудобно сидеть.
– А до того, как Дима стал чемпионом, удобно было? –подкузьмил его я.
– Скоро узнаешь! – тихо буркнул Микола, и уже совсем себе под нос, со злостью: – Жиды!..
По приезде в Starret City мой оппонент стал вести себя до безобразия агрессивно. Мы едва не сцепились прямо на улице, но Дима нас разнял. В спортзале он попер на меня опять: мой сарказм, моя невозмутимость доводили его до белого каления. У меня не оставалось выбора, пришлось дать в морду. Затем я еще пару раз огрел его металлическим стулом: для закрепления пройденного материала. Нас опять развели в разные стороны.
– Пошли на улицу! – озверело рычал Толик.
– Ты ж на ринг рвался: что, уже передумал?
– Какой там ринг, это будет квалифицировано как избиение!
– Иди, сука, одевай перчатки и выходи на ринг! – настаивал я.
Но он отказался. Все понимали, что его апелляция к боксерской этике  – всего лишь уловка, неумело скрывающая его собственный страх.
История эта имела продолжение. В то время я уже получил диплом Кингсборо колледжа и стал посещать занятия в Бруклин-колледже. Домой любил возвращаться по Бедфорд-стрит. На улице пахло весной. За кронами разлапистых американских платанов красовались фасады роскошных особняков. Это был преимущественно сефардский район, здесь жило много выходцев из Сирии...
Вдруг на меня сзади налетели, заехав мне со всего маху кулаком в затылок. Я обернулся:  это был Микола. Проходивший мимо студент шарахнулся от испуга и припустил трусцой. Еше бы: кто же захочет стать свидетелем столь наглого нападения – в благополучном еврейском районе! Я окинул обидчика беглым взглядом: он был по-прежнему выше меня на голову – только теперь обритую под нуль, как у скинхеда (не знаю, как прическа, но выражение «обритый под нуль» весьма ему подходило).
Мы застыли в двух шагах друг от друга. Сперва я его «дернул», как учил Яша: провел обманное движение левой, а врезал правой, – и попал по лысой башке. Затем продублировал попадание левым боковым. После этого я ринулся в атаку и уложил его на лопатки. Когда он оказался подо мной, я мог лупить его сколько хотел. В конце концов, и этот  фашистюга со мной не больно-то чикался!
Вдруг, когда я в очередной раз занес кулак для удара, кто-то сбоку пнул меня ногой – и я оказался на асфальте. Это был дядя Миколы, мужчина лет 35, до этого сидевший за рулем и наблюдавший за ходом драки. Видя, что его племянник терпит фиаско, он поспешил на подмогу. Не помню, когда с моего запястья слетели часы-сейка. Они мне были дороги тем, что это мамин подарок: мы вместе его выбирали в магазине «Мэйсис»... Микола, осмелевший в присутствии взрослого родственника, подскочил к часам и демонстративно раздавил их подошвой.
– Ах, так – вдвоем на одного? – выкрикнул я.
Ничего не ответив, они сели в машину и укатили. Я двинулся по направлению к дому, но не успел пройти и полквартала, как услыхал сзади топот. Это снова был Микола – но уже с бейсбольной битой наперевес. Подонок, видимо, сообразил, что голыми руками ему меня не одолеть.
Первые удары битой я блокировал руками – до тех пор, пока они не онемели от боли. Оставались в запасе ноги: в данной ситуации, к сожалению, это был единственный выход: несколько раз он уже попал мне по голове. Приходилось выбирать между жизнью и смертью.
Домой я явился с жуткими гематомами – на руках и на лице. Хозяйка, мисс Моретти, была в шоке. Полагая, что я подвергся ограблению, она настаивала, чтобы я вызвал полицию, и собиралась это сделать сама, если я стану противиться. Взвесив все «за» и «против», я решил, что она права. Ненависть, которую испытывал Микола, касалась уже не меня одного. Он был ярым врагом всего нашего народа: не поленившись проделать тот же самый маршрут, что и его земляки евреи – беженцы из бывшего СССР, чтобы и здесь, на земле победоносной демократии, сеять семена гауляйтерской юдофобии! Кто-то должен был его остановить. Как сказано в Ветхом Завете: «Если не я, то кто же?»
Полицейские прибыли со скоростью света. Я поведал им свою историю. Они по телефону выманили гаврика наружу: так как без ордера на арест не имели права переступать порог квартиры. Там, на Кингсхайвэй, его и взяли. В процессе следствия всплыли два предыдущих ареста – за угон автомобилей.
Когда Микола оказался за решеткой, мне наперебой принялись трезвонить его мать и сестра. Я ответил им теми же самыми словами, которые адресовал мне его дядя:
– Раньше надо было думать!
А вернее – воспитывать. Теперь же Микола окончательно сформировался: вырос злобным, завистливым антисемитом. Пусть за это и расплачивается!.. Впрочем, после очередного звонка мое сердце смягчилось: я успокоил рыдающих женщин, сообщив, что его выпустят через несколько дней, но это послужит ему хорошим уроком на будущее.
Адвокату Миколы я заявил:
– Не хочу, чтобы ваш поверенный сидел в тюрьме.
Мне действительно было очень жаль его мать и сестру.
Я надеялся, что у него не хватит наглости впредь появляться в Starret City. Но я ошибся. Он пришел как ни в чем ни бывало. Джимми только развел руками: он ничего не мог поделать, так как это общественное место и доступ сюда открыт каждому.
– Если он еще что-нибудь вытворит, я вышвырну его ко всем чертям! Это его последний шанс, – заверил босс.
Провинившийся вел себя спокойно, он даже предпринял некоторые шаги к примирению – упросив Диму выступить в роли посредника. Но я был непреклонен. Этому я научился у своего отца: отрезано навсегда!
Микола приходил на тренировки, но с ним никто не желал общаться. Сальери из Черкасс все видели насквозь. У него так и не появилось друзей, он оказался в полной изоляции и жил в каком-то своем, придуманном мире. Со временем он стал приходить все реже и реже. 


http://www.youtube.com/watch?v=MsRxc3XWIKc

http://www.youtube.com/watch?v=iO1oXALIrhM

http://www.youtube.com/watch?v=F2fTBX40wiw

http://www.youtube.com/watch?v=9wIc_ZFjjrs

http://www.youtube.com/watch?v=uWFsYcRv3Xo